Юрий Казаков - Некрасивая
Обзор книги Юрий Казаков - Некрасивая
Казаков Юрий Павлович
Некрасивая
Юрий Павлович Казаков
НЕКРАСИВАЯ
Свадьба была в самом разгаре. Жениха с невестой давно свели в другую избу, прокричали по деревне первые петухи, а гармонист все играл, изба дрожала от дробного топота, ослепительно и жарко горели пять ламп, и на окнах еще висели неугомонные ребята.
Много было выпито и съедено, много пролито слез, много спето и сплясано. Но каждый раз на стол ставилась еще водка и закуска, гармониста сменял патефон с фокстротами и танго, топот и присядку - шарканье подошв, и веселье не убывало, все слышнее становилось на улице и еще дальше, в поле и у реки, и теперь во всех окрестных деревнях знали, что в Подворье гуляют.
Всем было весело, только Соне было тяжело и тоскливо на душе. Острый нос ее покраснел от выпитой водки, в голове шумело, сердце больно билось от обиды, от того, что никто ее не замечает, что всем весело, все в этот вечер влюблены друг в друга, и только в нее никто не влюблен и никто не приглашает танцевать.
Она знала, что некрасива, стыдилась своей худой спины и столько уж раз давала зарок не ходить на вечера, где танцуют и поют, и влюбляются, но каждый раз не выдерживала и шла, все надеясь на какое-то счастье.
Даже раньше, когда она была моложе и училась в институте, в нее никто не влюблялся. Ее ни разу не проводили домой, ни разу не поцеловали. Она окончила институт, поехала работать в деревню, ей дали комнату при школе. Вечерами она проверяла тетради, читала, учила на память стихи о любви, ходила в кино, писала длинные письма подругам и тосковала. За два года почти все подруги ее вышли замуж, а у нее за это время еще больше поблекло лицо и похудела спина.
И вот ее, словно в насмешку, пригласили на свадьбу, и она пришла. Она жадно смотрела на счастливую невесту, вместе со всеми кричала слабым голосом: "Горько!" - и ей было действительно горько от мысли, что своей свадьбы она никогда не сыграет
Ее познакомили с ветеринарным фельдшером Николаем, мрачным парнем с резким красивым лицом и черными глазами Их посадили рядом, и он пробовал сначала ухаживать за ней. Соня пила и ела все, что он предлагал, благодарила взглядом, и ей казалось, что взгляд ее выразителен и полон интимной нежности.
Но Николай почему-то все больше мрачнел, скоро перестал ухаживать за ней, начал заговаривать с кем-то через стол. Потом он совсем ушел от нее, много плясал, вскрикивая, болтая длинными руками, изумленно озирался кругом, подходил к столу, пил водку. А после вышел в сени и больше не вернулся.
Теперь Соня сидела одна в углу, думала о своей жизни, презирала всех этих довольных и счастливых, пьяных, потных, презирала и жалела себя.
Недавно она сшила платье, очень хорошее, темно-синее платье. Все хвалили его и говорили, что оно ей к лицу. И вот платье не помогло, и все осталось, как было...
Часа в три ночи Соня, всеми забытая, несчастная, с красными пятнами на щеках, вышла в сени и оттуда - на крыльцо.
Избы стояли черные. Деревня спала, везде было тихо, только из открытых окон избы, где гуляли, неслись в темноту пронзительные звуки гармошки, крики и топот ног. Свет пятнами падал на траву, и трава казалась рыжей.
У Сони задрожал подбородок. Она закусила губу, по это не помогло. Тогда она сошла с крыльца, еле смогла дойти до березы, нежно белеющей в темноте, привалилась к ней плечом и зарыдала. Ей было стыдно рыданий, она боялась, что услышат, и, чтобы не услышали, зажала в зубы душистый платок. Но ее никто не слышал. "Ну, довольно! - говорила себе Соня, крепко закрывая глаза. - Ну, хватит же! Больше не надо! Нужно идти!" И она хотела идти, откачивалась от березы, а ноги не держали ее, и идти она не могла.
- Что такое? - громко спросил кто-то сзади.
Соня затаила дыхание, быстро вынула изо рта платок, вытерла о плечо лицо, не отпуская березы, стыдливо оглянулась. Это был Николай. Его качало, чтобы не упасть, он схватил ее за плечо. Рука его была перепачкана землёй.
- А! - пьяно сказал он. - Это вы? А я... на огороде... был. - Он качнулся и прижался к ней. - На свадьбу, сволочь, пригласил! - с усилием выговорил он. - А! Убью! Теперь все! Литром хотел откупиться... Врешь, гад! Меня не купишь!
Николай заскрипел зубами и матерно выругался.
- Вам плохо? - испуганно спросила Соня. - Хотите воды?
- Кого? Мутит меня...
Он оторвался от Сони и пошел за угол. Соне стало его жалко. Она принесла из сеней ведро воды, стала поливать ему на голову. Он покорно нагибался, фыркал, бубнил что-то невнятнее.
Потом с мокрой головой, в рубашке, он сидел на крыльце и курил, а Соня отмывала пиджак.
- Вам легче теперь? - тихо спросила она, боясь, что кто-нибудь выйдет и увидит ее.
- Малость полегчало... Чего это я вас раньше не видел? Я тут всех знаю.
- Я редко хожу на гулянки.
- А! Вы при школе живете?
- При школе.
- Провожу, желаете?
Николай встал, надел пиджак, помотал головой и пошел в сени напиться.
- Вы чего плакали-то? - спросил он, вернувшись.- Обидел кто? - У Сони благодарно забилось сердце. Она опустила голову.
- Нет, никто не обидел...
- А то вы скажите! Если кто тронул, я ему, гаду, ребра поломаю! - Николай взял Соню под руку, они перешли пыльную дорогу, свернули налево, пошли тропинкой мимо плетней и огородов. Роса уже пала, трава была мокрой.
Соне хотелось смеяться. Она была для себя сейчас как чужая. Ей хотелось положить голову Николаю на плечо, но она стыдилась этого желания, а когда Николай, качнувшись, прижимался к ней, она поспешно отстранялась.
- Послушайте, вы совсем пьяный! - с нежным укором, как старому знакомому, говорила она ему.
- Ну да! - Николай тер себе рукою лицо. - Какой там пьяный.
Они подошли к школе и поднялись на крыльцо. Соня растерялась. Она не знала, что делать: уйти сразу или постоять? Сначала она хотела уйти, но, испугавшись, что Николай обидится, осталась.
Николай почему-то опять опьянел, сипло дышал, держал Соню за руку.
- Ну расскажите же что-нибудь, - попросила она, поднимая к небу бледное в темноте лицо.
- Чего там рассказывать?.. - хрипло сказал он, схватил ее, сжал так, что хрустнули кости, и стал целовать мокрыми губами.
- Пустите! - шептала она, вырываясь. - Пустите!
- Тихо! - говорил он шепотом, толкал ее в темные сени. - Тихо! Чего ты, ну чего ты, дура!
В сенях он прижал ее к стене.
- Коля... Успокойся, милый! Боже мой, что же это?
- Любишь меня? - бормотал Николай. - У, собака!
- Не надо, Коля, не надо! - сказала она вдруг так печально, что Николай выпустил ее.
Отдышавшись, он покашлял немного, закурил, посмотрел при свете спички ей в лицо.
- Ну ладно... - сказал он. - Не сердись! Ты вот что... Ты приходи завтра к риге. Придешь?
- Когда? - спросила шепотом Соня, вся дрожа.
- Часов в семь. Ладно?
- Приду...
- Ага... - Николай несколько раз жадно затянулся, бросил окурок, долго притаптывал его каблуком. - Ну, пока!
Он еще раз поцеловал ее, но уже спокойно, помял ей ладонью лицо, сошел с крыльца и пропал в темноте. Через минуту он запел. Песня была пьяной и фальшивой.
Дома Соня осторожно ходила по комнате, раздевалась, пила холодный чай. Раздевшись, в одной рубашке она подошла к зеркалу, долго с грустью смотрела на свое лицо, острые плечи и ключицы. "Боже мой, какая я страшная! - подумала она и вздрогнула. - Надо пить рыбий жир! Обязательно рыбий жир!"
Она полезла в стол и прямо из масленки стала есть сливочное масло. Масло было ей противно, но она глотала его ложками и думала о Николае. Потом она потушила свет и легла, но заснуть не могла. В Москве, против ее дома, горел фонарь, росли липы, и тени от них всю ночь трепетали на стеклах. Здесь за окном была глухая тьма.
- Это любовь? - спрашивала вслух Соня и поворачивалась к стене.
Весь следующий день Соня была сама не своя. С утра пошел было дождь. Диктуя ребятам какой-то отрывок, Соня с испугом смотрела в окно на мокрых кур и лужи. Но дождь прошел, небо очистилось, и к вечеру проезжающие мимо школы автомашины оставляли ужа за собой хвосты пыли.
После работы Соня села писать подруге. Она писала о том, что вчера один парень провожал ее и сегодня назначил свидание. Письмо получилось большим и веселым. Окончив его, Соня почему-то решила, что влюблена в Николая. Она отнесла письмо на почту, пришла и легла, повернувшись к стене.
Она думала, придет Николай или нет, а если придет, то как будет держать себя и что говорить. Еще со страхом думала она, что ей делать, если он опять станет целовать ее. Эти мысли так расстроили ее, что у нее тряслись руки, когда она стала одеваться.
Она надела вчерашнее темно-синее платье, завила немножко волосы и надушилась. Ладони ее потели.
Когда она шла по деревне, ей казалось, что из всех окон на нее смотрят и что все знают, куда и зачем она идет. Ей было стыдно, она хотела прибавить шагу и не могла. Только в поле она вздохнула свободнее. Было тепло, дорога слегка пылила, солнце опускалось в багровую дымку. На меже, близ дороги, стоял трактор. Замасленный тракторист ковырялся в моторе. Увидев Соню, он разогнулся, вытер о штаны руки, закурил и задумчиво посмотрел ей вслед.
