Михаил Волохов - 48 градус солнечной широты
Обзор книги Михаил Волохов - 48 градус солнечной широты
Волохов Михаил
48 градус солнечной широты
Михаил Волохов
48 ГРАДУС СОЛНЕЧНОЙ ШИРОТЫ
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Света
Вера
Саша
Семен
Галя
Сергей
Грузин
Художник
Москва, наше время.
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Квартира Семена, спальня. Много дорогих, но безвкусных вещей. В центре комнаты большая двухспальная кровать. Окна занавешены плотными шторами. С ночи не выключен проигрыватель: там осталась пластинка, которая шипит на последнем обороте. На столе остатки пиршества.
На кровати через одного лежат: Вера, Художник, Света, Грузин.
Конец лета. Слышен шум улицы - день давно начался.
Света (во сне). Мама! Мамочка. Нет! Мамочка! (Открывает глаза, приподнимает голову, но тут же прячется под одеяло).
Встает Художник. Смотрит на часы. Выключает проигрыватель. Кашляет Смотрит куда сплюнуть. Подходит к окну. Плюет в окно.
Света высовывает голову из-под одеяла. Художник оборачивается. Света опять прячется под одеяло. Художник толкает Грузина.
Грузин. А? А? А-а-а. Чух-чух-чух. (Мотает головой).
Художник показывет на часы, бросает ему полотенце. Потом Грузин встает Они собирают свою одежду и уходят в ванную.
Света кашляет, передразнивая Художника, потом плюет демонстративно им вслед. Склоняется над Верой. Та спит. Поправляет ее подушку и одеяло.
Возвращаются Грузин и Художник. Света прячется под одеяло.
Грузин (шепотом). Я те говорю - пальчики оближешь.
Художник наливает ему и себе водку. Грузин морщится, мимикой показывает, что пить не будет. Показывает на печень. Художник все выливает в один стакан пьет, морщится, поглаживает живот в области печени, садится за стол.
Художник. У всех печень. (Пауза.) Серебро, тринадцатый век?
Грузин. Оближешь.
Пауза.
Художник. Ну что? (Показывает на стол, на кровать. Лезет в портмоне, ковыряется в деньгах.)
Грузин. Я начинал - я кончаю, дорогой. (Достает из кармана сотенную и пятидесятирублевку. Смотрит куда положить.)
Света резко высовывает из-под одеяла руку и показывает на свободный стул. Грузин кладет деньги и выходит из комнаты, весело посвистывая.
Художник и Света пересекаются взглядами. Пауза. Художник достает из портмоне двадцатипятирублевку и прикладывает к остальным деньгам на стуле. Улыбается, разводит руками. Достает записную книжку, пишет, отрывает листок, протягивает его Свете.
Художник. Звякни. Все о'кей будет. (Уходит из квартиры.)
Свету неожиданно распирает истерический смех. Также неожиданно он прекращается. Она тяжело вздыхает. Берет с тумбочки зеркальце, смотрится. Сравнивает свое лицо с Вериным. Кладет зеркальце на место. Отрешенно смотрит в отдаленную точку.
Поднимается Вера. Мотает головой.
Вера. Еще. Еще. Еще! Фу. (Закуривает.)
Света смотрит на нее, потом встает, одевает халат, уходит в ванную. Слышен шум душа.
Света (из ванной, кричит). Вер, чайник поставь! Твоя очередь!
Вера не реагирует. Сидя в постели, с сигаретой во рту, силится делать какие-то гимнастические упражнения. Потом отрешенно смотрит в отдаленную точку.
Появляется Света. Включает фен, сушит волосы. Выключает фен. Берет со стола рюмку и говорит в нее, как в микрофон.
Света. Выступает! ... Выступаю я. (Поет.): Люди гибнут за металл!
Люди гибнут за металл!
Сатана там правит бал - там правит бал!
Сатана там правит бал - там правит бал! Вера (подходит к Свете, вырывает рюмку). Дай сюда. Разобьешь. (Стонет, садится на стул. Наливает водку, пьет.)
Света. А мне наплевать, что у тебя по утрам раскалывается голова. Наплевать!
Вера. Заткнись.
Света. Алкоголичка.
Вера. Что?
Света. Это же искусство.
Вера. Что? Нам вместе работать долго, и по голове по утрам своим искусством прошу не долбать. (Берет полотенце, уходит в ванную.)
Света. Вот дура. (Открывает бутылку сухого, ломает шоколад, режет лимон, пьет, закусывает.)
Входит Вера.
Вера. Ты опять лимоны в ванну бросаешь?
Света. Лимоны? А-а. Ну не есть же мне их! (Проглатывает лимонную дольку.) Такая кислятина. (Запивает вином.) Ты что - вообще!
Вера. Там полиэтиленовый пакет. Потом в мусоропровод. Засоришь ванну сама с Семеном расчухивайся.
Света. Ну все, все - точка! Сама так сама. Не маленькая. (Пауза.) (Мягче.) Налить? (Предлагает вино.)
Вера. Сама! (Наливает водку, пьет.)
Света. Что ты с утра на стену лезешь? Не кастрировать же меня из-за этих лимонов.
Вера. Намекаешь?
Света. Надоело! Мне надоело пол-утра говорить о противозачаточных лимонах в ванне! Тебе хорошо - у тебя нет этой проблемы.
Вера (кричит). Бесплодие - мое алиби! Алиби!!! Сволочь. (Закуривает.)
Пауза.
Света (трогает Веру рукой). Ну. Эй, Верочка. Ну извини, Верочка. (Живо.) А, между прочим, одна сигарета уничтожает в организме двадцать пять миллиграммов витамина С. А в лимонах этого витамина С... Прости. Я сама все съем. Хочешь? Смотри. (Заталкивает в рот все лимонные дольки - морщится, но проглатывает.)
Вера. На здоровье. (Берет со стула деньги.) Сотня. Полтинник. А четвертак откуда?
Света (вырывает двадцатипятирублевку). Это, это художник - мне.
Вера (смеется). Борода? Но ведь с ним была я. Тогда уж мне премиальные.
Света. Он и телефон оставил. Вот. Мне.
Вера. И за пару дешевых колготок он ее отведет на Голгофу. Дешев он как художник.
Света (умоляя). Я ее сейчас в окно. Я так хочу. Можно?
Вера. Дикие вы, провинциалки. Выбрасывай. Толку.
Света. Я хочу сделать сейчас кого-нибудь счастливым. (Бросает двадцатипятирублевку в окно.)
Вера. Деньги не приносят людям счастья. Свой полтинник хоть возьми. (Дает ей пятидесятирублевку.) Ну и кто там твой счастливец?
Света. Не знаю. (Отходит от окна.) Ветерок унес. Как этот художник на меня смотрел. (Рвет листок с телефоном.) Вот такая борода. Чешется, наверно. (Напевает.): Люди гибнут за металл.
Люди гибнут за металл. Извини. Проклятая песня - с утра прицепилась.
Вера. В кабаке у тебя хуже с пением получается.
Света. А я не могу петь, когда жуют. Мне кажется, что песнь жуют и проглатывают вместе со мной! Вот мама пела - все жевать прекращали. Когда мы жили в Москве - ее приглашали в лучшие рестораны.
Вера. Почему и уехали.
Света. Мама мечтала петь в опере. Не вышло. Потом она сильно болела московский климат.
Вера. Рассказывала. А на Алтае ее, значит, вылечили походы на лошадях. Жалко тех лошадок - они не могли спокойно жевать травку. Они вам, верно, подпевали. Две лошади, две певицы. Квартет Как вы его назвали? Иго-го?
Света. Ты злая, ты очень злая девушка.
Вера. Врешь - справедливая.
Света. Мама часто вспоминала Москву. Нашу добрую старую квартиру на Тверском бульваре, где Ермолова...
Вера. Коммуналку на втором этаже под счастливенькой циферкой семь. Полуподъезд-полуподвал чуть правее музейного входа пахнущую пылью деревянную лестницу; ермоловских клопов, ермоловских тараканов. Да?
Света. Ты жестокая. Ее вдохновляли эти воспоминания, до самого последнего часа вдохновляли.
Вера. Понятно - она ни на миг не оставляла надежды прославиться так, как прославилась Ермолова. Единственно, в несколько ином жанре - нашем жанре.
Света. Нет! Откуда ты знаешь?
Вера. Сама же трепалась.
Света. Я? Сама?
Вера. Трепалась.
Света. Нет! Не помню. Ничего не помню. Но маму воспоминания о Москве вдохновляли. (Пауза.) Это я помню.
Вера. Послушай, дорогая, эти воспоминания и мне не дают покойно жевать... спокойствие утра.
Света. Уже день.
Вера. Тем более.
Света. Ты живешь, чтобы есть, а надо...
Вера. А надо жрать, чтобы о жратве думать не хотелось! Послушай, твоей мамы больше нет? Нет. Я - есть? Есть. Моя больная голова есть? Есть. У тебя здоровая голова есть? Есть. Ты должна понять, что бредить умершей матерью изо дня в день - блажь на воде и соли. Может, я и не права. Скорей всего. Но, миленькая девочка, у меня череп раскалывается. Пойми.
Света. Я просто сказала, когда мама пела - все жевать прекращали. (Пауза.) А я, я, когда пою я, мне что-то мешает - ты знаешь, не почему-то стыдно. Я стесняюсь показать все, на что я способна. Только перед мамой я не стеснялась. И тогда мой голос звучал, звучал, как вылупившийся младенец. Так мама говорила. Ты бы слышала. Я боюсь, что без блата меня в консерваторию не примут, потому что на экзамене я буду обязательно стесняться. А если не примут, я же, я же сойду с ума. Мама говорила, чтобы стать великой певицей, надо в молодости правильно поставить голос. Мама, как могла, конечно, мне поставила. Но ведь она сама так и умерла с поставленным голосом. И поэтому мне нужны деньги - много денег, чтобы дать взятку какому-нибудь профессору в консерватории. Деньги, взятки, блат - это все бездарно, безнравственно, я понимаю. Не хочется думать.
Вера. У тебя добрая душа - тебе придется нелегко.
Света. Не знаю. Наверно. Но только я бы не смогла уйти из дома, как ты. Плохие родители - хоть какие-то родители.
