Евгения Мальчуженко - Крупа и Фантик
Итого человек семнадцать. Все происходит очень шумно, иногда скандально, прибавь к этому темперамент прислуги, хозяйки… Разве это отдых, Фантик! Однако я раскапризничалась. А ведь здесь так тепло, и море, и горы фруктов, и кормят изобильно. Много ходим пешком — исползали прибрежные скалы. Скоро уж и купаться можно будет, тогда, клянусь тебе, Фантик, научусь плавать (набивается тут один в учителя — не В. И.) и буду уплывать в лазоревую даль, чтобы хоть чуть-чуть побыть одной.
………………………………………………………………
Пару дней не писала, и многое изменилось в нашем житье. Во-первых, резко потеплело, и наши «волжане» (В. И., Макс и Теодор) тут же полезли соревноваться в плавании (на время и на расстояние). Выглядят они, когда рядом, смехотворно — купили тут в ближайшей лавке одинаковые купальные костюмы, вырядились в них и в таком виде спустились к завтраку. Дамы завизжали, потому что впервые Володю увидели без традиционного (Инескиного) галстука. А Теодор, между прочим, изрядно сложен.
Теперь во-вторых. Я все-таки была права — приехал Энрико. Что тут началось! Со всего острова потянулись почитательницы таланта за автографами. Энрико днем спрятался в винном погребе и, говорят, планирует вместе с Теодором рыть подземный ход к пляжу (не знает он нашего сибарита). Пока же попросил Володю за него надписи на открытках делать. А тот и рад стараться — хоть и чужая, а слава. Вечером даже сказал, что надо бы поскорее отыскать «слабое звено», устроить революцию и уже от себя автографы раздавать. Не нравится мне это.
Думаю, что в ближайшее время нам это тем не менее не грозит — крепки еще цепи империализма (гы-гы)!
Ближе к ночи вдруг вспомнили, что давно не видно Энрико, и наша троица пустилась на поиски. Как ты понимаешь, они нашли его все в том же винном погребе, рядом с бочонком амонтильядо (уже наполовину пустым!). Через полчаса из погреба понеслись вокализы. Теодор и Энрико репетировали дуэт Дон Кихота и Санчо Пансы[39], а Володя и М. Горький завели про замерзшего ямщика. От этих воплей весь дом так и не смог заснуть, да и на соседних виллах начали что-то петь и пить.
В-третьих. В результате этой «спевки», а также под влиянием амонтильядо Энрико прослезился, сказал, что любит всех без меры и приглашает «благородных идальго» в Масонскую Ложу. В. И. обрадовался несказанно — давно мечтал туда попасть. Прием в М. Л. назначен через неделю. Володя забросил отдых, читает что-то про крестоносцев и возмущается их колониальными замашками. Если так дело пойдет и дальше, то его не примут. А Теодор и Макс решили не готовиться, сказали, что их туда под белы ручки пригласят: «Уж больно хороши». Володя же сказал по этому поводу нечто странное. И один, говорит, глыбища, и другой — матерый человечище. Никогда не смогу его понять…
Больше пока писать не могу. Володя требует, чтобы я срочно законспектировала Конституцию Великой Ложи Шотландии. За неделю могу и не успеть — книжища высотой в локоть.
ЦКК. Крупа
P.S. По поводу плавания — Маняшка как-то проболталась, что их мамаша называет меня Рыбой[40]. Обидно. Н. К.
Стало хорошей традицией у нас с тобой, дорогой Фан-Фантик, писать по два (а теперь, может, и больше?) письма подряд. У меня тоже «оказия» с «оказией». У тебя они появлялись через день, а меня обходят своим вниманием уже третью неделю. Главное, знаю его как облупленного, это местный рыбак Пепе[41] — Макс даже про него что-то написал. Проверенный товарищ, тоннами переписку таскал. И не один год. А тут отъехал с очередной «почтой» в Неаполь и глаз не кажет. Наши его там видели неоднократно. Просили-умоляли заехать на остров, а он что-то нечленораздельное мычит про шторм. Ну какой шторм, когда Неаполь как на ладошке виден! Говорят, у Пепе там амуры завелись. Единственно, что его оправдывает, — пассией стала известная вязальщица сетей и одновременно самая удачливая рыбачка Софи[42], пролетарская косточка.
Впрочем, последние события отодвинули проблемы «оказии» на задний план. И это естественно. Наших в масоны не приняли. Никого. Не знаю, что сказали Теодору и Максу, а В. И. объяснили, что ему по поводу вступления в Организацию стоит обратиться в Ложу Швейцарии, по месту прохождения эмиграции.
Теперь, когда наши оперные звезды нас покинули — у них начались гастроли в Тосканской волости (гы), — Володя все время проводит с Максом. То плавают, то поют, а большей частью пьют. Причем как выпьют очередную бутыль, так начинают петь, наоравшись вдоволь, лезут купаться, а после купания — святое дело — опять следует выпить, на этот раз для здоровья. Мы с другом Горького Марией Андреевой очень переживаем эту патологическую ситуацию, но молча. Мне с этой артисточкой разговаривать не о чем. По-моему, она слегка свихнулась. Я, как стойкий интернационалист, с большим уважением отношусь к изучению иностранных языков тех стран, где развито пролетарское движение. Но поставить себе задачу выучить все диалекты Италии… Лучше бы занялась языками скандинавских стран, хоть той же Финляндии, все ближе к России. Но М. Андреева слишком далека от интересов рабочего класса.
Кстати, плавать меня научили. Это — счастье. Заплываю за скалу, где не слышно песнопений, инспирированных очередной бутылкой, выползаю на берег и размышляю о светлом будущем всех народов на Земле. Я думаю, что мы, члены РСДРП, сможем изменить климат в мировом масштабе, чтобы везде было бы как на Капри.
Размышляя о судьбах местных рыбаков, виноградарей и карбонариев, пришла к выводу, что они совершенно не читают — ни Карла, ни В. И., ни Макса. Как вернемся на материк, начну комплектовать рабочие библиотеки. Да кто же знает, когда мы окажемся теперь хотя бы в Швейцарии? Думаю, это зависит от размеров стратегических запасов кьянти в подвалах нашей виллы.
А между тем здесь появились новые гости. Прибыли Лафарги — Павлик[43] и Лаура[44]. Павлик хоть и в возрасте, а хорош — благородные черты, оптимальный лицевой угол. А Лаура… Скажи мне, Фантик, как ты думаешь, Павлик женился на Лауре, заинтересовавшись ею как женщиной, или это брак по идеологическому расчету? Ты ведь знаешь, что Лаура — дочь самого Карла.
Кстати, у Лафарга какое-то нездоровое отношение к проблемам погребения. Все время рассказывает о своих (многократных!!!) посещениях кладбища Пер-Лашез. Когда он повествует о Стене Коммунаров, у Володи появляется влага в области слезных каналов. Он такой впечатлительный!
Извини, Фантик, за эпистолярные длинноты, просто сегодня не так жарко и хорошо думается и пишется.
ЦК тебя, ЦК. Крупа
Наконец-то, Крупочка, получила твои письма.
До чего же я ненавижу проклятый царский режим, семейство Ульяновых и разногласия между нашими партиями! Ведь если бы не это, жить бы нам в одном городе, хаживать бы друг к другу с визитами… А так два месяца назад ты мне рассказала, что «ихая мамаша» прозвала тебя Рыбой, а я только сегодня могу написать тебе слова утешения. Не понимает она твою трепетную душу. А то, что в сети, сплетенные вашим ЦК, ты попалась, как Золотая Рыбка, — это святая правда. С другой стороны, если бы не идиосинкратическое отношение семейства Ульяновых к рыбам вообще, не было бы в этом прозвище ничего отвратительного.
Я рада, что ты научилась плавать; наверное, это приятно.
Очень кстати ты написала, что имеешь намерение устроить рабочие библиотеки. Кстати потому, что на днях получила посылку из Северных Американских Штатов от моего пылкого поклонника Женечки Дебса[45]. Мы давно с ним переписываемся. Он человек хороший, но слишком неуемный. Я как-то с ним поделилась, что мало читала американской литературы, а он, плохо понимая свой родной немецкий (семейство их из Эльзаса), прислал громадную посылку с книгой Гарриет Бичер-Стоу[46] «Хижина дяди Тома»[47]. Громадную, так как в ней было 200 экземпляров этой книги. Спрашивается: ЗАЧЕМ??? Тем не менее ты теперь можешь учредить 200 рабочих библиотек. Ха!
У нас, эсеров, большое облегчение вышло — наконец-то разоблачен предатель наших стойких рядов — Азеф[48]. Стало как-то спокойней, и при нашем стрелковом кружке был открыт практикум «Сделай сам». Я, конечно, записалась. Как интересно! К последнему занятию надо было изготовить две действующие модели бомб, придав им вид каких-нибудь невинных предметов. Одну бомбу я сделала в виде крупной сосновой шишки, использовав «воспоминания» о чудном лете. Это был разрывной осколочный снаряд. Вторую же… Ах, Кру-Крушечка, это изделие было имени вас с Дюшкой (вы же тезки). Я накупила черепаховых гребней и соорудила «панцирь», который нафаршировала взрывчатой смесью. Не сразу я добилась желаемого результата и даже расстроилась, что изделие приходится монтировать не из ткани. Ведь с мягкими материалами легче справиться неумехам вроде меня. К тому же моя бабушка, обучая меня шитью в очень глубоком детстве, всегда приговаривала: «Что руки сгадят, утюг сгладит». Утешала. В моем случае любимый утюг, который служит мне обычно прессом для гранок листовок, конечно, помочь не мог. Но в конце концов я вышла победительницей из схватки с жесткими конструкциями. Обе модели были так хороши, что я с трудом заставила себя пустить их в дело на практических занятиях. Но пришлось.
