Уильям Гибсон - Двое на качелях
ДЖЕРРИ: Ты считаешь, что я тоже чья-то бабушка? Мне еще не семьдесят лет, но у меня есть уже опыт в адво... (внезапно выпрямляется, разглядывая ее) Как это ты ухитрилась?
ГИТЕЛЬ: Что?
ДЖЕРРИ: Мы начали с того, что я хочу тебе помочь, а через минуту уже ты меня тянешь за уши в адвокатскую коллегию.
ГИТЕЛЬ: Мне ничья помощь не нужна, я сама справлюсь.
Джерри это неприятно, он низко наклоняется над тарелкой.
Ведь рано или поздно тебе придется держать этот экзамен. Разве нет?
ДЖЕРРИ: Нет.
ГИТЕЛЬ: Что же ты будешь делать тут в старости?
ДЖЕРРИ: Не торопи меня в могилу. Я не заглядываю так далеко.
Гитель это неприятно, она низко наклоняется над тарелкой. Оба молча едят. Потом Гитель вскакивает, идет на кухню, приносит корнишоны и кладет себе на тарелку целую пригоршню.
ГИТЕЛЬ: Ты приехал сюда отдыхать, что ли? (садится)
Джерри молча берет с ее тарелки корнишоны и уносит в кухню.
ДЖЕРРИ (возвращаясь): Не то чтобы отдыхать, но ведь может случиться, что я умру в другом штате. Обидно же тратить столько труда на экзамены в адвокатуру Нью-Йорка, а умереть, скажем, в Нью-Джерси. Пришлось бы метаться туда-сюда. (садится)
Гитель встает и направляется в кухню, но Джерри хватает ее за руку и усаживает себе на колени. Дотянувшись своей длинной рукой до кушетки, берет толстый том и, раскрыв его, кладет на колени Гитель.
ГИТЕЛЬ (сидит хмурясь, смотрит на книгу): Что это?
ДЖЕРРИ: Это Кливенджер. Гражданское Положение штата Нью-Йорк, которого я не знаю, составляет вот эту книжонку и еще целую библиотеку. Сдавать квалификационный экзамен в Нью-Йорке! Здесь тебе распиливают череп и копаются в нем два дня подряд. А я...
ГИТЕЛЬ: Джерри, знаешь, чего в тебе больше чем достаточно? Недостатка веры в себя.
ДЖЕРРИ: Прекрасно сказано!
ГИТЕЛЬ: Я ей-богу не понимаю, ты же был известным адвокатом в Неваде, чего ты боишься?
ДЖЕРРИ: В Небраске, дорогая. (целует ее в шею)
ГИТЕЛЬ: Ну в Небраске, какая разница?
ДЖЕРРИ: Разница почти в тысячу миль. Знаешь, ты и без этого чертового мыла пахнешь на два с половиной доллара.
ГИТЕЛЬ (извиваясь): Оставь, мне щекотно, Джерри, я же говорю серьез...
Джерри поворачивает к себе ее лицо и целует в губы.
(перестает отбиваться и, закрыв глаза, сдается) А, чтоб тебя!
Кливенджер соскальзывает на пол. Долгий поцелуй. И вдруг - резкий звонок телефона. Гитель вздрагивает, но Джерри еще крепче прижимает ее к себе. Снова звонок.
ГИТЕЛЬ (вырывается и сердито смотрит на телефон): Это тебя.
ДЖЕРРИ (небрежно): Пусть. Мы никого к себе не впустим. (обнимает ее)
Телефон звонит снова.
ГИТЕЛЬ: Я так не могу!
ДЖЕРРИ (спустив ее с колен, подходит к телефону, снимает трубку и кладет рядом): Так лучше?
ГИТЕЛЬ: А, черт! (проскальзывает мимо него и хватает трубку. Воинственным тоном) Да, алло!
ДЖЕРРИ (гневно): Брось трубку сейчас же!
ГИТЕЛЬ: Наконец-то! Неужели нельзя было позвонить раньше?..
Джерри быстро выхватывает у нее трубку и хочет положить на рычажок.
Это Ларри, идиот!
Джерри смотрит на нее растерянно, подносит трубку у уху, слушает и отдает ей.
Алло!.. Нет, мы думали, что это... здешний домовладелец. Так что же тебе сказали в клубе?.. Сколько?!
Джерри подходит к окну, за которым уже стемнело.
(не отрывает от него глаз) Но слушай, это же невозможно... Нет, может, попробуем поговорить с Генри Стритом, но сейчас мне не до того, Ларри, я только что села обедать, я позвоню тебе позже... Да, чердак мне, конечно, не по карману, но это долгий разговор, мне сейчас некогда... (кладет трубку и стоит возле телефона)
Джерри отходит от окна, у стола залпом выпивает стакан вина. Оба стоят неподвижно и молчат. Гитель не сводит с него пристального взгляда.
ДЖЕРРИ (отрывисто): Я накричал на тебя, прости.
ГИТЕЛЬ: Что эта стерва тебе сделала?
ДЖЕРРИ (круто обернувшись): Стерва? (не сразу, угрюмо) Вышла за меня замуж, помогла мне кончить юридический факультет, поддерживала меня в трудные минуты. Любила меня так, как никто никогда не любил и не полюбит. Она не стерва. Не нужно называть ее так.
ГИТЕЛЬ (уязвленная): Ты и смылся из Небраски, потому что она такая замечательная?
ДЖЕРРИ: Я смылся потому, что не мог жить в одном городе с ней и ее женихом.
ГИТЕЛЬ: Словом, улепетываешь от них куда глаза глядят.
ДЖЕРРИ: Если начинать новую, совсем иную жизнь означает, по-твоему, улепетывать, то да, улепетываю.
ГИТЕЛЬ: Так пора остановиться. Ты уперся в Атлантический океан.
ДЖЕРРИ: А я уже никуда не бегу.
ГИТЕЛЬ: Нет, бежишь. Почему ты не хочешь говорить с ней по телефону?
ДЖЕРРИ (оборачивается и смотрит ей в глаза): Потребуй это от меня. Потребуй, и может, ради тебя я соглашусь. Хочешь, чтобы я поговорил с ней.
ГИТЕЛЬ: Она твоя жена.
ДЖЕРРИ: Ты хочешь этого?
ГИТЕЛЬ: Телефон твой.
ДЖЕРРИ: Ты хочешь? Да или нет?
ГИТЕЛЬ: Нет!
ДЖЕРРИ (после паузы): Хочешь, чтобы я остался работать у Фрэнка Таубмена?
ГИТЕЛЬ: Нет!
ДЖЕРРИ: Так чего же ты от меня хочешь?
ГИТЕЛЬ: Ни-че-го. (закуривает сигарету и глубоко затягивается)
Джерри, проходя мимо, выдергивает сигарету у нее изо рта и тушит в пепельнице. Гитель, разозлившись, достает из пачки другую.
ДЖЕРРИ: Зачем ты куришь? Ты же знаешь, это вредно для желудка.
ГИТЕЛЬ: Я сама послежу за своим желудком. Мы с ним почти тридцать лет вместе и прекрасно живем! (закуривает вторую сигарету)
ДЖЕРРИ (наблюдает за ней с каменным лицом и вдруг вспыхивает): Перестань быть такой твердокаменной, черт тебя возьми!
ГИТЕЛЬ: Что?!
ДЖЕРРИ: Мне надоело это идиотское занятие - заботиться о тебе и твоем слабом здоровье. Черта с два оно слабое! Ты крепкая, как стальной канат.
ГИТЕЛЬ: Надо же кому-то из нас быть крепким.
ДЖЕРРИ (глядит на нее жестким взглядом; тон его ровен, но беспощаден): А кому-то лучше и не быть. Ты живешь совсем не прекрасно, ты все время врешь самой себе. День за днем ты ищешь какого-то заработка, хватаешься то за одно, то за другое, мечешься от мужчины к мужчине - прекрасная жизнь! И ничего у тебя не выходит, а мужчины удирают а Тэлесси. Может, ты еще и сама купила ему билет?
Вопрос задан просто в насмешку, но изумленно раскрывшийся рот Гитель служит утвердительным ответом.
Бог мой, ты и вправду заплатила за билет! Ты оплачиваешь дорогу, и всякая мразь норовит проехаться на дармовщину. А ты никак не можешь понять, почему эти прогулочки кончаются так быстро, верно? Я тебе скажу, почему. Когда человек протягивает тебе руку, ты кладешь в нее подаяние. Уж лучше бы ты в нее плевала! Они берут от тебя, что им нужно, и выходят на следующей станции. Сколько их переспало с тобой по пути? Двадцать пять? (ждет) Пятьдесят?
Гитель молча смотрит на него расширенными глазами, но он неумолим.
Пятьсот? Это уже не игрушки, ты не девчонка, ты на грани кошмара, и ты одна на всем белом свете. Кому до тебя дело, кроме меня? Не плюй мне в руку, Гитель, даже если ты не понимаешь, как она тебе нужна. И хоть раз в жизни потребуй чего-то от человека, потребуй по-настоящему, тогда, быть может, случится то, чего ты и не ждешь.
Пауза. Гитель, побледневшая, смотрит на него пристально, но не отвечает. Голос Джерри суров.
Ты поняла меня?
ГИТЕЛЬ (срывающимся голосом): Да... (но тут же, преодолев смятение, усмехается) Ты просто отличный адвокат, Джерри, зря ты скромничаешь! Можешь спокойно сдавать экзамен.
ДЖЕРРИ: Ты не поняла ни единого слова...
ГИТЕЛЬ: Прекрасно все поняла и, ей-богу, на месте присяжных заседателей я бы упекла себя за решетку лет на пять! (встает и хочет пройти в кухню)
ДЖЕРРИ (хватает ее за руку выше локтя): Я ведь не шучу!
ГИТЕЛЬ: Что тебе от меня нужно? Пусти!
ДЖЕРРИ: Ты должна нуждаться в чьей-то поддержке!
ГИТЕЛЬ: Пусти, Джерри, мне больно...
ДЖЕРРИ: Тебе нужна поддержка, слышишь?
ГИТЕЛЬ: Зачем? Пусти, а то я закричу.
ДЖЕРРИ: Не закричишь. Ты...
ГИТЕЛЬ: Помогите!
Джерри отпускает ее. Она, спотыкаясь, отходит. От боли на глазах у нее выступили слезы. Осматривает руки.
ДЖЕРРИ: Сумасшедшая! Сейчас кто-нибудь прибежит!
ГИТЕЛЬ: Не прибежит, это - Нью-Йорк. (показывает ему руки. Голос ее дрожит) Смотри, медведь долговязый, я буду вся в синяках. Надо мне поскорее уносить ноги, пока ты меня не избил.
ДЖЕРРИ: "Избил"... Этого ты привыкла ожидать от своих любовников?
ГИТЕЛЬ: Я привыкла ожидать самого худшего! От мужчины я всегда жду самого худшего! (еле сдерживая слезы) Почему же ты не подошел к телефону, если ты такой сильный?
ДЖЕРРИ: А ты этого хочешь?
ГИТЕЛЬ: Я не знаю своих прав, это трудный вопрос: зачем я буду подставлять свою голову под удар...
ДЖЕРРИ (непреклонно): Ты хочешь?
ГИТЕЛЬ: Я тоже непременно достану себе работу. Неужели это такое преступление? Только потому, что... я... (слезы, наконец, хлынули у нее из глаз; она отворачивается, стараясь скрыть их, но безуспешно)
ДЖЕРРИ (растрогано): Гитель... прости, я сам не знаю, что наговорил.
