Кшиштоф Кеслёвский - Случай
- Моя сестра, - сказал Даниель.
- Вера, - сказала женщина.
- Витек, - сказал Витек.
Даниель приехал на похороны давно уже расставшейся с отцом матери, которая тихо скончалась в маленькой квартирке на окраине Лодзи. Соседи нашли ее только спустя несколько дней, обнаружив под дверью четыре бутылки со скисшим молоком. Веру мы уже знаем. Это она сказала Бузеку, что рана его отца, которую она минуту назад увидела в ванной, выглядит так, словно из его ладони вытащили вилку.
Они пошли к Витеку домой, и Даниель ночь напролет рассказывал про свою Данию. У него там было все, отец строил автострады, но оба, а особенно он, Даниель, не могли избавиться от пронзительной тоски и ощущения, что они где-то слишком далеко. Даниель говорил, как по-датски будет "кофе" и " молоко", как сказать: "Я приехал в Лодзь неделю назад на похороны матери, а завтра должен уехать и не знаю, когда вернусь", а под утро все заснули на одной тахте. На рассвете Витека разбудил тихий плач. Это Даниель, уткнувшись лицом в плечо сестры, плакал во сне, а может, наяву. Утром Витек проводил их на вокзал. Пока Даниель покупал билеты, он спросил Веру:
- Приедешь в Лодзь?
- Через месяц. Ровно через месяц.
- Я хотел бы с тобой встретиться...
Даниель вернулся с билетами. Вера первой высунулась из окна вагона и сказала: " Разыщи меня".
В том месяце Витеку снова принесли книжки.
- Мы думали, ты причастен к провалу типографии, - сказал Марек, - но теперь знаем, что нет.
Витек очень болезненно воспринял это подозрение. Книги он разнес, но на вопрос, будет ли продолжать работать в типографии, ответил, что не хочет.
Он нашел Веру спустя месяц. Они пошли на "Дзяды", а выйдя, долго молчали. Потом Вера сказала, что у них потрясающая история.
- У кого это "у них"?
- У вас, у тебя, у всех.
Она спросила, знает ли Витек что-нибудь о своих предках. Он знал. Они сражались в восстаниях. Дед - участник "чуда на Висле", а отец бился с немцами под Познанью, в армии генерала Кутшебы .
- А я ничего не знаю, - сказала Вера. - Мама мне не рассказывала, а я не успела спросить. Я ниоткуда. Ты, наверно, не понимаешь, что значит "ниоткуда".
Витек остановился.
- Я тут живу неподалеку, - сказал он. - Твой поезд уходит через час. Хочешь, чтобы я тебя проводил, или обождешь у меня?
- Я могу сегодня не ехать. Пойдем к тебе, - сказала Вера спокойно.
Она осталась в Лодзи на несколько дней. Снова должен был приехать Харрис, и Витек оказался в числе организаторов его приема. На этот раз Харрис намеревался пробыть в Лодзи всего один день, а желающих оказалось больше, чем в прошлый раз. Витек снова зашел к тетке с пропуском, но тетка снова отказалась, а когда он выходил от нее, придержала его за плечо.
- Она еврейка? - спросила тетка, показывая на дверь его комнаты.
- Да, - сказал Витек.
- Многие из них были великими коммунистами.
- Знаю, тетя.
Вера уехала, когда развернулась активная работа. На вокзале в Варшаве ее ждал Бузек. У него было странное выражение лица, глаза блестели, он словно бы не замечал жену. Сказал, что уже третий день ее ждет, но чувствовалось, что это мало его трогало.
- Я же звонила, - сказала Вера.
Бузек не ответил; только когда они встали в очередь на такси, он наклонился к ней.
- Я знаю, кто это тогда отцу...
- И что?
- Получит по заслугам.
Бузек засмеялся. Вера взглянула на него.
- Я ничего не сделала с маминой квартирой, - сказала она.
- А чем же ты занималась?
- Изменяла тебе.
Подъехало такси. Бузек втолкнул в него Веру.
- Поезжай домой, - сказал он. - Жди там.
И захлопнул дверцу. Подъехало другое такси.
- На Медову Гуру, - оказал он водителю.
Так сложилась бы судьба Витека, если бы охранник с железной дороги раньше выпил чай в тот день несколько лет назад. Может, он еще теснее связался бы с теми, кто печатал книжки и бюллетени, а может, и нет. Может, собирал бы деньги с надежных людей и, скрупулезно пересчитав их, отдавал организаторам сбора средств. Может, участвовал бы в специальных богослужениях и с высоко поднятой головой выходил из костела, гордясь тем, что он делает для людей во имя лучшей жизни. Но, возможно, он сделал бы только то, о чем мы узнали, прочитав эти несколько машинописных страниц. И ничего больше.
Ну а если бы в тот день поезд тронулся на семнадцать секунд раньше, а охранник проканителился бы со своим послеобеденным чаем? Тогда, припустив вдогонку за поездом, Витек какое-то время бежал бы всего в нескольких шагах от поручней последнего вагона, но постепенно поручни бы отдалялись, а Витек терял скорость. Так ведь тоже могло быть, и, ради последнего рассказа о Витеке, допустим, что так оно именно и было.
Отдышавшись, он пошел обратно, волоча неудобную сумку. У выхода в город его ждала Ольга. Витек не ожидал этого; бледный от усталости, он бросил сумку на землю.
- Откуда ты взялась?
- Вот, взялась.
Она подняла сумку и подхватила его под руку.
На другой день, уже одетая, она спросила его - он еще лежал в постели:
- Поедешь в Варшаву?
- Сегодня нет.
- А вообще?
Ольга осталась. Она приносила покупки, варила суп, словно бы не замечая, что Витек фактически бездельничает. Потом относила суп тетке, а позже тетка стала приходить к ним обедать. Три месяца спустя они обвенчались. Через год Витек вернулся в институт, окончил его - Ольга уже работала в больнице, ее устроила туда Катажина; вечерами, положив ей руку на живот, он мог почувствовать, как шевелится их ребенок. Потом он стал работать на "скорой ", а тетка сидела с ребенком, снова полная энергии, снова нужная. Не раз и не два ему удавалось спасти жизнь человеку. Это входило в его обязанности, но потом он несколько недель чувствовал себя счастливым. В институте он остался в должности ассистента, декан, вручая ему контракт, покачал головой. По воскресеньям он иногда ездил со студентами бесплатно лечить людей в окрестные деревни. Ольга, когда могла, тоже ездила с ними. В Лодзь приехал Харрис; они посылали к нему своих пациентов, но вечером Витек пародировал Великого Целителя, вознося руки над головой Оли. У Оли по-прежнему часто болела голова, он нежно целовал ее, и боль утихала. Она, как и в студенческие годы, была спокойная, рассудительная днем и, как в студенческие годы, агрессивная ночью.
Витеку удалось спасти девушку из общежития, окруженного толпой воинственных баб, когда на рассвете в подъезде был найден мертвый младенец. Он засвидетельствовал, что ни одна из обитательниц этого скромного, стоявшего на отшибе Дома студента не рожала накануне ребенка. Когда бабы разошлись, он вернулся в общежитие и сказал девушке, что она обязана явиться в милицию. И не стал проверять, пошла ли она туда, не сомневаясь, что она незамедлительно это сделает.
Как-то его вызвали в деревню к старой женщине, которую родные хотели отдать в дом престарелых; со двора доносился какой-то странный стук. Когда ему удалось убедить сорокалетнюю дочь старушки, что нет ничего хуже дома престарелых, он вышел во двор и увидел, откуда доносится этот стук. Между сельхозмашин стоял парнишка; он подбрасывал кверху и ловил тринадцать костяных шариков. Витек как завороженный смотрел на него, пока паренек не почувствовал на себе взгляд и не обернулся.
- Как вы это делаете?
- Десять лет уже упражняюсь, - сказал парень.
- И что?
- И ничего. Никто в мире так не умеет. Американец подбрасывает девять шариков, русский десять, а я тринадцать.
Несколько дней спустя Ольга застала его поздним вечером на кухне. Он стоял неподвижно, сжимая в руке яблоко. Раздумывал, сможет ли поймать его, подбросив высоко вверх.
Когда Ольга родила второго ребенка, он работал в больнице. Дежурства на "скорой" брал не ради денег, а по привычке, из потребности заниматься своим делом. Докторскую защищал и специализировался по кардиологии. Был в числе врачей, которых допустили на операцию профессора Барнарда, брата знаменитого хирурга из Кейптауна. Пациенты знали, что коньяк он не принимает; в их доме полно было цветов, даже зимой. Декан попросил, чтобы он заменил его в Ливии на научной конференции. Сам он не хотел хлопотать о заграничном паспорте, так как знал, что ему откажут: недавно арестовали его сына - деятеля оппозиции. "Подумайте, - сказал ему декан. - Это, быть может, единственная возможность на долгие годы вперед..." - "Полечу", - сказал Витек. Отъезд он отложил на два дня: хотел быть дома в день рождения жены. "Я очень люблю жену", - признался он служащей авиалиний. Она нашла свободное место на рейс через Париж и перебронировала билет.
За несколько дней до отъезда он пошел с Ольгой на "Дзяды". Заметил в публике темноволосую девушку. Кого-то она ему напомнила. Он внимательно присмотрелся к ней, она взглянула на него, возможно, ей он тоже кого-то напомнил. У Ольги было дежурство, поэтому она со старшим сыном проводила Витека только на вокзал. Витек выглянул в окно.
- Успел? - спросила Ольга.
