Редьярд Киплинг - Сказки старой Англии (сборник)
Песня гребцов на красной боевой ладье
Спускай! Толкай от причала!
Греби! Навались дружней!
Давно нас так не качало,
Едва справляемся с ней!
Ревут ветра на просторе,
Ни зги не видать нигде,
И все ж мы выходим в море:
Наш господин в беде.
А мы и в лихую годину
Ненастья или войны
Верны своему господину
И клятве своей верны.
Должно быть, сердится О́дин
И боги – все как один,
Должно быть, стал неугоден
Им дерзкий наш господин.
Должно быть, себе на горе,
Бывалые моряки,
В отлив мы выходим в море
Своим богам вопреки.
На гребень волны студеной —
И под гору, с высоты,
И ветер пеной соленой
Нам хлещет в глаза и рты.
В размокшем своем корыте
Взлетаем под небосвод…
Эй, там, на руле! Держите!
Иначе перевернет!
Сам Тор свой огненный молот
Заносит в небе ночном —
И надвое мрак расколот,
И грозно грохочет гром,
И с каждой промашкой злее
Рычит небесный кузнец…
Гребите, рук не жалея,
Иначе нам всем конец!
Эй, Тор, повелитель грома,
Напрасно не грохочи!
Могли бы сидеть мы дома
В кромешной этой ночи.
Ни славы и ни поживы
Не словим в морской воде —
Лишь помним, покуда живы,
Что наш господин в беде.
А мы и в лихую годину —
От кормчего до гребца —
Верны своему господину,
Как водится, до конца.
Яритесь, древние боги,
Вздымайте злую волну,
Но мы не свернем с дороги,
Пока не пойдем ко дну.
Молиться да трусить – полно!
Беритесь за черпаки!
Эй, кто говорит, что волны
Уже не так высоки?
…С одежды вода стекает,
Ладони растерты в кровь,
Зато ураган стихает
И небо светлеет вновь.
Вот ночка! Не держат ноги!
Но крепок в бочонке мед,
И с ветром нам по дороге,
И парус не подведет.
Не зря в лихую годину
В неверной морской дали
Мы были верны господину —
И боги нам помогли!
Доктор медицины
Перевод М. Бородицкой
Песня астролога
В полночные светы
Вглядись же хоть раз —
Сверкают планеты,
Хранящие нас.
Неужто с врагами
Нам не совладать,
Коль с нами – над нами! —
Небесная рать?
Все наши желанья,
И думы, и сны
Огнем мирозданья
Меж звезд зажжены.
И дух наш, и тело,
И образ, и путь
От тех же пределов
Наследуют суть.
Кто волей свободной
Спесивится всласть,
Звезды путеводной
Не чувствовал Власть,
Звезды недвижимой
Не понял Закон,
Свободою мнимой
Навек ослеплен.
Содвинутся горы —
Знай, это Земля,
Из общего хора
Владыке внемля,
Его приближенье
Услышит опять
И дрожь восхищенья
Не сможет унять.
Подымутся воды,
Прихлынут ручьи,
Стремя на свободу
Потоки свои —
Бороться напрасно,
Преграды им нет,
Их ярость подвластна
Лишь ходу Планет.
Из хаоса нитей
Над бездной времен
В цепочку событий
Твой жребий вплетен.
И нить его Пряха
Так держит в горсти,
Чтоб ношу без страха
Ты мог пронести.
Сомненья терзают —
Ты помни одно:
Лишь тот отнимает,
Кем было дано,
Кто, голос твой слыша,
Всему судит срок
И Милостью свыше
Подводит итог!
Так будь же смелее —
Предвечный с тобой!
Гляди веселее
И весело пой:
Неужто с врагами
Нам не совладать,
Коль с нами – над нами! —
Небесная рать?
Однажды вечером, после чая, решено было играть за домом в прятки с велосипедными фонариками. Дан повесил свой фонарь на яблоню возле ограды, а сам пригнулся под кустом крыжовника, готовый сорваться с места, как только Уна его обнаружит. Ее фонарь закачался, приближаясь, – и вдруг исчез: Уна спрятала его под плащом. Дан замер, прислушиваясь к ее шагам, и тут на другом конце огорода кто-то громко кашлянул. Оба подумали, что это Филлипс, их садовник.
– Все в порядке, Фипси, – крикнула Уна, – мы не топчем твои драгоценные грядки!
Она подняла повыше фонарь – и там, за грядками со спаржей и зеленью, показался человек, похожий на огородное пугало, в истрепанном черном плаще и островерхой шляпе. Рядом с ним по дорожке шагал Пак. Дети побежали навстречу. Незнакомец произнес что-то непонятное про ветер в голове.
Оказалось, он беспокоится, как бы они не подхватили простуду.
– Вы сами, кажется, немного простужены, – посочувствовала Уна, заметив, что он после каждой фразы глубокомысленно покашливает.
– Дитя, – нахмурился незнакомец, – если Небу угодно было наказать меня сей немощью…
– Ну, ну, – вмешался Пак, – девица вовсе не хотела тебя обидеть. Мне-то ведомо, Ник, что добрая половина твоей немощи – всего лишь уловка для простаков. А ты ведь и так свое дело знаешь, и охота тебе кряхтеть да кашлять?
Незнакомец пожал худыми плечами.
– Чернь, – сказал он, – не любит неприкрашенных истин. Вот и приходится философу прибегать к ухищрениям, дабы привлечь ее взгляд или – кхем! – слух.
– И что ты об этом думаешь? – спросил Пак у Дана.
– Не знаю, – растерялся тот. – Похоже на урок из учебника.
– Урок? Ну что ж! Бывали на свете учителя и похуже, чем Ник Калпепер… Где бы это нам присесть, только чтоб не в доме?
– На сене, в сарайчике у Мидденборо, – предложил Дан. – Он не рассердится!
– А? – поднял голову мистер Калпепер, разглядывавший при свете фонаря бледные цветочки чемерицы. – Вы сказали, господин Мидденборо нуждается в моих услугах?
– Боже упаси, – ухмыльнулся Пак. – Господин Мидденборо – просто лошадь и не так уж далеко ушел от осла. Идемте!
Их длинные тени заскользили и запрыгали по шпалерам фруктовых деревьев. Они вышли из сада и гуськом зашагали мимо дремлющего курятника и похрапывающего свинарника к сараю, где отдыхал Мидденборо – старый пони, что возил травокосилку. Дети поставили фонари снаружи, на край поилки для кур, и в ласковых глазах Мидденборо заиграли зеленые отблески. Все протиснулись внутрь и устроились на сене, только мистер Калпепер задержался в дверях.
– Осторожней, – предупредил Дан, – в сене попадаются колючки.
– Входи, не бойся! – позвал гостя Пак. – И не в таких еще сараях доводилось тебе ночевать… А ну-ка, впустим и звезды! – он распахнул верхнюю створку двери и показал на небо. – Вот теперь вся твоя диковинная компания в сборе. А что говорится в ученых книгах о новой блуждающей звезде – вон там, видишь, за яблоневыми ветвями?
Дети заулыбались. Там, по дорожке за изгородью, вели под горку велосипед – и они прекрасно знали чей.
– Где? – вскинулся мистер Калпепер. – А, да это фонарь какого-нибудь крестьянина.
– Ошибаешься, Ник. Это ярчайшая звезда из созвездия Девы, и направляется она в дом Водолея, который нынче находится под влиянием Близнецов. Верно я говорю, Уна?
Их новый знакомый презрительно фыркнул.
– Вот и нет, – откликнулась Уна. – Это деревенская фельдшерица едет на мельницу проведать Моррисов. У них на прошлой неделе родилась двойня… Сестра! – закричала она в темноту. – Как там двойняшки? Скоро можно будет на них посмотреть?
– Наверно, в следующее воскресенье! – донеслось в ответ. – Оба молодцом!
И велосипед, позванивая, скрылся за поворотом.
– Ее дядя работает в Бэнбери вертинарным врачом, – пояснила Уна. – А если ночью позвонить к ней в дверь, то колокольчик затрезвонит прямо у кровати. Она сразу вскочит, наденет башмаки – они у нее всегда греются на каминной решетке – и едет, куда попросят. Мы ей часто помогаем протащить велосипед через дырки в изгороди. У нее почти все младенцы хорошо поправляются: она сама нам сказала.
– В таком случае, – подал голос мистер Калпепер, – она, несомненно, обращается к тем же книгам, что и я… Близнецы на мельнице, – пробормотал он себе под нос. – «И вновь говоришь Ты: возвратитесь, сыны человеческие!»
– Так вы доктор или священник? – спросила Уна, и Пак с хохотом перекувырнулся через голову. Но мистер Калпепер даже не улыбнулся.
Астролог-врачеватель, объяснил он детям, должен знать все о звездах, а также о лекарственных травах. Всем, что ни делается на свете, ведают Солнце, Луна и пять планет: Юпитер, Марс, Меркурий, Сатурн и Венера. Живут они в своих небесных «домах», – рассказывал он, чертя в окошке указательным пальцем, – и переходят из дома в дом, точно шашки по квадратикам. Друг дружку они могут любить или ненавидеть. Если знаешь, кто из них с кем дружит и враждует, можно заставить их исцелить твоего пациента, или наказать твоего недруга, или открыть тебе какую-нибудь тайну.
