Оскар Уайлд - Женщина не стоящая внимания
Джеральд (смеясь). Галстук я, быть может, научусь завязывать, лорд Иллингворт, но никогда не научусь говорить так, как вы. Я совсем не умею говорить.
Лорд Иллингворт. О! говорите с каждой женщиной так, как будто вы в нее влюблены, а с каждым мужчиной так, как будто он вам надоел, и к. концу первого сезона у вас будет репутация светского человека с необыкновенным тактом.
Джеральд. Но ведь получить доступ в высший свет очень трудно, правда?
Лорд Иллингворт. Чтобы получить нынче доступ в высший свет, надо или кормить людей обедами, или потешать их, или шокировать - вот и все!
Джеральд. В светском обществе, должно быть, замечательно интересно!
Лорд Иллингворт. Бывать в обществе просто скучно. А быть вне общества уже трагедия. Без общества нельзя обойтись. Мужчина не может иметь успеха в жизни, если его не поддерживают женщины, а женщины правят обществом. Если женщины не на вашей стороне, то вы человек конченный. Уж тогда лучше сразу идти в адвокаты, в маклеры или в журналисты.
Джеральд. Очень трудно понимать женщин, не правда ли?
Лорд Иллингворт. А вам и не надо их понимать. Женщина - это картина. Мужчина - это проблема. Если вы хотите знать, что на самом деле думает женщина - а эта, кстати сказать, всегда опасно, - смотрите на нее, но не слушайте.
Джеральд. Но ведь женщины очень умны? Лорд Иллингворт. Это им всегда следует говорить. И для философа, милый мой Джеральд, женщины являют собой торжество материи над духом, точно так же как мужчина - торжество духа над моралью.
Джеральд. Почему же тогда женщины имеют такую власть, как вы говорите?
Лорд Иллингворт. История женщин - это история самого худшего вида тирании, какую знал мир. Тирания слабого над сильным. Это единственная форма тирании, которая еще держится.
Джеральд. Но разве влияние женщин не облагораживает?
Лорд Иллингворт. Облагораживает только интеллект.
Джеральд. Но все-таки бывают женщины всякого рода, не правда ли?
Лорд Иллингворт. В обществе - только двух родов: некрасивые и накрашенные.
Джеральд. Но ведь есть в обществе и хорошие женщины, да?
Лорд Иллингворт. Даже слишком много.
Джеральд. Разве вы не думаете, что женщины и должны быть хорошими?
Лорд Иллингворт. Никогда не надо им этого говорить, а то все они сразу станут хорошими. Женщины - очаровательно своенравный пол. Каждая женщина мятежница и яростно восстает против самой себя.
Джеральд. Вы никогда не были женаты, лорд Иллингворт?
Лорд Иллингворт. Мужчины женятся от усталости, женщины выходят замуж из любопытства. И те и другие разочаровываются.
Джеральд. А как вы думаете, человек может быть счастлив, если женится?
Лорд Иллингворт. Вполне. Но счастье женатого человека зависит от тех, на ком он не женат.
Джеральд. Но если он влюблен?
Лорд Иллингворт. Надо всегда быть влюбленным. Вот почему никогда не следует жениться.
Джеральд. Удивительная вещь - любовь, не правда ли?
Лорд Иллингворт. Когда человек влюблен, он сначала обманывает себя. А кончает тем, что обманывает других. Это-то и называется на свете любовью. Но настоящая grande passion {Большая страсть. (Франц.).} встречается теперь сравнительно редко. Это привилегия людей, которым нечего делать. Это единственное занятие для праздных слоев общества и единственный смысл жизни для нас, Харфордов.
Джеральд. Для Харфордов, лорд Иллингворт?
Лорд Иллингворт. Это мое родовое имя. Вам надо бы изучать Книгу пэров, Джеральд. Это единственная книга, которую светский молодой человек должен знать наизусть, и самый лучший роман, какой произвели на свет англичане. А теперь, Джеральд, вы входите вместе со мной в совершенно новую жизнь, и я хочу научить вас, как жить.
Миссис Арбетнот появляется сзади, на террасе.
Потому что мир создан глупцами для того, чтобы в нем жили умные люди!
Входят леди Ханстентон и доктор Добени.
Леди Ханстентон. Ах, вот вы где, дорогой лорд Иллингворт! Вы, верно, говорили с нашим юным другом о его новых обязанностях и дали ему много полезных советов вместе с хорошей папиросой.
Лорд Иллингворт. Я дал ему самые лучшие советы, леди Ханстентон, и самые лучшие папиросы.
Леди Ханстентон. Мне очень жаль, что я тут не была и не слышала вас, но я, пожалуй, уже стара учиться. Разве только у вас, дорогой архидиакон, я готова учиться, когда вы говорите с вашей красивой кафедры. Но там я всегда знаю наперед, что вы скажете, и меня это не тревожит. (Замечает миссис Арбетнот.) Ах, милая моя миссис Арбетнот, идите к нам! Идите же, дорогая. (С террасы входит миссис Арбетнот.) Джеральд так долго разговаривал с лордом Иллингвортом, я думаю, вы очень рады, что ему так повезло. Давайте сядем.
Обе садятся.
Как подвигается ваша прелестная вышивка?
Миссис Арбетнот. Я все еще работаю над ней, леди Ханстентон.
Леди Ханстентон. Миссис Добени тоже немножко вышивает, кажется?
Доктор Добени. Когда-то она прекрасно вышивала. Но теперь пальцы у нее сведены подагрой. Она уже лет девять-десять не дотрагивалась до рукоделия. Но у нее много других развлечений. Она очень интересуется своим здоровьем.
Леди Ханстентон. Ах! это всегда большое удовольствие, не правда ли? О чем же вы говорили, лорд Иллингворт? Расскажите нам.
Лорд Иллингворт. Я только что объяснял Джеральду, что люди всегда смеются над своими трагедиями - это единственный способ переносить их. И, следовательно, во всем, к чему люди относятся серьезно, нужно видеть комическую сторону вещей.
Леди Ханстентон. Ну вот, я опять совсем сбита с толку, как и всегда, когда говорит лорд Иллингворт. А человеколюбивое общество так невнимательно. Никогда не придет на помощь. И мне остается только погибать. Мне смутно представляется, лорд Иллингворт, что вы всегда на стороне грешников, а я всегда стараюсь быть на стороне святых, но больше я ничего не понимаю. А может быть, все это только кажется утопающей.
Лорд Иллингворт. Единственная разница между святым и грешником та, что у святого всегда есть прошлое, а у грешника - будущее.
Леди Ханстентон. Ну, это меня совсем доконало. Не могу возразить ни слова. Мы с вами, дорогая миссис Арбетнот, совсем отстали от века. Нам не понять лорда Иллингворта. Боюсь, нас чересчур заботливо воспитывали. А теперь хорошее воспитание - только помеха. Оно от слишком многого отгораживает.
Миссис Арбетнот. Я была бы огорчена, если бы разделяла хоть какие-нибудь взгляды лорда Иллингворта.
Леди Ханстентон. И вы совершенно правы, дорогая.
Джеральд, пожимая плечами, недовольно смотрит на мать. Входит леди Кэролайн.
Леди Кэролайн. Джейн, вы не знаете, где Джон?
Леди Ханстентон. Вы напрасно беспокоитесь о нем, милая. Он с леди Статфилд, я их видела недавно в желтой гостиной. Им, кажется, очень весело вместе. Не уходите, Кэролайн. Посидите с нами, пожалуйста.
Леди Кэролайн. Я лучше пойду поищу Джона. (Уходит.)
Леди Ханстентон. Не годится оказывать мужчинам столько внимания. И Кэролайн решительно не о чем тревожиться. Леди Статфилд такая симпатичная. Она ко всему относится с одинаковой симпатией. Прекрасный характер.
Входят сэр Джон и миссис Оллонби.
А вот и сэр Джон! Да еще с миссис Оллонби! Должно быть, я и видела его с миссис Оллонби. Сэр Джон, вас повсюду ищет Кэролайн.
Миссис Оллонби. Мы ждали ее в концертной зале, милая леди Ханстентон.
Леди Ханстентон. Ах да, разумеется, в концертной зале. А я думала - в желтой гостиной, память у меня стала такая ненадежная. (Доктору Добени.) У миссис Добени замечательная память, не правда ли?
Доктор Добени. Она раньше славилась своей памятью, но после последнего приступа она помнит только события раннего детства. Но она находит большое утешение в таких воспоминаниях, большое утешение.
Входят леди Статфилд и мистер Келвиль.
Леди Ханстентон. А! милая леди Статфилд! О чем же говорил с вами мистер Келвиль?
Леди Статфилд. О биметаллизме, сколько я помню.
Леди Ханстентон. О биметаллизме? А это разве подходящая тема для разговора? Хотя, насколько я знаю, теперь люди свободно говорят решительно обо всем. А о чем говорил с вами сэр Джон, милая миссис Оллонби?
Миссис Оллонби. О Патагонии.
Леди Ханстентон. Неужели? Какая отдаленная тема. Но весьма поучительная, не сомневаюсь.
Миссис Оллонби. Он очень интересно говорил о Патагонии. Оказывается, дикари на все смотрят совершенно так же, как и культурные люди. Они такие развитые.
Леди Ханстентон. Что же они делают?
Миссис Оллонби. По-видимому, все.
Леди Ханстентон. А ведь крайне поучительно узнать, дорогой архидиакон, что человеческая натура всегда одинакова. В общем, в мире везде одно и то же, не правда ли?
Лорд Иллингворт. Весь мир делится на два класса: одни веруют в невероятное, как простая чернь, другие же совершают невозможное...
Миссис Оллонби. Как вы сами?
Лорд Иллингворт. Да, я всегда удивляю сам себя. Это единственное, ради чего стоит жить.
