Александр Амфитеатров - Наполеондер
Обзор книги Александр Амфитеатров - Наполеондер
Наполеондер
(Солдатская легенда о старой гвардии)
Давно, не давно, а деды наши запомнят, — захотел Господь Бог покарать людей за нечестие. И стал Он думать, как и чем их покарать, и держал о том совет со ангелы и архангелы.
Говорит Господу Богу архангел Михаил:
— Тряхни-ка их, Господи, трусом. Отвечал Господь Бог:
— Это дело пробованное. Кое время мы Содом-Гомору растрясли, а человеки от того умнее не стали: Содом-то Гомора теперь, почитай что, по всем городам пошла.
Говорит Гавриил-архангел:
— А ежели глад?
Отвечал Господь Бог:
— Младенцев бессловесных жалостно, — за что младенцы погибать будут? Опять же и скотина кормов решиться должна, а ведь неповинная она, скотинка-то.
— Потопом их потопи! — Рафаил советует.
— Никак невозможно, — Господь Бог в ответ, — потому что, первым делом, сам я клялся людям, что потопа больше не будет, а радугу в уверение давал. А второе дело — грешник теперь, шельма, хитрый пошел: на пароход сядет, через потоп уплывет.
Смутились тут архангелы, приуныли, стали думать-гадать, головы ломать, каким злом-бедою можно грешный народ образумить и в совесть привести. Но как с испокон веку только на добро Господу Богу служивши, о всяком зле земном позабыли, то и ничего придумать не могли.
В эту самую минуту выходит вперед Иван-ангел, из простых, нашего русского звания, которого Господь Бог поставил мужицкие души ведать. Преклоняется с учтивостью и докладывает:
— Господи! Там вас Шайтан-чумичка спрашивает. В рай не дерзает, потому от него дух нехорош, — так в сенях дожидается.
Обрадовался Господь Бог:
— Позвать сюда Шайтана-чумичку. Этот плут мне весьма известный. Очень он сейчас ко времени. Кто-кто, а уж эта бестия придумает.
Вошел Шайтан-чумичка: рожа черная, опойковая, — из-под полушубка хвост торчит, голос сипкий.
— Коли прикажете, — сказывает, — я всю вашу беду — руками разведу.
— Разведи, братец, — оставлен не будешь.
— Дозвольте, — говорит, — чтобы нашествие иноплеменников.
Господь Бог ручкою на него махнул:
— Только-то от тебя и будет? А еще умный!
— Позвольте, — Шайтан ему насупротив, — в чем же, однако, мое отсутствие ума?
— А в том, что советуешь наказывать людей войною, когда они только того и ищут, как бы подраться между собою, народ на народ, и за это-то самое я их теперь и казнить хочу.
— Это, — отвечает Шайтан-чумичка, — потому они войн ищут, что еще настоящего воителя не видали, а как пошлете вы им настоящего воителя — они хвосты весьма поприжмут, — взмолятся к вам: помилуй и спаси от мужа кровей и Ареда.
Удивился Господь Бог.
— Как, — спрашивает, — братец, не видали воителей? И Ирод-царь воевал, Александр-царь дивии народы покорял, Иван-царь Казань разорил, и Мамай-царь нестовый с ордою приходил, и Петра-царь, и Анико-воин… какого же им еще воителя-богатыря нужно?
Шайтан-чумичка говорит:
— Нужен Наполеондер.
— Наполеондер? Откуда взял? Какой такой?
— А такой, — говорит Шайтан, — мужиченко — не то чтобы больно мудрящий, только оченно нравом лютой.
Господь Бог — к архангелу Гавриилу:
— Почитай в книге живота: где у нас записан Наполеондер?
Читал-читал архангел, ничего не вычитал.
— Никакого Наполеондера в книге живота нету. Все врет Шайтан-чумичка. Нигде у нас не записан.
А Шайтан-чумичка — вразрез:
— Ничего нет удивительного, что Наполеондер у вас в книге живота не записан. Потому в книгу живота тех пишут, которые от отца-матери родились и пупок имеют, а у Наполеондора ни отца, ни матери не было, и пупка у него нет. Так что это довольно даже удивительно, и можно показывать его за деньги.
Очень изумилея Господь Бог:
— Как же он, твой Наполеондер, в таком разе на свет произошел?
Шайтан отвечает:
— А так и произошел, что свил я его себе на забаву куклою из песку морского. А ты, Господи, в те поры личико свое святое умывал, да не остерегся, водицею брызнул, — прямо с небеси Наполеондеру в мурло попал: он оттого и стал человеком и ожил [1]. И обитает он теперича не близко, не далеко — на Буян-острову, посередь окиян-моря. Земли на том острову верста без сажени, и живет по ней Наполеондер, морских гусей сторожит. За гусями ходит, а сам не ест, не пьет, не спит, не курит — одно в мыслях держит — как бы ему весь свет покорить.
Подумал Господь Бог, приказал:
— Веди его ко мне.
Доставил Шайтан Наполеондера в рай. Посмотрел на него Господь Бог: видит — человек военный, со светлою пуговицей.
— Слышал я, — спрашивает, — что ты, Наполеондер, весь свет завоевать хочешь?
Наполеондер отвечает:
— Точно так. Оченно как хочу.
— А думал ли ты, Наполеондер, о том, что когда воевать будешь, то много народа побьешь, реки крови прольешь?
— Это, — говорит Наполеондер, — мне, Господи, все единственно. Потому — мне главное дело, чтобы весь свет покорить.
— И не жаль тебе, Наполеондер, будет убитых, раненых, сожженных, разоренных, голодающих?
— Никак нет, — говорит Наполеондер, — чего жаль? Я это не люблю, чтобы жалеть. Как себя помню, никого не жалел и вперед не стану.
Обернулся тогда Господь ко ангелам и сказал:
— Господа ангелы! Парень этот к делу весьма подходящий.
А — к Наполеондеру:
— Прав был Шайтан-чумичка: достоин ты быть казнью гнева моего. Потому что воитель безжалостный хуже труса, глада, мора и потопа. Ступай на землю, Наполеондер, — отдаю тебе весь свет, тобою весь свет наказую.
Наполеондер говорит:
— Мне бы только войско да счастье, а уж я рад стараться.
А Господь и положил на него заклятие:
— Будет тебе и войско, будет и счастье, — непобедим ты будешь в боях. Но — памятуй: покуда ты безжалостен и лют сердцем, — до тех пор тебе и победы. А как только возжалеешь ты крови человеческой, своих ли, чужих ли, тут тебе и предел положен. Сейчас тебя враги твои одолеют, полонят, в кандалы забьют и пошлют тебя, Наполеондера, назад на Буян-остров гусей пасти. Понял?
— Так точно, — говорит Наполеондер. — Понял. Слушаю. Не буду жалеть.
Стали спрашивать Бога ангелы и архангелы:
— Господи, для чего ты Наполеондеру такое страшное заклятье положил? Ведь этак-то, не жалеючи, он всех людей на земле переколотит, не оставит и на семена.
— Молчите! — отвечал Господь, — не долго навоюет. Храбер больно: ни людей не бойся, ни себя самого. Думает от жалости уберечься, а не знает того, что жалость в сердце человеческом всего сильнее, и нет человека, который бы ее в себе хоть крошечку не имел.
Архангелы говорят:
— Да ведь он песочный.
А Господь им наперекорку:
— А что он от живой воды моей дух получил, это вы ни во что почитаете?
Набрал Наполеондер несметное войско, дванадесять язык, и пошел воевать. Немца повоевал, турку повоевал, шведа, поляка — так и косит: где ни пройдет — гладко. И уговор помнит крепко: жалости — ни к кому. Головы рубит, села жжет, баб насилует, младенцев копытами коней топчет. Разорил-погубил все басурманские царства — все не сыт: пошел на крещеный край, на святую Русь.
На Руси тогда был царь Александр Благословенный, что теперь в Петербурге-городе на Александровской колонне стоит и крестом благословляет, — оттого Благословенный и имя ему. Как напер на него Наполеондер с дванадесять язык, увидал Благословенный, что всей Расее конец приходит, и стал спрашивать своих генералов-фельдмаршалов:
— Господа генералы-фельдмаршалы! Что я с Наполеондером могу возражать? Потому что он несносно напирает.
Генералы-фельдмаршалы отвечают:
— Ничего мы, ваше величество, с Наполеондером возражать не можем, потому что ему от Бога дано слово.
— Какое слово?
— А такое: Бонапартий.
— Почему же оное слово, господа генералы-фельдмаршалы, столь ужасно, и что оно обозначает?
— Ужасно оно тем, что как, скажем, видит он в сражении, что неприятель очень храбрый, и его сила не берет, и все евонное воинство костьми ложится — сейчас он этим самым словом — Бонапартием — себя и проклянет. А едва проклянет, тотчас все солдатики, которые когда ему служили и живот свой на полях брани за него оставили, приходят с того света. И ведет он их на неприятеля снова, как живых, и никто не в силах устоять пред ними: потому что — рать волшебная, нездешняя. Означает же слово Бонапартий — шестьсот шестьдесят шесть, число звериное.
Опечалился Александр Благословенный. Однако, подумавши, сказал:
— Господа генералы-фельдмаршалы! Мы, русские, народ чрезвычайно какой храбрый! Со всеми мы народами воевали — ни супротив кого себя в грязь лицом не ударили. Коли привел теперь Бог с упокойниками воевать — Его святая воля: постоим и супротив упокойников.
И повел он войско-армию на Куликово поле и стал ждать здесь Наполеондера. А Наполеондер-злодей шлет ему посла с бумагою:
