Василий Шукшин - Как зайка летал на воздушных шариках
Обзор книги Василий Шукшин - Как зайка летал на воздушных шариках
Шукшин Василий
Как зайка летал на воздушных шариках
Василий Шукшин
Как зайка летал на воздушных шариках
Маленькая девочка, ее звали Верочка, тяжело заболела. Папа ее, Федор Кузьмич, мужчина в годах, лишился сна и покоя. Это был его поздний ребенок, последний теперь, он без памяти любил девочку. Такая была игрунья, все играла с папой, с рук не слезала, когда он бывал дома, теребила его волосы, хотела надеть на свой носик-кнопку папины оч-ки... И вот -- заболела. Друзья Федора Кузьмича -- у него бы-ли влиятельные друзья, -- видя его горе, нагнали к нему до-мой докторов... Но там и один участковый все понимал: воспаление легких, лечение одно -- уколы. И такую махонь-кую -- кололи и кололи. Когда приходила медсестра, Федор Кузьмич уходил куда-нибудь из квартиры, на лестничную площадку, да еще спускался этажа на два вниз по лестни-це, и там пережидал. Курил. Потом приходил, когда девочка уже не плакала, лежала -- слабенькая, горячая... Смотрела на него. У Федора все каменело в груди. Он бы и плакал, если б умел, если бы вышли слезы. Но они стояли где-то в гор-ле, не выходили. От беспомощности и горя он тяжело обидел жену, мать девочки: упрекнул, что та недосмотрела за дитем. "Тряпками больше занята, а не ребенком, -- сказал он ей на кухне, как камни-валуны на стол бросил. -- Все шкафы свои набивают, торопятся". Жена -- в слезы... И те-перь, если и не ругались, -- нелегко было бы теперь ругать-ся, -- то и помощи и утешения не искали друг у друга, стра-дали каждый в одиночку.
Врач приходил каждый день. И вот он сказал, что насту-пил тот самый момент, когда... Ну, словом, все маленькие силы девочки восстали на болезнь, и если бы как-нибудь ей еще и помочь, поднять бы как-нибудь ее дух, устремить ее волю к какой-нибудь радостной цели впереди, она бы ско-рей поправилась. Нет, она и так поправится, но еще лучше, если пусть бессознательно, но очень-очень захочет сама ско-рей выздороветь. Федор Кузьмич присел перед кроваткой дочери.
-- Доченька, чего бы ты вот так хотела бы?.. Ну-ка, поду-май. Я все-все сделаю. Сам не смогу, попрошу волшебника, у меня есть знакомый волшебник, он все может. Хочешь, я наряжу тебе елочку? Помнишь, какая у нас была славная елочка? С огоньками!..
Девочкина ручка шевельнулась на одеяле, она поверну-ла ее ладошкой кверху, горсткой, -- так она делала, когда справедливо возражала.
-- Еечка зе зимой бывает-то.
-- Да, да, -- поспешно закивал седеющей головой па-па. -- Я забыл. А хошь, сходим с тобой, когда ты попра-вишься, мульти-пульти посмотрим? Много-много!..
-- Мне незя много, -- сказала умная Верочка. -- Папа, -- вдруг даже приподнялась она на подушке, -- а дядя Игой казочку ясказывай -- п'о зайку... Ох, хоесенькая!..
-- Так, так, -- радостно всполошился Федор Кузьмин. -- Дядя Егор тебе сказочку рассказывал? Про зайку?
Верочка закивала головой, у нее даже глазки живо забле-стели.
-- П'о зайку..
-- Тебе охота бы послушать?
-- Как он етай на сайках...
-- Как он летал на шариках? На каких шариках?
-- Ну, на сайках!.. Дядя Игой пиедет?
-- Дядя Егор? Да нет, дядя Егор далеко живет, в другом городе... Ну-ка, давай, может, мы сами вспомним: на каких шариках зайка летал? На воздушных? Катался?
-- Да, не-ет! -- у Верочки в глазах показались слезы. -- Вот какой-то... Ветей подуй, он высоко-высоко поетей! Пусть дядя Игой пиедет.
-- Дядя Егор-то? Он далеко живет, доченька. Ему надо на поезде ехать... На поезде: ту-ту-у! Или на самолете лететь...
-- А ты яскажи?
-- Про зайку-то? А ты мне маленько подскажи, я, мо-жет, вспомню, как он летал на шариках. Он что, надул их и полетел?
Девочка в досаде большой сдвинула бровки, зажмури-лась и отвернулась к стене. Отец видел, как большая слеза выкатилась из уголка ее глаза, росинкой ясной перекатилась через переносье и упала на подушку.
-- Доча, -- взмолился отец. -- Я счас узнаю, не плачь. Счас... мама, наверно, помнит, как он летал на шариках. Счас, доченька... Ладно? Счас я тебе расскажу.
Федор Кузьмич чуть не бегом побежал к жене на кухню. Когда вбежал туда, такой, жена даже испугалась.
-- Что?
-- Да нет, ничего... Ты не помнишь, как зайка летал на воздушных шариках?
-- На шариках? -- не поняла жена. -- Какой зайка?
Федор Кузьмич опять рассердился.
-- Француз-зайка, с рогами!.. Зайка! Сказку такую Егор ей рассказывал. Не слышала?
Жена обиделась, заплакала. Федор Кузьмич опомнился, обнял жену, вытер ладошкой ее слезы.
-- Ладно, ладно...
-- Прямо как преступница сижу здесь... -- выговаривала жена. -- Что ни слово, то попрек. Один ты, что ли, пережи-ваешь?
-- Ладно, ладно, -- говорил Федор. -- Ну, прости, не со зла... Голову потерял -- ничего не могу придумать.
-- Какую сказку-то?
-- Про зайку какого-то... Как он летал на воздушных ша-риках. Егор рассказывал... Э-э! -- вдруг спохватился Фе-дор. -- А я счас позвоню Егору! Пойду и позвоню с почты.
-- Да зачем с почты? Из дома можно.
-- Да из дома-то... пока их допросишься из дома-то... Счас я сбегаю.
И Федор Кузьмич пошел на почту. И пока шел, ему при-шла в голову совсем другая мысль -- вызвать Егора сюда. Приедет, расскажет ей кучу сказок, он мастак на такие дела. Ясно, что он выдумал про этого зайку. И еще навыду-мывает всяких... Сегодня четверг, завтра крайний день, от-просится на денек, а в воскресенье вечером улетит. Два с не-большим часа на самолете... Еще так думал Федор: это будет для нее, для девочки, неожиданно и радостно, когда прие-дет сам "дядя Игой" -- она его полюбила, полюбила его сказки, замирала вся, когда слушала.
Не так сразу Федор Кузьмич дозвонился до брата, но все же дозвонился. К счастью, Егор был дома -- пришел пообе-дать. Значит, не надо долго рассказывать и объяснять его же-не, что вот -- заболела дочка... и так далее.
-- Егор! -- кричал в трубку Федор. -- Я тебя в воскресе-нье посажу в самолет, и ты улетишь. Все будет в порядке! Ну, хошь, я потом напишу твоему начальнику!..
-- Да нет! -- тоже кричал оттуда Егор. -- Не в этом дело! Мы тут на дачу собрались...
-- Ну, Егор, ну отложи дачу, елки зеленые! Я прошу те-бя... У нее как раз переломный момент, понимаешь? Она аж заплакала давеча...
-- Да я-то рад душой... Слышишь меня?
-- Ну, ну.
-- Я-то рад бы душой, но... -- Егор что-то замялся там, замолчал.
-- Егор! Егор! -- кричал Федор.
-- Погоди, -- откликнулся Егор, -- решаем тут с женой... "Э-э! -догадался Федор. -- Жена там поперек стала".
-- Егор! А Егор! -- дозвался он. -- Дай-ка трубку жене, я поговорю с ней.
-- Здравствуйте, Федор Кузьмич! -- донесся далекий вежливый голосок. -Что, у вас доченька заболела?
-- Заболела. Валентина... -- Федор забыл вдруг, как ее от-чество. Знал, и забыл. И переладился на ходу: -- Валя, отпус-ти, пожалуйста, мужа, пусть приедет -- на два дня! Всего на два дня! Валенька, я в долгу не останусь, я... -- Федор сго-ряча не мог сразу придумать, что бы такое посулить. -- Я то-же когда-нибудь выручу!
-- Да нет, я ничего... Мы, правда, на дачу собрались. Знаете, зиму стояла без присмотра -- хотели там...
-- Валя, прошу тебя, милая! Долго счас объяснять, но очень нужно. Очень! Валя! Валь!..
-- Да, Федор. Я это, -- отозвался Егор. -- Ладно. Слышь? Ладно, мол, вылечу. Сегодня.
-- Ох, Егор... -- Федор помолчал. -- Ну, спасибо. Жду.
А у Егора, когда он положил трубку, произошел такой разговор с женой.
-- Господи! -- сказала жена Валя. -- Все бросай и выле-тай девочке сказку рассказывай.
-- Ну болеет ребенок...
-- А то дети не болеют! Как это -- чтобы ребенок вырос и не болел.
Егору и самому в диковинку было -- лететь чуть не за пол-торы тысячи километров... рассказывать сказки. Но он вспомнил, какой жалкий был у брата голос, у него слезы слышались в голосе -- нет, видно, надо. Может, больше на-до самому Федору, чем девочке.
-- Первый раз собрались съездить... -- капала жена Ва-ля. -- Большаковы вон ездили, говорят, у них крыша про-текла. А у нас крыша-то хуже ихней...
-- Ну так бы и сказала ему! -- вскипел Егор. -- Чего ты ему так не сказала?! Чего ты... Уже ж посулился, нет, давай душу теперь травить!
-- Ладно, не ори -- душу ему растравили. Что я, голоса лишенная, -свое мнение высказать?
-- Да чего ты ему-то не высказала? Высказала бы ему. А то... туда же, посочувствовала: "У вас доченька заболела?" -- не злой был человек Егор, но передразнивать умел так до обидного похоже, так у него это талантливо выходило, что люди нервничали и обижались. Тем и оборонялся Егор в жизни. Потому, наверно, и сказки-то мастер был рассказы-вать: передразнивал всех зверей, злых и добрых, а особен-но смешно передразнивал вредную бабу-ягу.
-- Ехай, ехай! -- махнула рукой жена Валя. -- Ехай, убла-жай там, если больше делать нечего. Какие ведь господа жи-вут!..
-- А случалось, что эти господа и тебе помогали! -- Егор с укоризной посмотрел на жену. -- Забыла?
Жена Валя ушла в другую комнату, сердито хлопнув две-рью. Нет, не забыла! Федор Кузьмич устроил ее дочь в ин-ститут. Как тут забудешь! Но и расстроилась она очень, и не показать этого она тоже не могла.
Егор также расстроился. Так сложились их отношения с женой, давно уж и незаметно как-то сложились, что глав-ными в доме были -- дела жены. Егор покорился этому, ибо сам не умел ни достать ничего, ни устроить путевку в дом отдыха, ни объясниться с учителями в школе... Умел только работать. Но ведь... что же? Кони тоже умеют работать. От работы одной толку мало, это Егор также давно понял и по-тому смирился. Иногда, правда, бунтовал, но слабо и нере-шительно: вскипит, посверкает глазом да досыта наматерится в душе, и все. Так-то лучше -- не бунтовать вовсе, не протестовать, а то эти протесты больше только разжигают хозяйскую похоть людей крепких.
