Шмуэль Агнон - В сердцевине морей
53 ... не унаследует... - Бытие 21:10.
величии. А в час смуты народной вельможи прячут их по домам, а вреда им не чинят.
И передают от отца к сыну, что живут они там со времен Второго Храма, кроме тех евреев, что приехали из Польши. Когда набегали степняки, уводили с собой в полон на продажу в земли басурманские, а владыки Польши посылали туда евреев - выкупать пленных. Увидели евреи, что земля богата, народу мало, дешевизна такая, что по всему свету не сыщешь, и сыны Израиля сидят меж сынов Эдома, а страха эдомитян не знают, а платят подать малую царю, взяли и поселились там. И даже нашли там в фортеции монету времен царей из дома Маккавеев, а на ней отчеканено: Иерусалим, и виноградная кисть, и лимон, и пальмовая ветвь.
И много в тех краях соломенных вдов, и некому разрешить их. У кого ушли мужья на промыслы в страны Эдома или Измаила и не вернулись, а у кого сгинули в пути, и где в землю легли - неведомо. Одна из этих соломенных вдов повстречалась любезным нашим в пути, и вот ее рассказ. Жила она с мужем в мире да согласии, родила ему сыновей и дочерей и ни разу не слыхала от него бранного слова, а занимался он конским торгом по доверенности для вельмож Эдомских, а вельможи доверяли ему деньги вперед, чтоб купил для них коней, и был он верен своему слову как в делах, что между человеком и ближним его, так и в делах, что между человеком и Престолом; Уехал однажды покупать коней, да еще с набитой мошной, и не вернулся. Ясно было, что убит в пути. Подняли евреи большой шум и вышли на поиски убиенного. Спрашивали путников и странников, не видали ли часом еврея такого и эдакого, по имени Зуша лошадник, и отвечали: нет, не видали, но слыхали, что напали лихоимцы на еврея одного в пути, и, уж конечно, живым он от них не ушел. И наподобие этому сказала и иноверка одна, колдунья старая: напрасно, мол, шумят евреи, человек этот давно уже сгинул. И наподобие этому, лишь другими словами, выразился один иноверец-звездочет. Так сказал: евреи, как дети малые, тратят плоть свою во имя охапки костей, а больше ничего не сказал, ибо в обычае звездочетов умалчивать то, что им не ведомо. А когда умолять его стали, чтоб пожалел женщину с детьми и слова свои разъяснил, сказал он лишь: евреи, как дети малые, - ищут на земле то, что лежит в земле. Был там старый судья, сказал судья: если на того еврея - ватамана разбойницкого, что повесили в украинской стороне, - намекал, мое вам слово, что не сыщете его; А почему стали подозревать, что вор тот был Зуша, - дело в том, что несколько лет до этого пришли евреи и рассказали, что видали его, - стоял он, как супостат у большой дороги. Сказали они ему: жена твоя и дети о тебе все глаза выплакали, а ты... Не успели и слова сказать, как навалились на них разбойники. Сказал им Зуша: мол, земляки мои, и не причинили им вреда и отпустили их. Прослышали власти предержащие, послали за ним вдогонку, да не поймали - ушел он в чужую сторону. Долго ли, коротко, прошел слух, что поймался архистратиг разбойницкий на украинской стороне и повесили его, и Имя Божие на поругание иноверцам вышло, потому что нашли у него тфилин и поняли, что еврей был. А с тех пор ничего о Зуше не слыхали. И жена его брала детей на руки и ходила от одного праведника к другому и рыдала перед ними, и никто не дал ей ответа, чтоб от соломенного вдовства разрешить. И пришла она к рабби Меиру в Перемышляны(54). Сказал он ей: хочешь поплакать, иди туда, где Дунай и море плачут друг о друге, и плачь там. Меир слез не терпел. Поехала она с детьми на место, где Дунай впадает в море, искать там мужа.
Сидят себе женщины и вяжут, и слезы так и текут у них из глаз - о женщине этой, что осталась соломенной вдовой, и о муже ее, что умер в грехе и детей осиротил. Однако женщина эта не отчаялась найти своего мужа и все ищет его. Может ли такое быть, что Зуша, что жил со всеми в мире и согласии и верою-правдой торг вел(55) - да ушел к ворам. Наверно, все это лишь пустой поклеп. Остановил возчик повозку и окликнул Хананью. Подошел Хананья. Спросил его возчик: слыхал слова соломенной вдовы? Ответил ему Хананья, слыхал, мол. Спросил его: а по-твоему, Хананья, кто был этот казненный вор? Отвечал Хананья: и я думаю, что был это не кто иной, как Зуша.
Солнце спускалось вниз да вниз по небосклону. Уронили женщины спицы и утерли слезы с глаз. Вынул Хананья платок и завязал на нем узелок-памятку. В безмолвии катились повозки вдоль реки, пока не доехали до Липкан и остановились там на ночлег. Из Липкан повернули они на Редеуцы, а там возчик снял зги с лошадиной упряжи, чтоб молодцы с большой дороги не услыхали, и поехали они в Штефанешти, маленький городок на реке Баше, недалеко от реки Прут. А обитатели Штефанешти, велики телом и малы ученостью, и "малая толика(56)" снеди у них в добрые три пригоршни размером, сколько в ручищи влазит - это, по-ихнему, и есть "малая толика", а из Штефанешти поехали в
54 Р. Меир из Перемышлян - второй хасидский цадик этого имени (1780 1850) был суров: как-то потребовал он у богача 300 золотых для бедных, а тот отказал. Через несколько дней дом богача сгорел, и р. Меир объяснил богачу: перед моим рождением, когда я еще был в раю, попросил я у Господа 25000 золотых и дал их на хранение пяти богачам, чтобы смог я брать у них по надобности. Ты сейчас отказался от своего долга - и я велел перевести весь свой капитал на хранение другому богачу.
Существование династий праведников - отличительная черта хасидизма привела в конце концов к упадку этого движения: приверженцы делились меж сыновьями праведника, как земли в империи Карла Великого, да и не все потомки были достойны звания.
55 ...верой и правдой торг вел... - 20 лет учил р. Хаим из Цанза трактат об Ущербе со своими учениками, чтобы знали сказанное в нем: "Когда решают судьбу человека, спрашивают его в первую очередь - верой и правдой ли торг вел?" С другой стороны, разрешили мудрецы увиливать от выплаты налогов и пошлин, если незаконно наложили власти налоги и пошлины на евреев, а на прочих не наложили или если сами налоги и пошлины эти не в обычае царства были.
56 Малая толика - "размером с оливку" - малая мера пищи, что не портит поста (например, при болезни и т.д.) и благословлять над ней не надо, и не менее этой меры мацы - опресноков - надо отведать в Пасху. Народ простой таких тонкостей не понимал, оливок не видел, и поэтому каждый на свой лад толковал, что такое "малая толика".
Яссы и приехали туда с наступлением субботы, к сумеркам. А в Яссах - 22 больших Собора Израиля, не считая 120 мидрашей, молельных домов и собраний, но когда приехали в Яссы, то ни в одной из них не довелось им встретить субботу, а вместо этого помолились они себе вдесятером на постоялом дворе, потому что не успели они приодеться, как освятилась суббота. Но назавтра поспешили и побежали в большой хоральный Собор, приодевшись в нарядные субботние одеяния и завернувшись в талиты. Не успели войти, как собравшиеся уже дошли до молитвы "Слушай, Израиль", ибо жители ясские - из тех, что бочками запасаются(57) по словам р. Элиэзера и поспешают с молитвами. И кто не видал Ясс в часы покоя, не знает, что такое тишь да гладь да Божья благодать. А живут там более двадцати тысяч из Израиля, что едят и пьют и веселятся и о грядущей жизни не пекутся, и для некоторых из них важней отведать сладких пряников в Пурим, чем причаститься сухой мацы(58) опресноков - на Пасху. И немало старались праведники сего поколения поднять их из праха и приобщить к жизни духовной. Короче, вошли сердечные наши посреди молитвы "Слушай, Израиль", когда ни переговариваться, ни здороваться не разрешается. Стали они себе в сторонке, и никто на них внимания не обратил. А когда настало время читать Тору, пригласил их вдруг староста к амвону: взойти к Торе(59). А приглашая к амвону, каждого из них он по имени назвал и по батюшке величал, кроме Хананьи, а того и вовсе не пригласил. Принято в мире: придет незнакомец, и захочет староста пригласить его к Торе - спросит, как его звать-величать, а затем пригласит взойти на амвон. А этот - пригласил их по имени-отчеству, даже и не спрашивая имен. И если он не пророк и не ангел, то, может, еще и почище ангела, потому что и ангелу приходится спрашивать человека, как того звать, как известно нам из случая с праотцем Иаковом, что ангел спросил его(60): "Как твое имя?" А после молитвы, когда принято собраться и благословить Дающего вино и преломить хлеб, устроил в их честь настоящий пир. А когда уселись они, принялся он расспрашивать об их делах и промыслах, и дивились они, откуда ему ведомо, что творится у них в доме и в городе. Однако, судя по тому, как он ел да пил, за святого его не примешь. Но как только скрылось вино, раскрылась тайна. Спросил он их: неужто не признали меня? Ответили они: не достойны мы чести такой. Сказал он им: Йоске-казака, что нанимался за шапку серебряных талеров в кесарево войско, помните? Как же, сказали, помним, как ублажали его всякими яствами, хотел изюма - дали ему, хотел унгарского вина - дали ему, хотел постель с перинами и подушками - постелили ему постель с перинами и подушками, а когда повели его отдавать на кесареву службу, попросил, чтобы удвоили плату его - и удвоили ему плату: а в конце концов сбежал. Спросил он их: куда же, по-вашему, сбежал - в рай, что ли? Ответили ему: по деяниям его не явствовало, что в раю ему самое место. Сказал он им: хотите увидеть его подымите очи и поглядите на меня. Глянули на него - и признали.
