Лев Овалов - История одной судьбы
- Зайдем, - согласился Алексей.
- Я познакомлю тебя с Женечкой, - с тревогой сказала Анна. - Как-то вы с ней поладите...
- А почему не поладим? - даже обиделся Алексей. - Неужто не найду к ней подхода?
- А как тебя представить? Что сказать?
- А чего раздумывать? Отец... Отец вернулся с войны. Так и скажи!
Анна вздохнула. Алексей был и прав и не прав...
- А ты не пожалеешь?
- Да я ж тебя люблю!
- Ну смотри, Алеша. Только не подведи...
- Все будет как по нотам, - успокоил ее Алексей. - Да что она понимает!
- Ну что ты, - возразила Анна. - Она уже большая.
Они подошли к дому Ксенофонтовых.
- Ты и с тетей Дусей поласковей, - попросила Анна. - Она, случается, скажет что, но она душевная.
- А что нам тетя Дуся? - Алексей пожал плечами. - Отсюда все равно уезжать.
Вошли в дом, хозяйки не было. Женечка сидела на постланной через комнату дорожке, сотканной из цветных шнуров, играла с куклой.
Увидев мать, оторвалась от игры, побежала навстречу.
- Как ты рано, доченька? - удивилась Анна. - А я хотела идти за тобой.
- Меня тетя Дуся привела...
Девочка увидела Алексея, замолчала, вопросительно взглянула на мать.
- А кого я к тебе привела! - воскликнула Анна нарочито радостным голосом... Она и смущалась и робела почему-то перед дочерью, хотя Женечке шел всего шестой год.
Девочка перевела взгляд на Алексея.
- Это папа твой... Папка!..
У Анны перехватило дыхание, комок непрошеных слез подкатил к горлу, она проглотила его, схватила дочку в объятия.
- Это наш папа, - повторила она, принуждая себя говорить спокойнее, разумнее. - Вот он и вернулся с войны. Помнишь, я тебе говорила? Вот, вернулся...
Анна посмотрела на Алексея. Он тоже был смущен и растерян, она это видела. Высокий и сильный, он стоял с опущенными руками, не догадываясь, куда их деть.
- Бери же, бери... Анна протянула ему Женечку.
Он осторожно взял ее на руки. Женечка с любопытством смотрела на Алексея.
- Господи, какие вы смешные! - произнесла Анна. - Да поцелуйтесь же!
Алексей осторожно поцеловал девочку в щеку, помедлил, поцеловал еще раз, и Женечка вдруг потянулась к нему и звонко чмокнула его в губы.
- Ну вот и все в порядке, - облегченно засмеялась Анна. - Все в порядке, все хорошо, все хорошо, - повторила она несколько раз. - Вот мы и вместе, вместе...
Она услышала за перегородкой шаги.
- Тетя Дуся? Тетя Дуся! - позвала она хозяйку. - Идите сюда!
Тетя Дуся вошла, остановилась у порога, недоверчиво взглянула на Алексея.
- Вот я и нашла Жене отца, - возбужденно сказала Анна.
- Понима-аю, - протяжно произнесла тетя Дуся. - Ну что ж, совет да любовь...
Она замолчала, но в ее молчании таилось много вопросов.
- Нет, Евдокия Тихоновна, все будет хорошо, - твердо сказала Анна. Вот увидите.
- Дай-то бог, - ответила хозяйка. - Вы женщина хорошая.
- И он хороший, - сказала Анна, указывая на Алексея.
- Ну, в этом мы уж с тобой сами разберемся, - сухо выговорил тот, по-видимому досадуя, зачем Анна берет в судьи какую-то тетю Дусю.
- Да нет, я ничего, - примирительно отозвалась тетя Дуся. - Вас не хают.
- А вы разве знаете меня? - настороженно осведомился Алексей.
- В таком городе, как наш, каждый каждого знает, - ответила тетя Дуся. - Вы же с Аней в одном заведении служите.
Она приняла Женю из рук Алексея.
- Поди ко мне, моя звездынька...
- Садитесь же, - сказала Анна, ни к кому в отдельности не обращаясь.
- Аня теперь уедет от вас, - сказал Алексей.
- Я понимаю, - согласилась тетя Дуся. - У нас тесно.
- Да и вообще, - объяснил Алексей. - Она работает, а у меня мать. Есть кому присмотреть за ребенком.
- Отмечать-то будете? - полюбопытствовала тетя Дуся. - Такое событие!
- А мы сегодня и отметим, - спохватился Алексей. - Я сбегаю, Аня. Хозяйка твоя права, надо же выпить на прощанье.
Он тут же ушел и вскоре вернулся с конфетами для Женечки, с колбасой, с сыром, с бутылкой вина и бутылкой водки.
- Не обессудьте, сами напросились, - пригласил он тетю Дусю. Поужинаем, так сказать, в ознаменование.
Они сидели за столом, когда вернулся Гриша. Его тоже пригласили. Сначала он отнекивался, потом сел.
- Я не пью, - отказался он.
- Мы тебе десертного, - примирительно сказал Алексей.
- Уезжают от, нас, - произнесла мать Гриши.
- Ну и правильно, - сказал Гриша. - Хорошо, что мне мало лет, а то давно бы сплетни пошли.
- Ты скажешь! - сказала мать.
- Я смотрю в суть вещей, - сказал Гриша.
Пили все. Тетя Дуся раскраснелась, всплакнула было, потом принялась петь. Пил Алексей, помногу и часто, но не пьянел, только бледнел и неотрывно смотрел на жену. Словно хотел заслонить ее от всего мира. Даже Гриша после двух рюмок раздобрился, принес гитару, принялся аккомпанировать матери. Не пила одна Анна, держала Женечку на коленях, разговаривала, а где-то внутри себя все думала, думала, а о чем - не очень хорошо понимала.
- Вам весело? - спросил вдруг Гриша Алексея.
- Весело, - искренне сказал тот. - А что?
- Ничего, - ответил Гриша. - В таком случае я ошибся.
- Ты много еще будешь ошибаться, - сказал Алексей. - А я не ошибаюсь.
Домой он не пошел, остался ночевать у Анны.
XII
В воскресенье Алексей повел Анну знакомиться с матерью. Он жил на другом берегу Сурожи, идти надо было через мост. Улица, на которой он жил, была тихая, сонная, огороды тянулись от домов до самой реки. Алексей жил в маленьком флигельке - комната и кухня, - но все ж таки в отдельной квартире.
Над крышей на шесте, точно вышка часового, торчал островерхий скворечник.
- Все лето живут, - сказал Алексей. - Хотел поймать, приручить, да не собрался.
В сенях было темно, стояли какие-то кадушки, пахло сырым деревом, кислой капустой, погребом.
- Хорошо, что женился, - пошутил Алексей. - Мать капусты наквасила, двоим за зиму не съесть.
- Мать-то знает? - спросила Анна.
- Два дня ждет, - беспечно проговорил Алексей. - Еще бы!
Дверь сама распахнулась навстречу. Пахнуло теплом, жарко натопленной печью, чем-то съедобным, домовитым. У печки стояла женщина, немолодая, но и не так чтобы сильно старая, крупная, в черном платье, ростом почти с сына, только пополней и не такая красивая, как Алексей.
- Вот и мать, - сказал Алексей. - А это Аня. Знакомьтесь.
Анна подошла к свекрови. Она не знала, как себя вести, как здороваться. Не знала, надо ли целоваться. Но свекровь сама сделала два шага вперед, захватила рукой подол, обтерла губы и прикоснулась к Анне губами, сперва к одной щеке, потом к другой.
- Значит, так... - сказала свекровь. - Ну что ж, заходи... Заходите, поправилась она. - Говорил он мне...
В кухне было ни грязно, ни чисто, было, как в обычной кухне, только за печкой стояла просторная кровать с целой горой подушек в цветных наволочках.
- Проходи, - пригласил Алексей жену, и они втроем прошли в комнату.
Кровать Алексея была поскромней, чем у матери. Разросшийся фикус с большими, точно вырезанными из жести листьями, пяток венских стульев да этажерка с коробками из-под папиросных гильз, с бритвенными принадлежностями и десятком-другим книг составляли всю обстановку комнаты.
Анна кивнула ему:
- Значит, здесь...
Еще раз оглядела она новое жилище. Стены были оклеены выцветшими обоями. Желтые цветы по серому полю. Над кроватью под стеклом, окаймленным черным багетом, висело десятка два фотографий, наклеенных на один картон.
Анна подошла ближе.
- Все я, - сказал Алексей. - Можно сказать, вся моя жизнь.
Он пальцем стал указывать на каждую из фотографий.
- Вот папа с мамой, сестра стоит, а я на руках у мамы. Они у меня из колхозников.
- А ты?
- Я - государственный служащий. Это я в школе, пионерский отряд. Это по окончании десятилетки. Это отец в гробу. Это я в армии. Это на курсах бухгалтеров, а это уже бухгалтером в райпотребсоюзе. Там лучше было, чем сейчас у нас. Весь товар шел через наши руки. Ну, а это уж в начале войны, на курсах комсостава. Это после производства в младшие лейтенанты, а это на фронте, после награждения Красной Звездой. Это я уже капитан, снят под Дрезденом. А это здесь, в Суроже, после демобилизации...
Действительно, вся жизнь, подумала Анна. Самая обыкновенная, и... И, собственно, никакая. Все сказал, и ничего не сказал. Как жил, чем жил, чем дышал... Ничего! Вот он, весь перед нею, а поди разберись в нем...
- Теперь снимемся с тобой, - сказал Алексей. - Эту мы повесим отдельно.
Анна вдруг подумала, что карточку Толи она уже не сможет повесить, придется спрятать.
- Успеем еще сняться, - сказала Анна. - Лишь бы не ссориться.
- А зачем ссориться? - весело возразил Алексей. - Нам делить с тобой нечего.
Анна согласно улыбнулась.
- Что ж, будем устраиваться.
- Вещей-то много? - осведомилась свекровь.
Анна не поняла.
- Имущества, - пояснила свекровь. - Перевозиться когда будете?
- Какое там перевозиться, - ответил Алексей. - Переноситься. Ты посиди, Аня, побеседуй с мамой. Пойду схожу в райпотреб, на конный двор, попробую раздобыть подводу.
