Вольфганг Шрайер - Похищение свободы
Подполковник Тинуэлл угостил меня стаканом апельсинового сока со льдом и в течение нескольких минут рассказывал о нашумевших преступлениях тридцатых годов, а затем незаметно перешел от уголовной жизни Англии к ситуации, сложившейся на Кипре.
— Здесь, — сообщил он мне как бы между прочим, — находится отдел контрразведки регионального командования на Ближнем Востоке. — Широким жестом подполковник словно призвал в свидетели всю обстановку кабинета — от жалюзи и зеленого сейфа до противомоскитной сетки. — Что же касается проблемы безопасности, то можете мне поверить: положение на Кипре не столь благополучное, как нам бы хотелось. У меня слишком мало людей. Мои опытные помощники заняты греческими партизанами. Они концентрируют свои усилия на том, чтобы предупреждать вражеские удары, которые чаще всего наносятся по нашим воздушным частям. И вдруг появляетесь вы, мистер Андерсон, словно господь бог услышал мои молитвы…
Я, к сожалению, слишком поздно понял, что попал в западню. После столь дружелюбного приема, который Он оказал мне как молодому коллеге, я уже не смог отдаваться от выполнения того щекотливого поручения, которое он приберег для меня. Мне оставалось лишь уйти в глухую защиту.
— К сожалению, я не знаю ни греческого, ни турецкого и никогда не был в стране, сэр… — начал я. — Боюсь, что окажусь для вас бесполезен.
— О нет, — хитро улыбнулся он. — У меня для вас есть кое-что получше. Пробелы в познаниях, о которых вы тут только что упомянули, в данном случае не играют никакой роли. Мы ведь не собираемся делать из вас второго Лоуренса. Слушайте меня внимательно. Нам стало известно, что на острове появился какой-то загадочный иностранец, лет пятидесяти, довольно богатый, о котором мы хотели бы получить как можно больше информации. Он якобы увлекается греческими древностями. По паспорту он Натан Уолпол, американский гражданин, однако все это может оказаться чистой липой, как и его увлечение археологией. Одно нам удалось установить точно: для своих раскопок он выбирает районы, в которых расположены наши военные объекты.
— Но, поскольку наши войска, выполняя свою благородную миссию, размещены по всему острову, сэр, — попытался было вставить я свое мудрое слово, — может, эти сведения не подтвердятся?
Подполковник покачал головой:
— Ровно неделю назад американец появился в районе нашего нового аэродрома в Акротири, мистер Андерсон. Установил там свою палатку на холме перед доисторическими руинами, которые находятся за пределами запретной зоны: к сожалению, мы не можем растягивать ее до бесконечности. Со своего места он, вероятно, спокойно наблюдает в бинокль за аэродромом, а с помощью мощного телеобъектива даже фотографирует все, что ему заблагорассудится.
— Вы справлялись о нем в американском консульстве, сэр?
— Зачем? Документы у него в полном порядке.
Я прекрасно понимал, что граждане Соединенных Штатов Америки не должны знать о том, чем мы занимаемся на острове. И не зря я служил в армии. Во всяком случае, я уяснил, что между армейскими контрразведчиками дружественных наций даже речи не может быть о каком-либо сотрудничестве, напротив, как правило, между ними идет соперничество, а порой просто противоборство. То же самое можно сказать и о службах безопасности: например, между таможенной службой и уголовной полицией всегда шли споры, которые приводили к взаимным обвинениям и склоке. Специалисты по шпионажу в большинстве случаев не очень лестно высказываются о коллегах по профессии из союзных держав. В то же время и те, и другие склонны переоценивать своих противников, приписывая тем самые изощренные уловки, что, естественно, повышает их чувство собственного достоинства.
Тинуэлл, вероятно, не был свободен от подобных слабостей, потому что добавил:
— Шпион, лейтенант Андерсон, редко представляет страну, гражданином которой он является в действительности. Вы это поймете, когда познакомитесь с материалами. Даже если Натан Уолпол американец, мы все равно не сможем сказать, на кого он работает.
— Судя по имени, он может служить в израильской разведке, — предположил я.
— Исключено, — тотчас возразил полковник, — это просто абсурд. Скорее можно предположить, что он работает на египтян или на Сирию. За его спиной могут стоять и русские. Однако гадать в данном случае совершенно бессмысленно. Вы, лейтенант, должны установить это точно.
— Я сделаю все от меня зависящее, сэр.
— Как раз этого я от вас и жду. Мы поступим так: вы снимете номер в отеле «Ледра-палас» здесь, в Никосии, где живет Уолпол, и познакомитесь с ним. Для этого вам нет никакой надобности превращаться в гражданское лицо. В качестве британского офицера вы для него, видимо, будете представлять больший интерес. Ему даже в голову не придет, что наша контрразведка может действовать столь прямолинейно, подсылая к нему человека в военной форме. Опытный агент обычно остерегается гражданских, которые пытаются приблизиться к нему. Ваша же задача — провести его, обескуражив солдафонской прямотой.
Совет подполковника показался мне довольно разумным. Очевидно, Тинуэлл был опытным разведчиком, и я решил, что работать с ним будет легко. Да и поручением я был вполне доволен! мне не нужно было превращаться в диверсанта, требовалось лишь проявить мои профессиональные качества. Оказалось, что британское командование на Ближнем Востоке не собиралось делать из меня мученика. Более того, мне предоставили номер в одном из лучших отелей, куда я и направился, как только подполковник передал мне приличную сумму денег и фотографию с приметами того самого американца, которого мне надлежало раскусить.
* * *На следующий день я впервые увидел Натана Уолпола. Видимо, он решил повременить с раскопками по случаю ужасной жары, потому что в одиннадцать утра я встретил его в зале для ленча. Он сидел в обществе светловолосой девушки, по возрасту годившейся ему я дочери. Поскольку согласно записи в книге для гостей он путешествовал без родственников, речь могла идти только о знакомстве.
Я выбрал место за соседним столиком и спрятался, как все сыщики, за развернутой газетой. Вокруг царила та тихая, приятная атмосфера, которая всегда отличает процветающие отели, посещаемые знатью. Красивые шелковые гардины защищали посетителей от яркого дневного света, аромат кофе приятно щекотал обоняние, слух ласкали обрывки разговоров и жужжание вентиляторов.
Сидя за столиком, я не спеша пил свой кофе и думал о том, как это Уолполу удалось познакомиться с такой юной и миловидной особой. В противоположность своей собеседнице Уолпол приятной наружностью не отличался, скорее, наоборот. Его внешний вид, особенно здесь, казался прямо-таки отталкивающим. На нем был скверно сшитый пиджак в большую клетку и очень широкие брюки, какие в то время носили разве что в России. Волосы у него были прямые и редкие, щеки плохо выбриты, нос чересчур хищный, а лоб, поскольку Уолпол, видимо, предпочитал широкополую шляпу, совершенно незагорелый. Более того, и за столом он сидел ужасно некрасиво: опирался обоими локтями на столешницу, широко расставлял ноги, неестественно выворачивая внутрь ступни, и сильно горбился. Вероятно, этот человек не имел даже элементарного представления, как следует вести себя за столом. Поэтому было неудивительно, что контрразведка приняла его за красного шпиона. Я незаметно придвинулся поближе и прислушался.
Уолпол отставил чашку, вытащил из кармана потрепанную записную книжку и сказал:
— Знаете, мисс Ругон, я уже думал об этом. Ваши желания — для меня закон. Разрешите зачитать вам начало, только слушайте меня внимательно: «Остров Кипр подобен сверкающему бриллианту в короне восточного Средиземноморья. Еще в глубокой древности благодаря своему положению и высокоразвитой культуре (именно здесь богиня Афродита, как гласит легенда, вышла из пены морской, и именно здесь в ее честь был сооружен прекрасный храм) остров быстро достиг расцвета и превратился в своеобразный храм красоты, чувственности и дерзостного великолепия…»
— О, прекрасно сказано! — с восхищением воскликнула девушка.
Я уловил в ее английском чуть заметный акцент, но заинтересовало меня не только это.
— «Древние жители острова наслаждались удивительным климатом, буйной растительностью, обилием прекрасных вин, однако важнейшее значение имели огромные запасы меди. Именно от этого полезного ископаемого, видимо, и получил свое название остров. Население занималось ковроткачеством, изготовлением дорогих скатертей, различных целебных мазей и мастик…» Здесь, мисс Ругон, как я полагаю, вы должны сравнить античную и современную косметику, что, безусловно, заинтересует ваших читательниц.
— Вам бы следовало стать журналистом, мистер Уолпол.
— О расцвете древнего Кипра свидетельствуют богатейшие находки, полученные в результате раскопок, предпринятых в 1869 году Чеснолой. Именно тогда были найдены различные статуи, барельефы и глиняные вазы, форма и роспись которых указывали на своеобразное смешение египетского, восточного и греческого стилей. Здесь, если можно так выразиться, наслаивались друг на друга формы искусства трех континентов… «…В те далекие времена число жителей острова вряд ли превышало миллион. Климат в этих краях был довольно неровным: иногда за все лето не выпадало ни одного дождя, а во время правления византийского императора Константина осадки выпали лишь один раз за тридцать шесть лет. Дело дошло до того, что жители начали покидать остров.
