Чарльз Диккенс - Крошка Доррит (Книга 2)
Кленнэм, глубоко растроганный, протянул руку честному малому.
- Погодите, - сказал Джон, разглядывая этУ руку издали. - Сперва угадайте, что мисс Доррит просила меня передать вам.
Кленнэм с недоумением покачал головой.
- "Скажите ему, - произнес Джон дрожащим, но внятным голосом, - скажите ему, что его Крошка Доррит любит его и будет любить вечно". Вот что она просила передать. Оправдал я ее доверие, сэр?
- Да, да, Джон, вполне.
- Вы скажете ей, что я оправдал доверие?
- Скажу непременно.
- Вот моя рука, сэр, - сказал Джон, - и помните, что я ваш друг навсегда.
Обменявшись с Кленнэмом сердечным рукопожатием, он так же осторожно спустился с лестницы, прошел в одних чулках по тюремному двору и выбрался за ворота, где оставил свои башмаки. И будь этот путь вымощен не каменными плитами, а раскаленным железом, Джон, надо полагать, так же беззаветно и преданно исполнил бы свой долг.
ГЛАВА XXX - Близится час
Последний день срока, назначенного Риго, занялся над тюрьмой Маршалси. Железные брусья ворот, угрюмо черневшие с тех пор, как ворота захлопнулись за Крошкой Доррит, стали золотыми в сиянии восходящего солнца. На город, на беспорядочное нагромождение крыш легли длинные косые лучи, чередуясь с тенями церковных колоколен - тюремная решетка поднебесного мира.
Никто за весь день не потревожил покоя ветхого старого обиталища в Сити. Лишь на закате солнца к дому подошли трое, вошли во двор и направились к крыльцу.
Впереди, с папиросой во рту, шел Риго-Бландуа. За ним трусил мистер Баптист, не отставая ни на шаг и не спуская с него бдительного взгляда. Арьергард составлял мистер Панкс, со шляпой под мышкой: день выдался жаркий, и он решил дать свободу своим непокорным волосам. У крыльца все трое остановились.
- Эй, полоумные! - сказал Риго, оглянувшись. - Вы пока не уходите!
- А мы и не собираемся, - сказал мистер Панкс.
Сверкнув на него глазами, Риго взялся за молоток и постучал. Он изрядно хватил спиртного для воодушевления, и ему не терпелось поскорей начать игру. Не успел затихнуть грохот первых ударов, как он уже снова заколотил молотком. Но тут Иеремия Флинтвинч отворил дверь и тем положил конец забаве. Все трое вошли, стуча ногами по каменным плитам пола. Риго, оттолкнув мистера Флинтвинча, сразу же устремился наверх. За ним последовали оба его спутника, за которыми в свою очередь последовал мистер Флинтвинч, и через минуту вся компания ввалилась в тихую комнату больной. Все в комнате было как обычно, только одно окно на этот раз оказалось раскрытым, и у этого окна сидела миссис Эффери и штопала чулок. Все те же предметы размещались на маленьком столике, все тот же полог свешивался над кроватью, все так же едва тлел в камине огонь; а сама хозяйка сидела на своем черном катафалкоподобном диване, прислоняясь спиной к твердому черному валику, удивительно напоминавшему плаху.
И все же какая-то неуловимая перемена чувствовалась в комнате, какой-то несвойственный ей дух настороженного ожидания. Секрет этой перемены трудно было понять - ведь каждая вещь стояла на своем месте, определенном с незапамятных времен; и только внимательный взгляд на хозяйку мог открыть этот секрет постороннему наблюдателю, да и то лишь такому, который хорошо знал ее раньше. Хотя в ее неизменном черном платье не сместилась ни одна складка, хотя ее поза была так же неизменна, как и платье - чуть более суровый взгляд, чуть энергичней сдвинутые брови сообщали что-то новое не только выражению ее лица, но и всему, что ее окружало.
- А это что за люди? - спросила она с удивлением при виде спутников мсье Риго. - Что им здесь нужно?
- Что это за люди, хотите вы знать, сударыня? - подхватил Риго. Клянусь богом, это друзья вашего сынка-арестанта. Что им здесь нужно, хотите вы знать? Клянусь дьяволом, сударыня, мне это неизвестно. Спросите лучше их самих.
- Да вы ведь только что просили нас не уходить, - сказал ему мистер Панкс.
- А вы ведь отвечали, что и не собираетесь, - возразил Риго. - Короче говоря, сударыня, позвольте представить вам двух ищеек - двоих полоумных, которых ваш сынок-арестант натравил на меня. Если вы желаете, чтобы они присутствовали при нашей беседе - сделайте одолжение. Мне они не мешают.
- С какой стати мне желать этого, - сказала миссис Кленнэм. - Что у меня общего с ними?
- В таком случае, сударыня, - сказал Риго, так грузно плюхнувшись в кресло, что даже пол затрясся, - можете их прогнать. Меня это не касается. Это не мои друзья и не мои ищейки.
- Слушайте вы, Панкс, - сказала миссис Кленнэм, грозно нахмурив лоб. Вы служите у мистера Кэсби. Вот и занимайтесь делами своего хозяина. Ступайте! И этого человека тоже уведите отсюда.
- Покорно благодарю, сударыня, - отвечал Панкс. - Рад заметить, что ничего против этого не имею. Мы сделали для мистера Кленнэма все, что обещали сделать. Мистер Кленнэм очень беспокоился (особенно после того как угодил в тюрьму), насчет того, чтобы разыскать этого симпатичного джентльмена и доставить его туда, откуда он так таинственно исчез. Ну вот, он перед вами. Но мое мнение, которое я могу высказать этому красавчику в лицо, - добавил мистер Панкс, - что мир бы не много потерял, если б он и вовсе не нашелся.
- Вашего мнения никто не спрашивает, - сказала миссис Кленнэм. Ступайте.
- Сожалею, что должен оставить вас в таком дурном обществе, сударыня, сказал Панкс, - сожалею также, что мистер Кленнэм лишен возможности присутствовать здесь. Тем более по моей вине.
- Вы хотите сказать, по своей вине, - поправила миссис Кленнэм.
- Нет, сударыня, я хочу сказать то, что сказал, - возразил Панкс, - ибо это я имел несчастье склонить его к столь неудачному помещению капитала (мистер Панкс упорно держался за свой термин и никогда не употреблял слова "спекуляция"). Я, впрочем, берусь доказать с цифрами в руках, - добавил он озабоченно, - что по всем данным это было очень удачное помещение капитала. Я до сих пор каждый день проверяю свои расчеты и каждый день убеждаюсь в их правильности. Не время и не место вдаваться в это сейчас, - продолжал мистер Панкс, с вожделением поглядывая на свою шляпу, в которой лежала записная книжка с расчетами, - но цифры остаются цифрами, и они неопровержимы. Мистер Кленнэм должен был теперь разъезжать в собственной карете, а мне должно было очиститься от трех до пяти тысяч фунтов.
И мистер Панкс запустил пятерню в волосы с не менее победоносным видом, чем если бы упомянутая сумма лежала наличными у него в кармане. Со времени краха, унесшего его деньги, он весь свой досуг посвящал этим неопровержимым расчетам - занятие, которым ему суждено было тешиться до конца своих дней.
- Да что там говорить, - сказал мистер Панкс. - Альтро, приятель, вы видели цифры и знаете, насколько они точны.
Мистер Баптист, который по недостатку арифметических познаний не мог прийти к тому же утешительному выводу, кивнул головой и показал все свои белые зубы.
Но тут заговорил мистер Флинтвинч, до сих пор молча вглядывавшийся в него:
- А, так это вы! Мне ваше лицо с самого начала показалось знакомым, но я не был уверен, пока не увидал ваши зубы. Как же, как же! Это тот самый назойливый иностранец, - пояснил Иеремия миссис Кленнэм, - который приходил сюда в вечер, когда Трещотке вздумалось осматривать с Артуром дом, и устраивал мне целый допрос относительно мистера Бландуа.
- Я самый, - весело подтвердил мистер Баптист. - Что ж, padrona, видите, как хорошо. Я неукоснительно искал его и нашел.
- Было бы еще лучше, - заметил мистер Флинтвинч, - если бы вы неукоснительно сломали себе шею.
- А теперь, - сказал Панкс, который уже не раз скашивал глаза на окно и на штопавшийся у этого окна чулок, - я хотел бы сказать в заключение еще два слова. Будь мистер Кленнэм здесь - к несчастью, он болен и в тюрьме, да? болен и в тюрьме, бедняга, что, впрочем, не помешало ему одержать верх над этим милейшим джентльменом и доставить его сюда вопреки его воле, - так вот, будь мистер Кленнэм здесь, - повторил мистер Панкс, шагнув к окну и кладя на чулок свою правую руку, - он бы сказал: "Эффери, расскажите свои сны!"
Мистер Панкс предостерегающим жестом поднял между своим носом и чулком указательный палец, развел пары и отчалил, таща на буксире мистера Баптиста. Уже хлопнула за ними парадная дверь, уже затихли их шаги на мощеном дворе, а в комнате все еще никто не произнес ни слова. Миссис Кленнэм и мистер Флинтвинч поглядели друг на друга; потом оба, как по команде, перевели взгляд на миссис Эффери, которая прилежно штопала чулок.
- Что ж, - сказал, наконец, Иеремия и, сделав дна или три оборота винта по направлению к окну, вытер ладони о фалды сюртука, словно ему предстояла какая-то работа. - Раз уж мы сошлись тут для делового разговора, не будем терять времени и приступим. Эффери, старуха, марш отсюда!
В одно мгновение Эффери отбросила чулок, вскочила, поставила правое колено на подоконник, ухватилась правой рукой за косяк, а левой приготовилась отбивать возможное нападение.
