Михаил Федотов - Параллельное время (Летний дневник)
Обзор книги Михаил Федотов - Параллельное время (Летний дневник)
Федотов Михаил
Параллельное время (Летний дневник)
Михаил Федотов
Параллельное время (Летний дневник)
1
Идиотская история -- испытал сильнейшую любовь.
Никому не расскажешь -- глупо, оскорбительно. Я проснулся оттого, что меня во сне изнасиловала женщина. Я знал, кто это сделал. Меня не каждый день насиловали литературные героини. Это было совершенно невозможно. Это было неприлично. Я даже не твердо знал, жила ли она когда-нибудь на свете. Но в том, что это была она, у меня не было сомнений. Теперь нужно было либо скрываться, либо уезжать. Я и так уже был хорош с возвращением в Россию. При том, что я свято верил, что войну с немцами начал Сталин. Больше не верил никто. Это ужасно -- жить с израильским паспортом и еще верить, что Россия начала войну. Меня окружал нераскаянный народ. И на этом фоне я спал с женщиной, которая была гражданским культом. Это то же самое, что спать с Пугачевой. Я ждал этого много лет, но даже про себя я не решался лишний раз произнести ее имя. Черт его знает, как я называл ее во сне. Явственно было до ужаса. Не просто как живое, это было живым. Она даже кусалась. Я вообще ненавижу, когда женщины кусаются. Я осмотрел себя. Но никаких следов не было. Надо было посмотреть днем на свету.
Я писал о параллельном времени и все время туда соскальзывал. Базовым принципом второго времени является закон, что в первом времени должен быть аналог. Это вовсе не бред, не художественная литература. Параллельное время есть, но выйти на него сложно. Это как выигрыш лотерейного билета. Кто-то его выигрывает в Бирмингеме. Но его не можешь выиграть ты. Это против математических законов.
2
Мой друг, американец Маля, предложил мне на Большом проспекте П.С. ровно тысячу долларов. За то, что я соглашусь купить приличный костюм и ботинки и перестану выглядеть бомжом. Но я не взял деньги, сказал ему: "Х.., тебе, Маля, я не продаюсь".
Когда-то с этим, б..., американцем мы работали вместе в кочегарке, и принимать от бывшего кочегара такие подачки я не стану. На мне и так была прекрасная кожаная куртка: просто не встать. У меня таких в жизни не было. Мне подарил ее с себя третий зять, потому что она была ему маловата. Хоть он ее довольно долго разнашивал. И под ней была полосатая майка-тельняшка, которую я купил в Военторге. Эта майка американца особенно бесила. "Ты совершенно одичал, - орал он. - Это не морской порт, вспомни, сколько тебе лет! По Ленинграду не ходят в тельняшках!"
Я действительно уже два месяца жил на берегу Ладоги в заброшенном пионерском лагере и по несколько часов в день колол дрова за суп, кстати довольно жидкий, состоящий в основном из стеблей какой-то несъедобной брюссельской капусты.
Еще в этом предложении тысячи долларов на костюм, от которого я отказался, фигурировало условие никому не говорить, что я в России не могу ничего заработать. Ни одной паршивой копейки. Вместе с костюмом это замалчивание должно было дать какой-то необыкновенный эффект. За результат американец Маля мне отвечал. Сам Маля жил в Бостоне ровно двадцать лет и давно уже зарабатывал по сто пятьдесят тысяч в год. Он не стал бы меня обманывать. Собственно, это был первый человек из моих институтских друзей, с которым я разговаривал за прошедший год. Остальные обходили меня стороной. Может быть, Маля прав и дело именно в костюме. А пока мы сидели на улице, на Большом, пили пиво и осматривали отличных длинноногих девчонок, которые шлялись мимо. Маля потягивал пиво "Невское" и ругал меня за то, что я за год не только ничего не заработал, но еще и не стыжусь в этом признаться. А я объяснял ему, что изучаю параллельное время. И вещи пишу музейные, они не предназначены для печати. Это жизненные подробности для будущих исследователей.
Мимо прошли три девчонки, и левая, брюнетка с низкой челкой, два раза сказала "блядь, блядь" и безразлично посмотрела и на меня и на Малю. Хоть Маля был в пиджаке, в "бабочке", в черных очках и выглядел как стопроцентный американец. Маля говорил разные слова, "моргидж" и "она не платит такс", что, знаете ли, на Большом проспекте Петроградской стороны говорит далеко не каждый. В этом же виде американец Маля на углу Большого и Бармалеева встретил Славку с первого этажа, прямо возле своего бывшего дома. Славка сразу внятно сказал ему: "Маля, блядь, дай пятерку, ты меня знаешь, я отдам!"
Маля дал Славке нормальные американские пять долларов, на что тот даже не обратил внимания. Вот что значит параллельное время. Представьте себе, что Славка - это вы. Вы выходите себе привычно из дома, и перед домом стоит Маля. И еще, блядь, в бабочке! Как он стоял и двадцать и тридцать лет назад. И вы нормально просите у него пятерку. Славкино время неразрывно, но это другое время, там другое деление на месяцы и годы.
Мы все упрямо думаем, что живем только в одной реальности. Дело это спорное. Странные факты в голове сразу не умещаются, но нужно делать зарубки в мозгу и честно анализировать происходящие вокруг явления. И вот этот Славка -- это только первое напоминание о параллельном времени. Тут я начинаю загибать пальцы.
Потом мы с американцем долго бродили по дворам нашего института. Двор был весь совершенно пустынным, весь перерыт, валялись какие-то дохлые кошки, и клиники тоже не работали. Запустение было таким явным, что Маля покачивал головой и все время брезгливо морщился. Но у дверей нашей институтской столовой произошла вторая встреча, и мне придется загнуть еще один палец. Мы заметили, что прямо перед входом в столовую в кустах поставили памятник младшему медработнику. И дико удивились.
Но когда мы подошли поближе, мы увидели бабку-санитарку со шваброй, которая замерла, стоя на табуретке, и о чем-то задумалась. Я даже не понимаю, что она могла там чистить в кустах. Мы с ней немного поговорили о медицине, и она сказала, что, блядь, пашет тут с сорок девятого года, но такого, блядь, кругом ворья на ее памяти еще не бывало. Еще она рассказала, что Валечку-подавальщицу, которая была потом заведующей столовой, нашли убитой на городской свалке, и показала мне развороченную печь на кухне. Печь разобрали во время ремонта, и теперь никто не хотел ее складывать. "Ты где живешь, в Америке?" - спросила она. "Если тебе будет негде ночевать, приходи, мы что-нибудь придумаем, сразу вижу, что свой". - "Ты видишь, она тебя тоже приняла за бомжа, - сказал недовольный Маля. - Но сколько же этой бабке может быть лет?"
А вопрос это совершенно неуместный, потому что бабке этой ни сколько ни лет, ей вообще нет лет - это другое время. Я даже думаю, что наша прогулка по институтскому двору была вся целиком в параллельном времени.
Для проверки я зашел на минуту в Центральный приемный покой и спросил, кто же там сегодня заведует. Хлоркой воняло нестерпимо, и банка с хлоркой стояла на прежнем месте. "Прасковья Петровна!" - ответила мне фельдшерица, удивленно нас осматривая. Я многозначительно посмотрел на Малю, и мы пошли дальше. Прасковья была заведующей в начале шестидесятых, и уже тогда ей было больше пятидесяти лет, я видел ее паспорт. А прошло с тех пор около сорока лет. "Разное время - это как доллары американские и канадские. Ты понимаешь разницу?" Он серьезно утвердительно кивнул. "Это я понимаю", - сказал он почему-то с акцентом. "Вот так же и время. Или ты думаешь, что Ной жил тысячу лет? Хуй! Хорош будет твой Ной, если ему придется жить наши 1000 лет, я представляю, как бы его стошнило". И Маля улетел обратно в Америку. Я думаю, что он и сейчас еще там.
3
Женщин в пионерлагере почти не было. В домике, на котором было написано "третий отряд", уже неделю жили две моложавые сестры с детьми. У старшей женщины была двенадцатилетняя дочка-каратека, которая гоняла со мной по пляжу в футбол. Моложавые сестры всюду ходили вдвоем, даже писать. Я ненавижу эту женскую привычку. Но вчера я встретил младшую, одну-одинешеньку, когда ходил за футбольное поле за земляникой.
Мои сыновья, эти два наглых дармоеда, уже второй день ничего не хотели есть. Их воротило от каш, их воротило от супов, за которые я колол дрова и копал силосную яму. Слово "супы" они вообще не хотели слышать. Мне тоже осточертела гречка. Будет коммунизм, уже не будет гречки. А пока мне пришлось перейти на землянику. "Земляника, опять земляника, деточек откормлю и сам уемся", - думал я, ползая часами по земле. Это земляника моей родины. Это ее земляничная поляна. Я вернулся в свое отечество, чтобы вдыхать землянику среди трав и умиляться. Русский человек не может жить без земляники! То, что предпоследнюю свою землянику я покупал десять лет назад во Флоренции, я старательно удалял из памяти.
И вот посреди пустынного футбольного поля, в районе штрафной площадки, лежала блондинка с голой шоколадной жопой и невозмутимо на меня смотрела. Если вы помните точку, с которой Игорь Численко забил левой ногой англичанам, то вот на этом месте лежала на животе обнаженная маха из провинции. Просто какое-то заколдованное место. Земляника в моих руках покрылась крупными каплями пота. У нас в деревне мимо такого не проходят.
