Эжен Скриб - Стакан воды (сборник)
Ранцау (лукаво смотрит на нее). А! Вы не доверяете обеду?.. Полагаете, он будет невкусный.
Королева. Допустим… если вас такое объяснение удовлетворяет.
Ранцау (улыбаясь). Полупризнания! Я могу предать тайну, которую угадываю, но… никогда не предам ту, которую мне доверяют.
Королева. Вы правы. Я предпочитаю сказать вам все. Преданные мне солдаты окружат особняк Фалькенскильда и займут все выходы.
Ранцау (недоверчиво). Одни… без начальника?
Королева. Ими командует Коллер. А он подчиняется только моим приказам. Со своими солдатами он устремится на улицы Копенгагена, крича: «Предатели уничтожены! Да здравствует король! Да здравствует королева Мария-Юлия!» Оттуда мы пойдем ко дворцу, где с вашей помощью король и вельможи выскажутся за нас и объявят меня регентшей. После этого, назавтра я или, вернее, вы и Коллер будете диктовать законы в Дании. Таков мой план, таковы мои замыслы. Хотите участвовать в их осуществлении?
Ранцау (холодно). Нет, государыня. Я предпочитаю их не знать. Но я клянусь вашему величеству, что бы ни произошло, планы, которые вы мне доверили, умрут со мной.
Королева. Вы отказываете мне? Вы, который всегда был на моей стороне, на которого я так рассчитывала?
Ранцау. В отношении заговоров? Вы ошиблись, ваше величество.
Королева. В чем?
Ранцау (подыскивает слова). Видите ли… откровенно говоря…
Королева. Вы собираетесь меня обмануть?
Ранцау (холодно). Я? С какой целью? Я давно отошел от заговоров, так как понял, что те, кто больше всего рискуют, реже всего извлекают выгоду: они почти всегда работают для других. Другие приходят после них и спокойно пожинают то, что они посеяли с такой опасностью для себя. Так рисковать могут только сумасшедшие юнцы и молодые честолюбцы, которые не рассуждают. Но мне шестьдесят лет, я обладаю некоторой властью, кое-каким состоянием… И мне рисковать своим положением и влиянием? Ради чего, спрашиваю я вас?
Королева. Чтобы быть первым человеком в государстве, чтобы перед вами склонялись ваши коллеги, соперник, который старался сбросить вас… Да, я знаю наверно, что Струэнсе и его друзья хотят отстранить вас от министерства.
Ранцау. Это говорит вся Дания, но я не верю. Струэнсе – мой ставленник, моя креатура; благодаря моей помощи ему удается ворочать делами. (Улыбаясь.) Я согласен, что он иногда об этом забывает, но в его положении трудно иметь хорошую память!.. Все же нужно признать, что он человек талантливый, выдающийся, его заботы о счастье и процветании королевства имеют очень большое значение. Наконец, это человек, с которым очень лестно делить власть. Ну а Коллер? Солдат без имени, который никогда не вынимал шпагу из ножен. Он – интриган, он продавал всех, кто его покупал…
Королева. Вы злы на Коллера?
Ранцау. Я… ни на кого не зол. Но я часто говорю себе: пускай придворные и дипломаты хитрят и изворачиваются, это их дело, но профессия военного обязывает к честности и прямоте. Он не может променять свою шпагу на кинжал… Военный, который предает – предатель в мундире, – это предатель вдвойне. Быть может, вы еще сегодня раскаетесь в том, что доверились ему.
Королева. Все средства хороши, если достигаешь цели.
Ранцау. Но вы ее не достигнете! В ваших действиях все увидят либо желание отомстить, либо проявление честолюбия. Ведь толпе безразлично, что вы отомстили вашей сопернице, королеве Матильде, и что в результате этих семейных раздоров полковник Коллер получил теплое местечко. Это дворцовая интрига, в которой народ не принимает участия. Для того чтобы такой переворот увенчался успехом, нужно, чтобы он был подготовлен или проведен народом; следует учитывать интересы народа или, по крайней мере, внушить ему это. Тогда он поднимется; вам нужно будет только не мешать, и народ сделает больше, чем вам того хочется. Но когда за вами не стоит общественное мнение, не стоит нация – вы можете возбуждать волнения, устраивать заговоры, мятежи, но не революции! Так у вас и получится…
Королева. Что ж! Пусть мое торжество длится хоть один день, но я, по крайней мере, отомщу своим врагам.
Ранцау (улыбаясь). Допустим… Но знаете, что еще мешает вашему успеху? Вы вкладываете в это дело слишком много страсти и злобы… Когда готовят заговор, забывают о ненависти: она нарушает хладнокровие. Не надо ненавидеть – вчерашний враг может завтра стать другом… И еще вот что: если вы удостоите поверить моим советам и моему опыту, научитесь большому искусству никому не открываться и не иметь других сообщников, кроме самой себя. Я ненавижу заговоры и поэтому никогда в них не участвую… Если бы я даже и предпринял что-нибудь для вас и в вашу пользу, уверяю вас, вы сами, ваше величество, не подозревали бы об этом.
Королева. Что вы хотите этим сказать?
Ранцау. Сюда идут.
Явление VII
Ранцау, королева, Эрик (он появляется из двери в глубине сцены и разговаривает с придворным).
Королева. Что такое? Да это сын моего торговца шелком, господин Эрик Буркенстафф… Подойдите, подойдите! Что вам угодно? Говорите, не бойтесь. (Тихо, к Ранцау.) Нужно добиться популярности в народе.
Эрик. Я проводил во дворец моего отца, который принес ткани королеве Матильде и вам, ваше величество. Пока он ждет в приемной, я… конечно, это очень дерзко с моей стороны… Я решил попросить милости у вашего величества.
Королева. Какой?
Эрик. Нет, я не смею… Так тяжело просить… особенно мне, который не имеет на это никакого права…
Ранцау. Впервые вижу такого просителя. И чем больше я на вас смотрю, тем больше мне кажется, что мы с вами уже встречались…
Королева. В лавке его отца… в «Золотом солнце»… У Ратона Буркенстаффа… самого богатого купца в Копенгагене.
Ранцау. Нет… не там… а в гостиной моего сурового коллеги, господина Фалькенскильда, военного министра.
Эрик. Совершенно справедливо, ваше сиятельство. Два года я был его личным секретарем. Так хотел мой отец: из честолюбия он добился этого места, предоставив кредит дочери господина Фалькенскильда, которая часто приходила к нам в магазин. Вместо того чтобы оставить меня при магазине, что больше подходило бы мне…
Ранцау (прерывая). Нет. Я несколько раз слышал, как сам господин Фалькенскильд, который, как известно, отличается тяжелым и строгим характером, расхваливал своего молодого секретаря.
Эрик (кланяясь). Он очень добр. (Холодно.) Две недели тому назад он меня уволил и отказал мне от дома.
Королева. За что?
Эрик (тем же тоном). Не знаю. Это его право, и он им воспользовался. Я не жалуюсь. Сын торговца так мало значит, что ему даже не объясняют, за что его оскорбили. Но я хотел бы…
Королева. Получить другое место?.. Он обязан помочь вам.
Ранцау (улыбаясь). Конечно. Так как граф необдуманно лишил себя ваших услуг, а мы, дипломаты, охотно пользуемся ошибками своих коллег, я предлагаю вам перейти ко мне на такое же место, какое вы занимали у него.
Эрик (живо). О, ваше сиятельство! Это значит найти во сто раз больше, чем я потерял. Но я недостоин принять столь почетное предложение.
Ранцау. Почему?
Эрик. Извините меня, но дело в том, что… Я хочу стать офицером… Однако обратиться с этой просьбой к господину Фалькенскильду я, естественно, не могу. (Королеве.) Я пришел умолять ваше величество помочь мне получить звание лейтенанта, не важно какого рода оружия и какого полка. Клянусь, что человеку, которому я буду обязан этой милостью, никогда не придется раскаиваться в ней. Вся моя жизнь будет посвящена ему.
Королева. Вы говорите правду? О, если бы это зависело только от меня, вы еще сегодня получили бы назначение. Но, увы, я не у власти, я в опале.
Эрик. О боже! Возможно ли?.. Мне остается только умереть.
Ранцау (подходит к нему). Это было бы большим горем для ваших друзей. А так как я с сегодняшнего дня тоже нахожусь в их числе…
Эрик. Что я слышу?
Ранцау. То в качестве вашего друга я постараюсь добиться этого от моего сурового коллеги…
Эрик (восторженно). О, ваша светлость, я буду обязан вам больше чем жизнью! (Радостно.) Я смогу пользоваться своей шпагой, как дворянин. Я не буду больше купеческим сынком, и, если меня оскорбят, я смогу рассчитаться своей кровью.
Ранцау (с упреком). Молодой человек!
