Кирилл Партыка - Дождь в конце сентября
Парень выпучил глаза.
– Ты гонишь, начальник! Покажи ксиву.
Лапин протянул ему служебное удостоверение. Чернявый долго изучал книжицу, вглядывался в фотографию на ее развороте. Наконец спросил:
– Это чо, такие новые методы? Как в Америке? Сдал босса и свободен?
– Угадал.
– Никогда про такое у нас не слыхал.
– Ты много про что не слыхал. Вот я тебя и просвещаю.
Парень задумался.
– И какие гарантии, что не кинешь меня?
– А чем ты рискуешь? Протокола я не составляю и ничего подписывать не прошу. А слово к делу не пришьешь.
Лапин видел, что в чернявом оторопь и недоверие борются с отчаянным желанием оказаться на свободе. Любой ценой. И желание это настолько сильно, что парень может клюнуть.
– Если попадешь под раскрутку, получишь срок – стариком выйдешь и с тубиком в последней стадии. Есть о чем подумать.
– Ну ладно, предположим, я на твои приколы куплюсь. Потом в окно, а ты мне пулю в затылок… при попытке к бегству. Или там, внизу караулят?
– Ты деловой или шестерка? Если деловой, рискни. А на тот свет могут и без побега, прямо в камере отправить. Дела-то серьезные заварились.
– Пугаешь?
– Как хочешь понимай.
– Ты не мент, – сказал чернявый. – Ты кто-то другой.
– Может, и другой, тебе какая разница? Но тебя не обманываю. Как сказал, так и будет.
В черных глазах парня вдруг взвились чертики.
– Ну, Бог тебе судья! Давай сыграем в русскую рулетку. Я азартный.
– Я тоже, – заверил Лапин.
Спустя час, чернявый, неотрывно глядя на Лапина, взобрался на подоконник, спустил ноги в открытое окно, потом перевернулся на живот и скользнул вниз, отыскивая ногами узкий выступ карниза.
– Ты вольтанутый какой-то! – Его голова исчезла из виду.
Лапин запустил руку в нагрудный карман и выключил диктофон. Запись доказательственной силы не имеет. Зато на ней полный расклад. Если и вправду нагрянет Павлов с бригадой, будут по крайней мере знать, за кого браться. А браться тут есть за кого. Андрей неторопливо закурил и стал наблюдать, как слоистый дым утягивается в дождливую темноту за окном.
20.– Так-то, брат, – сказал Лапин, усаживаясь напротив Гусева. – И агента твоего не запалил, и кое-что выяснил.
– Как умудрился?
Андрей пропустил вопрос мимо ушей.
– Короче, у этих приезжих целая индустрия. И не первый год. Мужики рыбу ловят. «Бойцы» везут добычу на укромный табор. Там доверенные люди готовят икру. Потом ее переправляют в город и, пока не наберется партия, хранят, как думаешь, где?
– Ну?
– Помнишь развалины недалеко от дома Луферова? И рядом с времянкой деда Семена.
– Старый рыбозавод.
– Точно. Там, в пакгаузе, бочки временно и складируют. Потом договариваются с вагоном на станции и гонят дальше, к месту реализации. Шувалов два года это отслеживал, просек их систему и, надо понимать, вербанул деда Семена для наблюдения за пакгаузом. Чтоб знать, кто туда ныряет, когда икру вывозят. Икру-то изъять на заводе не проблема. Но кого к ней привяжешь? А если с поличным – другой разговор. Цветной говорит, местная босота засекла, что бич с ментом подружился, город-то небольшой, шифроваться трудно. Предупредили приезжих братков. Они деду Семену рот и закрыли. Он теперь на дне речном. А дальше, как я понимаю, получается вот что. Луферов со своей псиной случайно увидел, когда братки взяли Семена. Луферова как-то вычислил Шувалов, поколол и взял объяснение. Оно могло послужить основанием для возбуждения уголовного дела об убийстве. Но его из розыскного дела изъяли… сам догадайся, кто. А потом и мы на Луферова вышли. И тоже почти покололи. Но нам помешали… Цветной, похоже, сам не при делах. Помогал в транспортировке и сбыте икры, за это имел свою долю. В силу таких обязанностей хорошо знает, кто из должностных лиц подвязан и на каких условиях. Это все здесь. – Лапин протянул напарнику кассету. – Пусть у тебя полежит. Смотри, чтоб Мазуру в руки не попала.
– Так мы же свидетеля заимели – цены нет!
Лапин отмахнулся.
– Брось. Он ни за что официальных показаний не даст. Ему лучше в тюрьме сидеть, чем в земле гнить. А запись – для использовании в дальнейшей оперативной разработке. Я думаю, скоро приедет Павлов. Ему и передашь.
– А ты? – насторожился Гусев. И вдруг спохватился. – Ты с кем моего клиента оставил?
– Тут, понимаешь, какое дело. – Лапин зевнул. – Ни с кем. Он совершил побег.
– В каком смысле? – не понял Гусев.
– Ну, окно было открыто, он и сиганул со второго этажа. Я думал, ногу сломает. Но повезло ему.
Гусев некоторое время молчал, наливаясь бордовым румянцем. Наконец до него дошло.
– Мать твою! Так вот ты как его поколол! Ты же меня подставил!.. Ты ненормальный! Нет, просто козел!
– Успокойся. Скажешь, что работал с арестованным по своей линии. Явился хрен из управления и забрал твоего клиента к себе. Ты же не мог отказать. Весь спрос с меня. Тебе больше строгача не влепят.
– Не пойму я, что ты затеял? – Гусев перекатывал на скулах желваки.
Лапин помолчал, потом вздохнул.
– Было дело, круто я задолжал Володьке Шувалову. Пришла пора расплатиться. Да и терять мне нечего.
– Мутный ты тип! Это ты Луценко приголубил? Ты, кто же еще! Но я в эти игры больше играть не хочу. Не потому, что боюсь. Просто они мне не нравятся. Так нельзя. Я, может, и не сильно правильный по жизни…
Лапин усмехнулся.
– Что ты, сидя в своей дыре, знаешь о жизни? Жизнь, Саня, такое дерьмо! И чем выше, тем дерьма больше... Когда появится Павлов, возможно, это случится завтра утром, скажи, что я тебя уведомил о своем отъезде в крайцентр на «Метеоре» и больше ты меня не видел.
– А ты уезжаешь?
– Посмотрим.
– Чего смотреть? Что ты еще затеял?
– Хочу, понимаешь, тех приезжих хлопцев разыскать. И чтоб мне в этом никто не мешал.
Гусев, скрипнув зубами, повторил:
– Ты ненормальный. Зачем тебе эти хлопцы? Думаешь, они тебе явку с повинной напишут?!
– Я помощи не прошу. Сделай только, как я сказал. Но если ты меня сдашь…
– И что тогда?
– Мужиком тебя перестану считать.
– Куда ты один попрешься?
– Мое дело. Я в горах воевал. Прорвусь.
– Горец, блин, Дункан Маклауд! Тут тебе не горы.
– Но тоже все весьма запущено. Ладно, иди докладывай о побеге.
21.Андрей лежал на кровати в гостиничном номере, прислушиваясь в темноте к шелесту дождя по стеклу. Отвратная какая осень! Словно весь мир погрузился в серое, промозглое безвременье. Словно жизнь замерла, как красавица, уколовшаяся ведьминым веретеном, и никак не может освободиться от наваждения.
«Сентябрь кончается… – подумал Лапин. – Кончается, да никак не кончится.»
Зазвонил телефон. Андрей взял трубку.
– Слушаю.
– Надо встретиться и поговорить, – произнес приглушенный мужской голос на том конце провода.
– О чем? Вы кто?
– Разговор по интересующему вас вопросу.
– Я сейчас интересуюсь, как бы задремать.
– Кончай, – сказал незнакомец. – Не ты один тут правду ищешь. Кое-кто хочет рассказать, зачем Шувалов поехал на реку и что с ним там приключилось.
– Провокатор ты.
– Нет. – Незнакомец помолчал. – Я… сотрудник местной рыбоохраны.
– Ну, тогда другое дело! Кристальной честности люди!
– Менты не все козлы и рыбинспекция тоже! – рассердился собеседник. – Короче, так. Уговаривать не стану. Если хочешь здешней сволоте хвост прищемить, приезжай. Может, узнаешь, где у крутых ребят засолочный табор. Жду тебя у выезда из города, на берегу, где старая брандвахта стоит. Только приезжай один. Местным ментам веры нет.
В трубке зачастили гудки.
Лапин сел на кровати. Возле той брандвахты тебя, товарищ майор, и похоронят. Мазур наверняка понял, что ты играешь без правил, на свой страх и риск. А значит церемониться нечего… Что ж, полежи на коечке, отдохни. Так оно спокойней.
Андрей поднялся и начал быстро одеваться. Если поймать «рысака», можно успеть минут за пятнадцать…
Отпустив подбросившую его легковушку, Лапин огляделся. Слева от шоссе, под насыпью, сквозь ненастье едва заметными проблесками угадывалась поверхность реки. Оттуда доносился негромкий шелест прибоя. За негустым ивняком чернела двухэтажная надстройка старой брандвахты. Лапин достал пистолет из наплечной кобуры, переложил его в карман куртки и направился к берегу. Когда миновал заросли, дорогу преградила темная фигура в дождевике.
– Привет.
Андрей остановился.
– Ты, что ли, звонил?
Он покосился по сторонам, прислушался, но не уловил ни движения, ни шороха.
– Короче, так. – Незнакомец заговорил почти шепотом. – Город небольшой, слухи быстро разносятся. Мы в курсе дела.
– Кто это – мы?
– А те, кому беспредел в печенках сидит. Понял уже, что творится? Все повязаны и никто встревать не хочет.
