Джеймс Олдридж - Сын земли чужой: Пленённый чужой страной, Большая игра
— Руперт совсем запутался, — с расстановкой сказал он, чтобы прервать молчание.
— Вот почему я и не могу предсказать, что он сделает, — решительно заявил я. — Вы же, надеюсь, не думаете, что я стану шпионить за Рупертом?
— Никто и не требует, чтобы вы шпионили, — мягко заметил адмирал. — Я просто хочу, чтобы вы помогли Руперту: уверяю вас, он нуждается з вашей помощи.
— Но не в той, какую вы хотите, чтобы я ему оказал.
— Вы, видимо, не подозреваете, какие неприятности ему угрожают.
— Может быть, — согласился я. — Чем же, по-вашему, я могу ему помочь?
— Вы могли бы оказать на него благотворное влияние.
— В каком смысле?
Адмирал чувствовал мою враждебность и не знал, в чем ее причина — в моей ли привязанности к Руперту или в том, что я разделяю его «ошибочные» взгляды; ему и в голову не приходило, что эти взгляды пока что были еще не осознаны даже самим Рупертом.
— Нет сомнения, — заявил адмирал, — что через день-другой дело может принять для Руперта очень скверный оборот. Если его не убедят вести себя как следует, Попробуйте на него повлиять, пока беда еще не пришла.
— Ничего я вам не скажу о Руперте, — заявил я адмиралу на прощание. — И ничего бы не сказал, даже если бы знал.
— Ладно, — беззлобно отозвался он. — Я вас понимаю.
— Сомневаюсь, — сказал я.
На улице я остановил такси, чтобы поскорее унести ноги из этого места.
█
На следующий день Руперт вернулся из Генуи, но я ничего ему не рассказал, у него и так хватало забот.
Проделка Фредди привела Верокио в бешенство, и он заявил, что больше не желает иметь с ним дела. Вся эта возня вызывала у Руперта отвращение, и я не понимал, как он представляет себе дальнейшее сотрудничество с Фредди. Но я не стал его об этом спрашивать — мы ожидали отъезда Нины, который мог для всех нас многое изменить.
Отъезд был назначен на следующий день. Накануне мы весело провели вечер у Фредди в тесном семейном кругу: в гости были приглашены только Руперт с Джо.
Пепи и я. Мы вкусно поужинали, много выпили, до упаду хохотали над шутками Фредди, который успел перед нашим приходом проглотить с полдюжины коктейлей, а с нами выпил еще; восхищались нежным загаром Джо и Пегги — у обеих был теперь цвет лица заправских лыжниц. По их словам, они прекрасно провели время в горах.
После ужина мы уселась перед телевизором: должны были передавать интервью с Фредди. В последних новостях сообщили о заседании кабинета министров, где в числе других вопросов обсуждалось предполагаемое слияние фирмы Ройсов с «ЮСО» и «Фарбверке» и последствия этого шага для британского судоходства. «Британские судовладельческие круги» резко критиковали Фредди, а председатель одной из судоходных компаний заявил, что идти на такие международные сделки — значит продавать интересы британского судоходства за чечевичную похлебку. Председатель торговой палаты отказался высказать свое мнение, но на экране показали, как он входит вместе с министром финансов в дом № 10 на Даунинг-стрит[18], чтобы принять участие в заседании правительства. В конце последних новостей показали наводнение в Майами на юге Флориды, а затем — интервью с Фредди в зале заседаний фирмы Ройсов; мы уже слышали об этом интервью и даже видели, как устанавливали телевизионную аппаратуру. Крупным планом возникло лицо Фредди, похожего на добродушного английского моряка, чересчур пристрастившегося к бутылке.
— Боже, как ты ужасно выглядишь! — вырвалось у Пегги. — Вот пьянчуга!
В ответ на вопросы невидимого собеседника Фредди заявил, что в его проекте нет ничего враждебного британским интересам. Напротив, это единственный способ выжить в современном мире. Мы перебрасываем мост через пропасть, разделяющую Европу и Америку, и это — тот путь, по которому в будущем пойдет Англия как в экономике, так и в политике. Наилучший путь! «Никаких преимуществ одному континенту перед другим, — изрек Фредди, — выигрывают оба. Только так и можно сотрудничать с европейскими странами и в то же время сохранять особые отношения с Соединенными Штатами. Другого выбора у нас нет».
— Превосходно, Фредди! — с восторгом воскликнула Джо.
Фредди уже собирался выключить телевизор, но тут мы увидели на экране какое-то тощее зеленое насекомое: засунув руки в карманы пальто, оно входило в здание министерства финансов.
— Най?.. — с удивлением протянул Фредди.
Снятый крупным планом Най был похож на высохшего кузнечика. Отвечая все тому же невидимому собеседнику, он заявил: при объединении британских судоходных фирм с иностранными компаниями возникает одна проблема: остается открытым вопрос о контроле. «Лично я целиком приветствую всяческую рационализацию в международном судоходстве, — пропищал он своим нелепым детским голоском, — но мы должны быть крайне осторожны и, перебрасывая мосты с одного континента на другой, не должны взваливать на себя все тяготы, утрачивая при этом все преимущества».
Эти слова прозвучали бы довольно туманно, если бы выступлению Ная не предшествовало интервью с Фредди. Несмотря на всю свою сдержанность и осторожность, Най явно стоял на противоположной точке зрения. Фредди молча сгорбился на стуле в позе боксера, ожидающего Сигнала, чтобы снова броситься в атаку.
— А где же Бендиго? — вызывающе крикнул он в телевизор. — Давайте уж сюда всю шайку разом!
Но Бендиго не появился. Нефть предпочитала не высказываться публично, даже в порядке самозащиты, нечего зря собак дразнить.
— Не знаю, как можно принимать этого человека всерьез, — сказала Пегги про Найя. — Я знала его, когда он был моложе, большего болвана трудно себе представить. Не мог сосчитать до десяти, даже на пальцах.
Фредди не отозвался. Он все еще ждал, что на экране появится Рандольф или Пинк Бендиго, но вместо них показали киноактрису с пышным бюстом, которая чуть было не утонула в Карибском море.
— Поставь какую-нибудь пластинку, Пепи, — сказал, поднимаясь со стула, Фредди. — Ту самую, битлсов — «Да, да, да». Она меня взбадривает.
Руперт и Джо как-то притихли. Я услышал, как Фредди сказал Руперту:
— Пойдем поговорим.
Они исчезли: по-видимому, встреча и была затеяна ради этого разговора, и хотя я перескажу его вольно, как уже не раз делал, уверен, что беседа шла именно так.
█
Фредди опьянел и порой терял нить этого неприятного объяснения. А может быть, он только притворялся — слишком уж неприглядной была его роль. Они сидели в уютном кабинете хозяина, где на стенах висели картины Брака, Шагала, Миро и Георга Гросса, — Фредди устроился в удобном черном кресле, под боком у него блаженствовал залезший в кресло скотчтеррьер. Фредди заговорил с шпионаже и шпионах.
— Большинство людей обо всем этом даже и не подозревает, — заявил он с таким видом, будто тщательно исследовал этот вопрос и пришел к неожиданным выводам. — А между тем факт налицо, верно? Все время кого-то арестовывают. Людей вовлекают в темные дела, и рано или поздно МИ-5[19] или кто-нибудь еще их разоблачает. Простодушная доверчивость! Вот в чем корень зла.
Что хотел сказать этим Фредди?
— Шпионаж — это не досужая выдумка, Руперт.
— Знаю.
— А чего они хотят, ты знаешь?
— От меня или от вас? — сухо осведомился Руперт.
— Лилл хочет, чтобы мы от тебя отделались. Совсем отделались, выставили со всех постов. Если мы тебя выставим, говорит Лилл, он позаботится, чтобы у тебя не было неприятностей и все обошлось без публичного скандала. Он имел в виду эту русскую. Она сможет уехать. Это очень умная женщина. В общем, ты сам все понимаешь.
— Да. Значит, цена, которую я должен заплатить, — уход из дела?
— Какая там цена? — вдруг протрезвел Фредди. — Это ультиматум. Они знают, что сейчас я не могу пойти на скандал. Понимаешь, мне не оставили выбора. Хотят свести с тобой счеты моими руками — а что я могу поделать?
— Ну, а если я не соглашусь? Что тогда?
— Он задержит твою русскую.
— Я не о том. Я спрашиваю, что ты сделаешь, если я не приму ультиматум Лилла?
Фредди расстегнул пиджак и распустил галстук, словно ему стало душно.
— И не спрашивай, — выдавил он из себя.
— Почему? Я хочу знать, чего мне ждать от тебя, если я не уступлю Лиллу.
— Ничего хорошего ты от меня не жди, — угрюмо произнес Фредди. — Ровным счетом ничего. У меня сейчас слишком много поставлено на карту.
— Понимаю, — кивнул Руперт.
— Не буду тебя обманывать. Скандал погубил бы все, чего я добиваюсь. Сейчас я не могу рисковать. Не могу. Ты понимаешь мое положение?
— Понимаю. Но я думаю о своем положении.
— Сейчас я не могу рисковать, — с огорчением повторил Фредди.
— Ладно, — медленно произнес Руперт. — Не буду усложнять твое положение, Фредди. Ты мне ничем не обязан. Я уйду.
