Владислав Ляхницкий - Золотая пучина
— Ерунда. Туда выехал мой инженер, и пока от него никаких панических заявлений.
Управляющему банком показалось, что последнюю фразу Ваницкий сказал несколько громче, чем надо, в расчете на то, чтоб его услыхали.
…Несколько часов просидел Сысой привязанным к стулу. Ярость давно прошла. Мучила боль. Если б можно было встать, размяться или хотя бы переменить позу, боль бы, наверное, прошла, но веревки крепко держали Сысоя. В голове тёмной жижей текли обрывки безрадостных мыслей, а у ног валялась выпавшая из кармана чековая книжка.
Стало смеркаться. Вошел адвокат и зажег лампу.
— Развяжите, — прохрипел Сысой.
— Подожду. Мне надо говорить с вами, а вы чуть чего за горло хватаете.
— Не буду.
— Я вам не верю и считаю, что так говорить удобней. Могу я начать разговор или дать вам ещё отдохнуть?
— Говорите.
— Давно бы так. — Сел к столу, показал Сысою папку в зелёной обложке «Дело о подделке векселя Сысоем Пантелеймоновичем Козулиным». Название несуразное, но содержание любопытное. — Если её передать в суд — тюрьма Сысою Пантелеймоновичу гарантирована. Поднял папку в серой обложке. — Вот вторая. «Дело о мошеннических деяниях Сысоя Пантелеймоновича Козулина, связанных с оформлением прииска Богомдарованного на имя крестьянки Ксении Филаретовны Рогачёвой». Не дергайтесь. Иначе я уйду и вернусь только утром. Я знаю, что в самом факте установления прав Ксении Рогачёвой нет ничего преступного. Она законная владелица прииска. Поправляюсь: была. Но сколько, Сысой, вы раздали взяток? Здесь показания всех, кому вы их совали. Смотрите, вот подписи. Тюрьма, Сысой. И надолго. Отложим эту и возьмем третью. «Дело о попытке убийства Сысоем Пантелеймоновичем Козулиным господина Белькова…» Это меня. Вот свидетельские показания прислуги. Вот моя фотография. Вот заключение врача о нанесённых побоях и повреждении хрящевого сустава горла. Вы слышите, я до сих пор говорю с хрипотцой. Вот заключение товарища прокурора о возбуждении уголовного дела против Сысоя Пантелеймоновича Козулина по статье… Я сейчас вам найду эту статью. Вот смотрите, пятнадцать лет каторги.
Сысой чувствовал, что опять задыхается. Мертвящий холод проник в его грудь. Понял: не вырваться. Прохрипел:
— Чего вы хотите?
— Наконец-то деловой вопрос. С вашей стороны требуется одно — сказать несколько слов. Всего несколько слов. С нашей… Вы становитесь владельцем всех этих папок. Откажетесь, вот тогда и встанет перед вами во всём своём неприглядном виде наша российская каторга. Ну-с! Выбирайте!
Торги на землю в пределах горного отвода Богомдарованного прииска назначены на вербное воскресенье. В зале городского театра люди заполнили партер, ложи, амфитеатр, балкон. Не каждый день продаются миллионы.
Дородный седовласый представитель акционерного анонимного золотопромышленного общества «Сибирь» Серафим Гаврилович Выскубов вошел в зал. В директорской ложе — корреспонденты газет. Телефон. Серафим Гаврилович улыбнулся довольно.
— Молодцы газетчики. Чувствуют, где жареным пахнет. — Раскланялся с корреспондентами и именитыми купцами. Для него оставлено место в первом ряду. Сел. Поискал глазами Ваницкого.
«Ишь ты, ложу специальную занял. Рядом с директорской. Уселся и газеты читает, словно торги его не касаются».
Встретившись глазами с Ваницким, Серафим Гаврилович привстал, приветливо помахал рукой. Радужно вспыхнули камни в тяжёлых перстнях.
— Салют, дорогой! — крикнул Ваницкий и рассмеялся. От этого смеха, от необычного приветствия, в котором чувствовалась насмешка, Выскубов обиженно засопел.
«Дорогой!» — Нарочно выводит, подлец, из себя. Торги — это спорт, состязание нервов, где выигрывает тот, кто умеет вовремя сделать ставку, вовремя прекратить торговаться. Рассерженный, потерявший душевное равновесие противник — залог победы. Охраняя своё спокойствие, Серафим Гаврилович отвернулся.
Скоро двенадцать часов. Молоденький товарищ прокурора сел рядом с Серафимом Гавриловичем, протянул ему руку.
— Здравствуйте. Как поживаете?
— Живем по-маленьку, с хлеба на квас.
— А после кваса стерлядок под красным соусом?
Оба рассмеялись.
— Бывает и под красным. Бывает и под белым, — хитро прищурясь, согласился Выскубов. — Бывает с портвейном, бывает с мадерой. Что нового в городе? Бунтуют с вашего разрешения, а власти руками разводят и в бирюльки играют.
— Кто на что способен, Серафим Гаврилович, — отпарировал товарищ прокурора и кивнул в сторону ложи Ваницкого. — Вот мы с вами в остроумии изощряемся, а Аркадий Илларионович предпочитает шампанское.
— Хм-м, хм-м, — захмыкал Серафим Гаврилович, наблюдая как в ложу Ваницкого вносили шампанское, столик, два подноса с бокалами. — Заранее предвкушает победу? Чепуха! Психологическая атака, расчёт на слабонервных воспитанниц института благородных девиц, — и отвернулся.
— Не скажите, — возразил товарищ прокурора, с любопытством разглядывая, как, деловито суетясь, официанты ставили бутылки в вёдра со льдом. — Мне кажется, он играет наверняка. Да посудите сами, если после таких приготовлений он проиграет, куры его засмеют.
— Ерунда, — отмахнулся Выскубов и сразу затосковал: «Прав прокурор, наверняка играть собирается».
На сцене за столом, накрытым зеленым сукном, появляется председатель. Удар деревянного молотка по столу.
— Торги начинаются!
Секретарь, седенький старичок, неожиданно звонким голосом прочёл постановление.
— …Вышепоименованная Ксения Филаретовна Рогачёва трижды уведомлялась почтовыми отправлениями о необходимости погасить задолженность в подесятинной оплате за пользование землями по ключу Безымянке в пределах отвода прииска Богомдарованного…
Председатель кивал головой, словно подтверждая каждое слово зачиночного протокола торгов.
— Действуя на основании статей Свода законов и распоряжений министра двора бывшего его императорского величества, постановили: за невнесение подесятинной арендной платы за земли по ключу Безымянке прииск Богомдарованный секвестровать, объявить об оных деяниях в губернской газете… Торги начинаются с первой предложенной цены.
И сразу же раздался голос:
— Сысой Козулин — тыщу рублей.
Председатель поднял молоток.
— Сысой Козулин, тысячу р-раз… — Удар молотка. — Сысой Козулин, тысячу — два… Сысой Козулин…
Ваницкий поднял руку и крикнул:
— Ваницкий — две тысячи!
— Ваницкий, две тысячи — раз… Ваницкий, две тысячи— два… Ваницкий, две…
— Анонимное акционерное общество «Сибирь» — три тысячи, — пробасил Серафим Гаврилович.
В торге участвовало много людей. Установился порядок. Каждый знал, после кого набивать ему цену, и ждал своей очереди.
— Вы говорите — бунтуют у нас, — продолжал товарищ прокурора начатый разговор. — Ерунда. В нашем городе полный порядок. А вот в Петрограде… Вы читали последние номера газет?
— Читал. Ничего особенного. Франция и Англия признали правительство князя Львова. Всё образуется, как говорят в народе.
— А читали вы «Правду»?
— Фи! Прокурор! Я таких гадостей не читаю.
— Что гадость — не спорю. Но читать её нужно. Из-за границы приехал Ленин и выступил с программной статьей, призывает ко второй революции. Призывает народ брать власть в свои руки. Даже Плеханов, на что прохвост, и тот возмутился.
— Черт знает что. Куда же смотрит министр юстиции?
— Сысой Козулин — пять тысяч!
— Керенский? — товарищ прокурора пожал плечами. — Гм… хотелось бы мне, чтоб Ленин приехал сюда. Я бы с ним нашёл тему для разговора. Славу богу, закон Российской империи ещё действует, а там есть хорошенькая статейка о подстрекательстве к ниспровержению власти. Кстати, как поживают ваши августейшие покровители?
— Какие августейшие? Не знаю таких, — и так как подошла его очередь делать ставку, выкрикнул — «Сибирь» — семь тысяч двести!
— Будто? Говорят, — настаивал товарищ прокурора, — за вывеской анонимного общества скрывается великий князь Николай Николаевич… Кирилл… ещё кто-то из августейших… Как?
— Не знаю. Я человек маленький.
— Ваницкий — девять тысяч!
У Серафима Гавриловича есть и ещё забота. В городе неспокойно, а у него свои пароходы. Приближается навигация, и опять забастовки начнутся. Везде комитеты, советы, не знаешь с кем и как говорить.
— Арестовали бы вы этих зачинщиков, к ногтю — и мокрое место. Вам же власть дана. А уж мы б вас поддержали… «Сибирь» — девять тысяч пятьсот!
— Акционерное общество «Сибирь» — девять тысяч пятьсот р-раз, — отбивал по столу председательский молоток. — Акционерное общество «Сибирь», девять тысяч пятьсот… д-два! Акционерное общество, девять тысяч… пятьсот…
