Вадим Скирда - Опус в красном
Обзор книги Вадим Скирда - Опус в красном
Скирда Вадим
Опус в красном
Вадим Скирда
Опус в красном
Ты - не уникален,
Ты - всевозможен,
Ты - Бога лекало,
Ты - вынут из ножен.
В. М. Скирда
Преамбула: Дух серый.
Ментальная чехарда где-то на границе
сфер, душ, пространств или_как_там_их_ешё?..
Собственно, с меня-то всё и началось. Хороводы херувимов в каждой ноздре, прорва благодати на сферический дюйм - чего ещё можно ожидать от одинокого стражника, призванного охранять субтильный суверенитет сфер? Идея лика страсть как хороша. Она великолепна, несмотря на податливую изменчивость - видели бы вы меня в плейстоцене1! Священная геометрия знает своё дело туго, а тут её ещё никто не отменял. С тех пор, как мыльные пузыри Господа сложились в цветок, я не переставал возделывать лотос своего разума, так же как и Он, всем своим существом растекаясь в небытие с одной лишь целью - осознать себя. В итоге - внушительный собран гербарий, и это ещё одна моя страсть. К величайшему моему сожалению и стыду, страстей я не лишён вовсе, а впрочем, оно и к лучшему - должен же хоть кто-то быть в тени Его? Если только божество вообще может отбрасывать тень. Стало быть, я и есть отброшенный, отброс; я и есть серый - тень от света и свет от тени сторожевой пёс, Цербер у порога и лакей у входа, швейцар при заведении, шаркающий ножкой, застыв в подобострастном кивке - чего изволите-с, господа?
Унылые вы мои господа... Отчего унылые? Помилуйте, а от кого ж как не от вас доводилось мне слышать "смертию смерть поправ", да "упокой его душу"? Гм... А каково было наблюдать такое: "Взгляните, профессор, на этот вот выпад. Да-да, левее... Стоп! Самое оно. Здесь должна быть пара тому очарованному кварку2, что давеча был навеселе... Забавно, не правда ли? Но здесь его нет, то бишь, совершенно, нет... Несмотря на устойчивую вероятность нахождения. Что-то в этом мире не так, ведь скажите, профессор, не так?! Чёрт бы его побрал вместе со всеми потрохами этот мир, раз бытие его определяется вероятностью, то есть, как раз никак-то и не определяется! И куда подевался тот пропойца-кварк, язви его в душу!" Что вы мне скажете на это, уважаемые государи? Стоило ли стоять олухом царя небесного, и, вытянувшись во фрунт, приветствовать, плевать в подкорку и подкармливать страхом каждого такого "исследователя материи", не говоря уже о сознании? А прикидываться то яйцеголовым инсектоидноглазым обитателем порхающих блюдец, грозой домохозяек и кумиром шизофреников - Gray'ем; то златокудрым юнцом, без умолку шпарящим на эльфийском наречии и не менее лихо обращающимся с тетивой; а то и вовсе - сатиром, бесом со всеми причитающимися ему парнокопытными атавизмами? Пугаются меня, ропщут - не спорю. Некоторые будут и посмелее: "Меркурий3 обаял сульфур4, семя металлов прорастает в магнезию восстань, Кровавый!" Прелестно, не правда ли? И с этим контингентом приходится работать!
Покорнейше благодарю за невольное выслушивание сего старческого брюзжания, видать, импульс благодати дал крен, и несущая сознания понеслась не по наилучшим траекториям... Исправлюсь-исправлюсь. Хотя и это не важно, ибо гниль плода ещё не свидетельствует о недоброкачественности лепестков цветка. А уж качество аромата цветения и вовсе не способствует избирательности в привлечении опыляющих насекомых. Но - это к слову о...
Итак, дабы не возводить напраслину, скажу: Я люблю своего Господа. А что бы вы ещё хотели услышать? Даром, что серый. Решено. Сподоблюсь. Метну свои тридцать копеек на хорошо унавоженную почву домыслов и суеверий.
Итак №2: на границе суверенитетов случается много чего любопытного. Сама жизнь тут зажигает и гасит свои огни, при этом свет неизменно остаётся светом, а пламя - пламенем, без малейшего ущерба переходя от спички к спичке, от лучины к лучине; всё тем же, что и тогда, когда Создатель возжелал отделить себя от не_себя, и, сложившись в затейливую линзу из лепестков собственного разума, инициировал слово, произнесённое первым языком первого огня. Галактические организмы предпочитают его всем остальным, я тоже - он позволяет не просачиваться подобно песку сквозь пальцы творца, а иногда и оставаться на его ладонях, ничего, даже если это ладони изощрённого кукловода:
"Ещё тут мигрируют души,
Украдкой крестясь у порога,
Где нить судьбоносных катушек
Свою обретает дорогу..."
Да-с... Здесь видно, кто кем был и чем будет; фаллосы трудятся во всю, не жалея вагин; от вида совокупляющихся тел мутит даже не имеющих желудка. Ангелы марают свои крылa в сперме, едва поспевая подносить проштрафившиеся души к уготованным им чревам. Демоны обратной связи, скрупулёзно выискивающие недочёты прошлых воплощений, ожесточённо пичкают их целыми букетами кармических неприятностей, изжить которые посчастливится единицам. О, существуют интереснейшие создания - целые кармические детективы, способные в поисках причин пробраться аж через несколько воплощений. Я и сам, признаться, местами не прочь... Этак подетективствовать. Где-то примерить халат гинеколога, а где-то и побыть повивальной бабкой. Бывает овчинка не стоит выделки, а бывают и злоупотребления. Здесь, на таможне, введена упрощённая схема деклараций, ибо редко кому что удаётся протащить без моего ведома - некуда прятать:
"Я облекаюсь невзначай
Спиралью (улиткой?) внутреннего уха,
Когда душа моя - печаль,
А воля - жёсткая непруха.
Духовный паводок унять
Мне не хватает двух с полтиной
Поворотить сознанье вспять,
Да благодать укрыть плотиной".
Однако, словоохотливость никогда не была моей отличительной чертой, и сознание всегда способно было приютить всего лишь несколько коверканных образов. Несмотря на должность при департаменте, курирующем "прогресс". В какое бы то "вспять" его ни поворачивай. Да вот, поди ж ты...
Коллизия 1: Киновиарх.
а) Недостоверная интерпретация
трагизма опыта обыденного умерщвления.
Киновиарх5 Выгорецкой6 киновии Андрей, сын Денисов7, видывал меня не единожды, всё больше нощно, но бывало и денно. Ежели говорить о времени, имей это хоть малейший резон, то видимся с ним и поныне, ибо время моё суть отверстая река, парить над которой есть сущее удовольствие. Наша туманная твердь - Мать Сыра Земля, преисполнившись щедрости и благодушия, на том витке своего славного веретена снова взялась было выдавать на-гора свои бесценные таинства и недра. Уже в который раз. Не скажу, что прошлые попытки почти насильно всучить людям в руки то, чего они вряд ли достойны были неудачны, но итог известен всем - забвение и нехотя ворошимый ветром прах на потрескавшихся каменных глыбах пирамид, сфинксов, да прочих стоунхенджей. И вот вновь кремниево-песочная жизнь пожелала дать людям что-то ещё, кроме органического питания, заявить о себе, как о вечном партнёре жизненного симбиоза природы, вот, мол, я - сумейте это понять. И, хотя до Silicon Valley8 ещё оставалось добрых три сотни витков, суетливая кривая того, что потом стало именоваться "суммой технологий" уже оторвала своё тощее брюхо от горизонтального болотца и мало-помалу стала загибаться вверх. Печатники и торговцы, поощряемые церковным и государевым оком, всячески потчевали сию ненасытную гидру, ранее не замеченную в стяжательстве. Но наметившаяся мотивация в виде превосходства, да чего уж там говорить - всемирного господства, подстегнула безмозглую тварь получше всякой шпоры или кнута. Коснулось это даже окладистых бород - благочестивых радетелей двуперстия, забравшихся в беломорское подбрюшье к устью негостеприимной Выги. И коснулось оно, надо сказать, самым затейливым образом.
В тот день Семён9, единоутробный брат Андрея, вызвался обозревать на реке выставленные в ночь рыбные садки. Сам по себе факт мало примечательный - ну, отправился мужик за пропитанием себе и своей общежитской братии, о чём тут ещё можно рядить - всё равно, что в нужник зайти - не приключись с ним в дороге одна оказия.
Месяц был молод, утренний морозец крепок, воздух свеж, а желудок пуст. Снежок аппетитно похрустывал под ногами, предвещая скорую добычу от нехитрого промысла. Младшой брательник Семён, русобородый здоровяк с красным от мороза широким простодушным лицом и вечно улыбающимися глазами, в долгополом кафтане, меховых рукавицах, пыжиковой шапке и топором за поясом уверенно пробирался сквозь снежные заносы редкого елового леса, и Выга уже милосердно просматривалась впереди. Оставалось лишь миновать неширокий санный тракт, проложенный между рекой и лесом. В своё время он очертя голову бежал по нему из отеческой деревни Повенец в пустынь вслед за своим не пожелавшим принимать троеперстие и добровольно вступать в духовную кабалу братом.
Что-то не то, ох, не то творилось в его мире тридцати годков от роду. Славными были воздух и хлебец, и запах соснового дымка, и влажное тепло жинкиного тела, и братская любовь, и даже боженька, изредка проглядывающий солнышком сквозь неласковое северное небо, вызывая восторг, сопровождаемый мощной пульсацией крови в сердце - своём личном внутреннем солнце. И всё было молодым и красивым, смотрящимся на свои тридцать лет и ни секундой более. Но отчего-то, в его юном мире уже присутствовал порох, и смертушка всё чаше навещала людской - и не только - род. Да тут и без пороху делов-то понаворочано, мать честнaя! Он ещё помнил, как, будучи в отрочестве, чудом миновал огненного крещения в раскольничьей гaри. Хотя, какое это чудо? Первобытный ужас, обуявший юношу, вынес его на своих колючих крылaх, да на негнущихся ногах, задавших заячьего стрекоча сквозь топкий непролазный карельский сухостой. Поморское благоговение перед смертью не позволяло ему неуважительно думать об этом тревожном таинстве, но, скажите на милость, думал он, неужели же так необходима была добровольная смерть нескольких семей, сгоревших заживо в деревянной избе? Очевидно, говорил он себе, тут были запущены какие-то иные механизмы и причины, а возможно - это есть плата за что-то такое, что неподвластно мне. Говорят, на западе есть чудные машины, будто бы состоящие сплошь из колёс с зубцами, и что, вращаясь, одно колесо заставляет крутиться другое, но уже быстрее или медленнее, в ту или иную сторону. Быть может, погорельцы как раз и попали между таких колёс, вращаемыми неведомыми богами с неведомой целью?
