Евгений Петров - Вице-король
Обзор книги Евгений Петров - Вице-король
Илья Ильф, Евгений Петров
Вице-король
Водевиль в двух действиях
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Гражданин Берлага – вице-король Индии.
Его шурин – бедовый человек.
И.Н. Старохамский – он же Кай Юлий Цезарь, быв. присяжный поверенный.
Гражданин Диванов – женщина-мужчина. Усатый.
Тихон Маркович – человек-собака.
Молодая докторша – психиатр.
Санитары. Студенты.
Действие первое
Комната Берлаги. Портреты родственников в котелках и пасхальных цилиндрах. Телефон. Зеркало. Письменный стол.
Берлага (говорит потелефону). Да… да… Сегодня на службу не могу прийти. Болен. Чем? Еще не знаю, но, наверное, чем-нибудь болен… да… да… Что? Кого, кого? Уже вычистили? Побирухина вычистили по второй категории? Ай-яй-яй! Вот наделали делов эти бандиты Маркс и Энгельс! А наш отдел когда чистится? В среду? Что? Меня на персональную?! (Входит шурин. Берлага оглядывается, вешает трубку.) Ну, это уже черт знает что такое! Что Побирухина вычистили, это я еще понимаю, у него родители не в порядке, но меня… (Крестится.)… Ей-богу, это недопустимый перегиб.
Шурин. Что случилось?
Берлага. Случилось то, что меня хотели вычистить, дай бог, чтоб по второй категории.
Шурин (спокойно). Тебя вычистят по первой.
Берлага. Почему по первой? Это недопустимое явление! (Хорохорится.)
Шурин (спокойно). Это допустимое явление. Поверь родному шурину. Человека, который имел собственную фабрику, а в анкете написал, что он пролетарий умственного труда, чистят с песочком.
Берлага. С песочком!..
Шурин. С наждачком. И тебя вычистят. Бог правду видит, не беспокойся.
Берлага. Кто же мог знать, что будет революция? Люди устраивались как могли. Кто имел аптеку, а кто фабрику. И в этом, в конце концов, не было ничего плохого. Кто мог знать?
Шурин. Надо было знать.
Берлага. Че-е-стное слово, такое время настало, что с удовольствием дал бы самому себе по морде. А кто виноват? Франц Меринг. Фердинанд Лассаль и этот… как его… Ну, этот… анархист… Вот забыл фамилию… Ну, эта, бывшая Пречистенка… Да! Кропоткинская! Вот кто виноват!
Шурин (задумчиво). Приходится вариться в собственном соку.
Берлага (вотчаянии). Где же выход из этого исхода? Ведь вычистят?
Шурин. Берлага, тебе надо спасаться!
Берлага. Я сам знаю, что надо спасаться. Скажи как?
Шурин. Ты не можешь заболеть на время чистки?
Берлага (грустно). Я здоров как бык.
Шурин. Так, так… Отпуска тебе, конечно, не дадут, пока не прочистишься. Есть такое правило… Плохо… Я тебе еще в 1911 году говорил: «Берлага, брось фабрику, открой мужской, дамский и детский конфекцион готового платья». Не послушался.
Берлага. Кто мог знать, что начнется такая философия против частной собственности! (Ломает руки.)
Шурин. Надо было знать… Что ж, однако, с тобой делать? Уволиться тебе тоже нельзя. Есть такое правило: перед чисткой не увольняют…
Берлага (бьет себя по щекам). С ума сойти можно.
Шурин (настораживаясь). Постой, постой. Как ты сказал?
Берлага. С ума сойти можно.
Шурин. Стоп, стоп… Погоди-ка… Да! Это мысль! (Оживляется.) Постой, не перебивай! Есть! Ты сходишь с ума. Понял? Ты сходишь с ума на какой-нибудь почве, и тебя отправляют в психиатрическую больницу.
Берлага. Но ведь я же здоров как бык.
Шурин. Ты ничего не понимаешь! Хороший сумасшедший всегда здоров как бык. Ведь тебя никто не может проверить!
Берлага (задумчиво). У одного моего знакомого был сумасшедший дядя, который воображал себя одновременно Авраамом, Исааком и Иаковом. Представляешь себе, какой шум он поднимал?
Шурин. И ты должен поднимать шум. Простейшая вещь! И пока там врачи разберут что к чему (наука тонкая, нежная, вообще никто ничего не понимает), чистка кончится. И ты вернешься как ни в чем не бывало.
Берлага. Ох, трудная штука!
Шурин. Глупости! Тебе ничего не придется делать. Ты только должен всем и каждому кричать в уши: «Я Наполеон!» Или: «Я Эмиль Золя!» Или «Магомет», если хочешь!
Берлага (неуверенно). А вице-король Индии можно?
Шурин. Можно, можно. Сумасшедшему все можно. Ну! (Ищет номер в телефонной книжке.)
Берлага. Я…я…
Шурин. А, что с тобой говорить, с дураком! (Снимает телефонную трубку.) Два раза семьдесят восемь. Алло! Это психиатрическая? Скорее вышлите карету! (Отпихивает ногой обезумевшего от страха Берлагу.) Да, да… Ужасный бред величия… Конечно, бросается. Да. На родных бросается тоже. Был ягненок, а стал какой-то вепрь. Ага! Значит, не связывать? Это что, новые веяния? Ну так, пожалуйста, скорее!.. Ждем. (Вешает трубку.) Сейчас приедут.
Берлага. Что ты наделал? Я не хочу. Я здоров как бык.
Шурин. А первую категорию хочешь? Из профсоюза вылететь хочешь? Тоже, недавно один такой, как ты, пролетарий умственного труда, говорил на чистке: «Я родился между молотом и наковальней». А потом оказалось, что он имел большое кузнечное заведение.
Берлага. Я боюсь… Там же сидят настоящие сумасшедшие. Они меня укусят. Или будут щекотать.
Шурин. Погоди, вот тебя на чистке пощекочут. И укусят. Ну! Выбирай, кто ты? Магомет? Или Этель Кинг, женщина-сыщик? Или пойдешь по стопам того сумасшедшего и будешь одновременно Авраамом, Исааком и Иаковом?
Берлага (решительно крестится). Так и быть. Вице-королем Индии.
Шурин. Валяй.
Берлага становится в позу. Хохочет. Рычит и подскакивает.
Не верю, не верю. Больше жизненной правды. Переживай, головотяп, по системе Станиславского. Слова, слова давай!
Берлага. Я вице-король Индии! Ха-ха!
Шурин. Бледно. Не верю, не волнует. Меня не волнует!
Берлага (надсаживается). Где мои слоны? Где мои верные магараджи?
Шурин. Уже лучше. Еще давай. Больше бешенства! Бешенства больше! Купечества! (Берлага прыгает.) Так, так… Рубашку на себе порви. Жалко? А по первой не жалко?
Берлага. Где мои верные наибы? Мои великие моголы! Мои набобы!.. И баобабы!
Шурин. Что, что? (Берет бутылочку и читает этикетку.) Лучшие копировальные железисто-галлусовые чернила первого класса! (Мажет, Берлагу чернилами. Берлага жалобно хохочет. Слышен тревожный медицинский гудок санитарной кареты.) Ложись на пол! Ну! Больше жизненной правды!
Стук в дверь. Входят санитары.
Берлага (ужасным голосом). Я не более как вице-король Индии!
Санитары молча подхватывают Берлагу под руки.
Шурин. Вы с ним не церемоньтесь, товарищи! По шеям его! По шеям!
Санитар. У нас не полагается. Документы есть? Шурин. Пожалуйста!
Берлага (вопит). Где мои верные наибы, магараджи, мои абреки, мои кунаки, мои слоны!..
Санитары уводят Берлагу. Снова гудок.
Шурин (задумчиво). Вот про абреков и кунаков он напрасно. Они, кажется, на Кавказе водятся, а не в Индии. Ну, ничего! Для сумасшедшего сойдет!
Действие второе
Палата для больных с неправильным поведением в психиатрической больнице. Четыре койки. На трех из них лежат в халатах: Старохамский, Диванов и Тихон Маркович. Четвертая койка пуста. Стол. Диван. Входит старик-санитар с посудой, накрывает на стол. При виде санитара больные вскакивают как по команде.
Старохамский (стоит на кровати, задрапировавшись в одеяло). И ты, Брут, продался большевикам!
Санитар. Ладно, ладно, продался и продался.
Старохамский (размеренно). Холуй! Плебей! Илот! Не видишь, с кем разговариваешь? Перед тобой Кай Юлий Цезарь! Шапки долой!
Санитар (расставляя тарелки). А я и вовсе без шапки.
Старохамский. Дешевка! Вольноотпущенник! Когда римляне опомнятся и снова призовут меня к власти, я брошу тебя на съедение крокодилам! (Демонически хохочет.) Крокодилы любят есть низшее сословие.
Диванов (стыдливо прикрываясь). Не смотрите на меня такими глазами! Мне стыдно. Я голая женщина. Отвернитесь. Противный! (Хихикает.)
Санитар. Беспокойная палата. Во всем заведении нет хуже.
Диванов. Ваши ухаживания становятся несносными. Вы самец!
Санитар (огорченно крутит головой). Самец! Тут всего наслушаешься. Самые различные слова говорят, как в пивной. Пойду лучше в милицию служить, там много спокойнее и обмундирование нового образца выдали и жениховские перчатки.
Тихон Маркович (быстро становится на четвереньки и, высоко подняв обтянутый, как мандолина, зад, отрывисто лает и разгребает пол задними лапами в больничных туфлях). Гав, гав, гав!.. Р-р-р…
Санитар. Тьфу, черт! Я до сих пор не могу привыкнуть, каждый раз пугаюсь.
Диванов (поет хриплым басом). «Все говорят, я ветрена бываю, все говорят, что любить я не могу».
