Михаил Горымов - Рубеж
- Зачем? - удивился Фёдор.
- Здесь преследуется цель чисто ритуальная. Евреи в самом сердце России, в Москве, забивают русских свиней. Я рассказал тебе всё это, чтобы предостеречь тебя от ошибок, которые могут быть для тебя роковыми. Ты же мой друг. И я помню, как когда-то ты учил меня драться, как однажды из-за меня ты принял побои. Я ничего не забыл, поэтому прекрати валять дурака и займись делом. Мы строим новый мир, новое общество, и ты можешь занять в нём неплохое место, если будешь стараться...
- Останови машину, - сказал Фёдор.
- Куда это ты?
- А я хочу посмотреть, как они возьмут Дом Советов за десять минут, произнёс Фёдор, выходя из автомобиля. - То, что всё это спектакль, я верю, Веня, знал и без тебя, и я не собирался в нём участвовать, но теперь, после Останкино, я приму участие, и пусть Ельцин ведёт свою банду с танками, с ракетами, с вертолётами, я принимаю бой! Неравный, с голыми руками, и мы ещё посмотрим, кто кого одолеет. Я вообще-то уже шёл туда, ты меня вовремя подбросил. Пока!
- Подожди, это же безумие, они же там все обречены, что ты там сможешь изменить один...
- Я же тебе объяснил, я принимаю бой, а ты иди на север, там безопаснее.
- Не понимаю?!
- Читай сказку "Маугли", поймёшь! - и Фёдор зашагал к Дому Советов.
Глава девятая
У дома Верховного Совета на площади по-прежнему толпился народ, но людей было значительно меньше, тысяч десять. Общее настроение уже было другое, во всём чувствовалась тревога, и она с каждым часом нарастала. На тротуаре стоял Григорий.
- Трофанчик, живой! - воскликнул Фёдор, бросаясь к нему. Григорий улыбнулся. Он был в милицейском бронежилете, на плече у него висел автомат "ксюша". - Тебе никак оружие выдали?
- От них дождёшься, от этих болтунов. Мы тут по дороге двух ментов встретили, ну и позаимствовали. Кстати, познакомься, это Вася - афганец, Гриша кивнул на молодого парня в камуфляже, стоящего рядом, он тоже был в бронежилете и с автоматом.
- Молодцы! А Андрея не видел?
- Он домой рванул, у него там пистолет спортивный мелкокалиберный есть. Скоро будет.
Из подъезда выскочили человек двадцать автоматчиков и стали грузиться в машину.
- В Останкино, мужики?- спросил Гриня.
- Нет, таможню брать!
- Это какую таможню, которая на трёх вокзалах?
- Угу!
- Зачем? - удивился Фёдор.
- Ну ты подумай, - воскликнул Григорий, - быки просто какие-то, ваты бубновые, откровенно вальтуют, на черта им сдалась эта таможня, кому она вообще нужна? Надо взять сотни две автоматчиков, десяток гранатомётов и ещё раз атаковать Останкино. Захватить его, переломить ход событий в свою пользу. Надо действовать, а они сопли жуют! Мы тут по дороге сюда Анпилова встретили. Мы с Васей к нему, так и так, давай, командуй! А он только руками разводит и говорит: "Я митинг могу провести, демонстрацию организовать, а штурмовать Останкино - это не моя стихия, я же не военный".
- М-м-да! Вообще-то он прав. А что там за казаки? - Фёдор показал на ближайшую баррикаду, на которой суетились люди в папахах.
- Это Оренбургская казачья сотня. Они давеча такой спектакль закатили. Набрали где-то консервных банок, больших, из-под кильки, сложили их штабелями, чтобы издали хорошо было видно, потом выставили цепь охранения и стали эти банки закапывать в разных местах. Что тут началось! Сбежались журналисты, целая кодла, хотят приблизиться к баррикаде, а казаки их не пускают, они кричат, волнуются: - Что вы делаете?! Кто дал вам право минировать центр города? Это варварские методы ведения войны! Это нарушение международного соглашения! Мы сообщим об этом в наших газетах! - В общем, столько визгу было, вони от этих общечеловеков, хоть топор вешай. Одним словом, это надо было видеть. Если казачья уловка сработала, то с этой стороны ельциноиды уже не сунутся!
- Казаки всегда были мастера на всякие военные хитрости, это у них в крови, - сказал Василий.
К подъезду подъехали три легковые машины, и из них стали вытаскивать раненых. Раненых клали на носилки и уносили в Дом Советов.
- Откуда их? - спросил Фёдор.
- Из Останкино! - последовал ответ.
- Зачем же их привезли сюда? Их надо в больницу, им же нужна медицинская помощь.
Но Фёдору никто не ответил, только Григорий многозначительно произнёс: - Я охреневаю, дорогая редакция!
- Что такое охреневать? - спросил Василий.
- А это когда ты медленно превращаешься в большой и толстый хрен!
Из темноты выступил Андрей: - А вот и я!
- Ну как, принёс?
Андрей вытащил из-под куртки спортивный пистолет.
- Вот он, ТОЗ-35 называется.
Григорий взял пистолет и подкинул его на ладони.
- Увесистая штука. А патроны есть?
- Всего десять штук.
- Не густо, - сказал Гриня, возвращая пистолет Андрею.
- Слушай, Трофанчик, - произнёс Фёдор, - хочу тебя спросить. Ты спецназовцев, что в Останкино людей постреляли, видел?
- Ну!
- Это правда, что они все в чёрных масках?
- Да. Для глаз прорезаны два больших правильных круга и третий, овальный - для рта с носом. Лицо превращается в жуткую обезьянью харю.
- Они, кстати, называются спецподразделение внутренних войск "Витязь", - заметил Василий.
- Как? - удивился Григорий, - "Витязь"? Это они - витязи? ВВ-шники? Может, они себя ещё и воинами считают, эти уроды? - Григорий достал пачку сигарет и закурил. - Слушай, Андрюх, а ты не знаешь, для чего им эти обезьяньи намордники, для понта что ли?
- Нет, там другая цель. Дело в том, что американский солдат считается самым трусливым в мире, и американцы весьма обеспокоены этим и очень хотят сделать его похрабрее. У них существует целый ряд институтов с большим штатом сотрудников, где всерьёз изучают человеческую психику. Такие вопросы, как, скажем, почему порой горстка солдат бьётся с целой армией до последнего патрона, погибает, но в плен так и не сдаётся, и те же самые солдаты в другой ситуации вдруг бегут, как стадо баранов, бросая оружие. Всего лишь оттого, что в их войске завелась одна паршивая овца, которая крикнет: "Пропали, братцы! Нас предали!" И всё, начинается паника. Денег на эти исследования американцы не жалеют. Так вот, они подсмотрели у папуасов, людоедов, что те, когда воюют друг с другом, перед боем разукрашивают свои рожи, да так, что не только враги, а свои узнать не могут, кто есть кто, и такой человек становится полностью раскованным. Он как бы освобождается от совести, он уже не боится струсить в бою, испугаться. Если испугался, сбежал, то у любого ручья харю свою обмыл, по новой её размалевал и всё, это не я убегал и визжал от страха, а другой, у меня морда по-другому разрисована. Можно убить ребёнка, добить своего раненого товарища, и тебя никто не узнает. Такой человек действует в бою намного смелее и нахальнее, и вторая цель, которая преследуется, это запугать противника своим страшным видом, сломать его волю. Американцы сейчас ввели в своей армии боевую косметику, и их солдаты на учениях мажут свои физиономии краской. Паша Грачёв - истинный холуй, он передрал у американцев не только форму, но и косметику, и пошёл ещё дальше - он ввёл в армию и обезьяньи маски. Хотя классическая русская военная школа основана совсем на других принципах. Русские воины никогда не шли в бой с закрытыми лицами, для них это считалось позором, даже в эпоху холодного оружия они не пользовались забралом. Когда враг видел, что на него идёт живая стена витязей за червлёными щитами, ощетинившаяся копьями, и у всех открытые мужественные лица, и ты видишь, что каждый человек о отдельности сильнее тебя, он сильнее тебя духом, это было намного страшнее. Хотя если в открытое лицо заедут копьём или мечом, то мало не покажется. Поэтому западные рыцари опускали забрала, а на шлемы приделывали рога, лапы с когтями, чтобы запугать...
- Русского солдата чем больше пугаешь, тем он только злее становится! произнёс Григорий, затягиваясь сигаретой.
В нескольких местах на площади горели костры. Четверо друзей подошли к баррикаде со стороны Конюшковской площади. На баррикаде суетились люди, двое парней разливали по бутылкам бензин. У одного из них на руке была повязка дружинника, другой был в синей куртке. В них Фёдор узнал ребят, с которыми познакомился две недели назад.
- Здорово, мужики, не узнаёте?
- Почему, узнали, - ответил дружинник, продолжая разливать бензин.
- Ты в самую первую ночь у нашего костра сидел.
- Верно, - Фёдор улыбнулся. - Так вы что, так с той самой ночи здесь и дежурите?
- Да.
- И домой не уходили?
- Нет.
- Ну, вы просто железные ребята.
Неожиданно к ним подошли двое иностранцев с телекамерами:
- Простите, пожалуйста, можно задать вам несколько вопросов?
- Слушаю вас, - ответил парень в синей куртке.
- Мы с французского телевидения. Скажите, вы сторонники Руцкого?
- Нет, Руцкой вместе с Хасбулатовым нам до лампочки! Они либо прохвосты, либо предатели. Мы против Ельцина и тех сил, которые он представляет.
