Ноэл Кауард - Интимная комедия
Оба хохочут не в силах остановиться.
А м а н д а. Как же это было смешно, Господи, как смешно! Э л л и о т. Мы тогда были намного моложе. А м а н д а. И намного глупее. Э л л и о т. Но настоящей-то причиной скандала был, конечно, Питер Б[cedilla]рдон. А м а н д а (медленно садится). Да. Хотя ты прекрасно знал, что у меня с ним ничего не было. Э л л и о т. Ничего я прекрасно не знал. Он тебе подарки делал. А м а н д а. Подарки! Подарил одну простенькую брошку. Э л л и о т (садится). Да, очень простенькую! Она вся была утыкана брильянтами, причем абсолютно безвкусно. А м а н д а. Ничего подобного, очень изящная брошка. Я до сих пор ее ношу. И очень часто. Э л л и о т. Ты из кожи вон лезла, чтобы я страдал из-за этого Питера Б[cedilla]рдона. А м а н д а. Никуда я не лезла. Ты ревновал из-за своего больного воображения. Э л л и о т. Ты отлично знала, что он был в тебя влюблен. А м а н д а. Ну, может, и был чуть-чуть. Но ничего серьезного. Э л л и о т. Ты ему позволила себя поцеловать. Ты сама сказала. А м а н д а. Ну и что такого? Э л л и о т. Ах, что такого! А м а н д а. Человеку это было удовольствие, а мне не повредило. Э л л и о т. А как насчет меня? А м а н д а. А ты, если б не был таким подозрительным и не шпионил бы за мной, ничего бы не знал. Э л л и о т. Да, очень интересная точка зрения. А м а н д а. Дорогой, это какой-то скучный разговор. Э л л и о т. Смертельно скучный. (Поднимается, подходит к столику.) Выпьешь коньяку? А м а н д а. Нет, спасибо. Э л л и о т. А я немного выпью. А м а н д а. А что это вдруг? Ты уже два раза себе наливал. Э л л и о т. Ну, если мне захотелось. Я наливал-то по чуть-чуть. А м а н д а. Как хорошо -- сперва чуть-чуть, потом еще чуть-чуть, потом еще, еще, еще... Э л л и о т (наливая себе полную стопку). Три стопки за целый вечер -это не "еще, еще, еще"! А м а н д а. А у тебя это уже стало дурной привычкой. Э л л и о т. Только не надо так надменно, если самой не хочется. А м а н д а. Не говори глупостей. Э л л и о т (раздражаясь). Ну вот что, Аманда!.. А м а н д а. Что? Э л л и о т. Ничего. (Садится на пуфик.)
Аманда достает со стола косметичку, вынимает небольшую щетку, начинает расчесывать волосы.
Ты куда-то собираешься, дорогая? А м а н д а. Нет, хочу сделаться неотразимой для тебя. Э л л и о т. Твой ответ поразил меня прямо в сердце. А м а н д а. Да, ведь у женщины одна работа -- завлекать мужчину. Ты, главное, следи за мной. (Припудривает нос.) Э л л и о т. Между прочим, это именно так и есть. А м а н д а. Вовсе не так. Э л л и о т. Нет, так. А м а н д а. А вот и нет. Э л л и о т. А вот и да. А м а н д а (резко). Ну, все, успокойся. (Закрывает косметичку, снова кладет ее на стол.) Э л л и о т. Зря ты не выпила еще коньяку. Ты была бы чуть менее злобной. А м а н д а. В твоем присутствии -- это вряд ли. Э л л и о т. Тьфу-тьфу-тьфу-тьфу -- ты прямо плюешься ядом, как индийская гадюка. А м а н д а. Индийские гадюки не плюются, а кусают. Э л л и о т. Чушь. У них за ядовитыми зубами есть мешочки с ядом, и они им плюются. А м а н д а. Кусают. Э л л и о т. Плюются. А м а н д а (с придыханием). Ну и мне плевать, понятно? Даже если они кашляют, чихают и сморкаются в носовой платок!
Эллиот наливает себе еще коньяку.
Э л л и о т (помолчав). И часто ты виделась с Питером Б[cedilla]рденом после нашего развода? А м а н д а. Достаточно часто. Э л л и о т. Стало быть, у него была возможность наносить тебе поцелуи в большем количестве. А м а н д а. А это не твое дело. Э л л и о т. Да уж, видно, ты прожигала жизнь во всю. Аманда не отвечает.
Никаких устоев... сплошные наслаждения... да у тебя никогда не было устоев... А м а н д а. Ты сейчас ужасно гадкий. Видимо, уже напился. Э л л и о т (резко повернувшись). Я абсолютно не напился. А м а н д а. Ты всегда моментально пьянел. Э л л и о т. Я тебе кажется, сказал: я за весь вечер выпил три стопки коньяка. От этого не напился бы даже двухлетний ребенок. А м а н д а. Двухлетний ребенок напился бы и от одной стопки. Э л л и о т. Глубокая мысль. А четырехлетний ребенок? Или шестилетний? А восьмилетний? А м а н д а. Не болтай глупостей. Э л л и о т (расслабленно). Можно провести небольшую научную дискуссию: "О пьющих младенцах". А м а н д а. Не смешно, дорогой. Может, тебе выпить еще? Э л л и о т. Чудная идея. Выпью. (Наливает себе.) А м а н д а. Смехоподобный осел. Э л л и о т. Не понял? А м а н д а. Я сказала, смехоподобный осел. Э л л и о т (с огромным достоинством). Ну, спасибо. (Выпивает коньяк, подходит к роялю, разглядывает журнал.)
Аманда подходит к радиоле, ставит пластинку с очень громкой музыкой, возвращается к дивану и садится.
Я полагаю, надо выключить. Уже поздно, это может мешать соседям сверху. А м а н д а. Сверху нет никаких соседей. Там студия фотографа. Э л л и о т. Значит, соседям снизу. А м а н д а. А их нет, они в Тунисе. Э л л и о т. В Тунисе в это время года делать нечего. (Подходит к радиоле, выключает. Возвращается к роялю, листает журнал.) А м а н д а (ледяным тоном). Будь любезен, включи радиолу. Э л л и о т. Ничего я не включу. А м а н д а. Ну, если тебе нравится быть упрямым ослом... (Поднимается, подходит к радиоле, включает музыку еще громче, чем прежде, и пританцовывая, возвращается к дивану.)
Эллиот листает журнал все быстрее и быстрее.
Э л л и о т (отшвыривая журнал). Выключи! Или я сейчас с ума сойду! А м а н д а (кричит). А ты держи себя в руках! Чересчур нервный. Э л л и о т (кричит). Выключи! А м а н д а. Не выключу!
Эллиот устремляется к радиоле. Аманда тоже. Опередив ее, Эллиот хватает звукосниматель, раздается скрежет, музыка смолкает. Аманда берет в руки пластинку, осматривает.
Ты ее угробил! Э л л и о т. И слава Богу! А м а н д а. Самая настоящая свинья! Э л л и о т (подходя к ней, с внезапным раскаянием). Аманда, милая... Байрон! А м а н д а (в ярости). Сам ты Байрон! Шекспир! (Разбивает пластинку о его голову.) Э л л и о т. Ах ты, гадючина! (Отвешивает ей пощечину.)
Аманда громко вскрикивает, падает на колени и рыдает, уткнув лицо в пуфик.
(Подходит к ней, и опускается на колени.) Прости, я не хотел... Милая, прости, клянусь, я не хотел... А м а н д а. Убирайся! Я тебя ненавижу! Ненавижу! Э л л и о т. Аманда, прошу тебя, ну послушай... А м а н д а. Я уже наслушалась! Мне до смерти хватит! Животное! Садист! (Отталкивает его руку и поднимается.) Э л л и о т (поднявшись, с большим достоинством). Большое спасибо. (В величественном молчании направляется к двери.)
Аманда швыряет ему вслед диванную подушку и промахивается.
(С деланным смехом.) Ах, как достойно! А м а н д а (швыряет в него еще две подушки). Прекрати свой идиотский смех! Э л л и о т. А если мне смешно! А м а н д а (выходя из себя). Прекрати, говорю! (Кидается к нему и швыряет еще одну подушку, которая, пролетев мимо Эллиота, сбивает вазу с цветами, стоявшую на рояле.)
Эллиот отталкивает Аманду и она отлетает к стулу слева от стола. Она бросается на него и толкает так, что он падает на стул справа.
Ненавижу тебя! Ненавижу! Напыщенное и жалкое ничтожество! (Бросается к створчатым дверям.) Э л л и о т (преграждая Аманде путь, хватает ее за плечи и кричит). А ты распущенная и злобная змея! Видеть тебя не могу! (Отталкивает ее.)
Аманда отлетает, ударяется о столик с напитками и падает на кушетку. После паузы она поднимается.
А м а н д а (очень спокойно). Это конец. Тебе ясно? Все кончено бесповоротно и навсегда. (Направляется к створчатым дверям.) Э л л и о т (догоняет ее). Нет, ты так не уйдешь! А м а н д а. Еще как уйду. Э л л и о т. Не уйдешь! А м а н д а. Уйду! Пусти, я сказала! (С силой отталкивает его.) Ты чудовище! Я презираю тебя и ненавижу! (Бросается к створчатым дверям и распахивает их.)
За порогом стоят Сибилла и Виктор.
Слава Богу, я еще раз во время поняла что ты за фрукт! Снова за тебя замуж -- да никогда! Лучше умереть под пыткой! Э л л и о т (бросается к ней, хватает за талию и тащит к дивану). Заткнись, ты! Я не женюсь на тебе, даже ты если будешь умолять на коленях!
Борясь друг с другом, оба падают на диван.
Злобная пиявка! Чтоб в жизни тебя больше не видеть!
В драке катаются по полу. Аманда, оказавшись сверху, стукает Эллиота головой об пол. Он отбивается.
А м а н д а (поднимаясь, сквозь слезы). Скотина! Хам! Свинья! Тупица! Животное! Хам! Урод! (Эллиот хватает ее за ногу, она падает. Оба вскакивают, осыпая друг друга оскорблениями.)
Сибилла и Виктор входят и застывают в дверях, с ужасом глядя на происходящее. Внезапно Эллиот и Аманда срываются с места и выбегают -- Эллиот в правую дверь, Аманда -- в левую. Двери хлопают.
Занавес
Действие третье
Там же на следующий день. Около половины девятого утра. В комнате тот же бедлам, что и в конце второго действия. Кроме того большой диван передвинут к двери справа, а кушетка -- к двери слева. Все двери и окна закрыты. Когда занавес открывается, на сцене темно. Сибилла спит на диване, Виктор -- на кушетке, положив ноги на пуфик и укрывшись собственным пальто. Через двустворчатые двери осторожно входит Луиза, девица довольно неряшливого вида. В руке у нее продуктовая сумка, набитая покупками. Она направляется к окну. Споткнувшись о диванную подушку, лежащую на полу, падает. Поднимается, оставив сумку на полу.
![Ноэл Кауард - Сенная лихорадка [другой перевод]](/uploads/posts/books/228842/228842.jpg)
