Джон Карр - Расследования доктора Гидеона Фелла. Преступный замысел (сборник)
Пегги увидела посетителя и замерла, а затем принялась подкрадываться к нему. Тот был человеком невысокого роста, коренастым, с лысиной на голове, обрамленной черными волосами. У него были крепкие руки и широкие плечи, как у профессионального борца. Мужчина как раз собирался поднести к губам стакан, когда вдруг замер, словно бы почуяв неладное. Но не успел он обернуться, как Пегги налетела на него.
– Ah! – патетически возопила она. Затем последовала театральная пауза. Девушка отшатнулась, точно не веря своим глазам. – Tiens, mon oncle! Qu’est‑ce que je vois? Ah, mon Dieu, qu’est‑ce que je vois, alors?[71]
Она скрестила руки на груди.
Мужчина виновато вздрогнул. Он повернулся и взглянул на племянницу поверх стакана. У него было красноватое лицо, большой рот и огромные, тронутые сединой завитые усы. Морган обратил внимание, что когда Пегги перешла на язык галлов, ее жестикуляция изменилась. Размахивая руками, она изливала на собеседника бурный поток непонятной Моргану речи. Девушка хлопнула в ладоши прямо под носом у мужчины.
– Eh bien, eh bien! Encore tu bois! Toujours tu bois! Ah, zut, alors! – В ее голосе послышались резкие нотки. – Tu m’a donne votre parole d’honneur, comme un soldat de la France! Et qu’est‑ce que je trouve? Un soldat de la France, hein! Non! – Она с отвращением отпрянула. – Je te vois en buvant le gin![72]
Несомненно, это был дядюшка Жюль. Судя по всему, он незаметно выскользнул из каюты, чтобы пропустить стаканчик, пока его не застукала племянница. Его лицо дрогнуло. Мужчина повел могучими плечами и развел руками в жесте, изображающем невообразимые муки.
– Mais, cherie! – тоскливо загудел он, протяжно, как пароходная сирена. – Mais, che‑e‑riii‑e! C’est un tres, tres, tres petit verre, tu sais! Regards‑toi, cherie! Regards! C’est une pauvre, miserable boule, tu sais. Je suis enrhume, cherie! – Он показательно закашлялся, прижимая руку к груди. – Et ce soir…[73]
– Tu parеes! Toi, – провозгласила она, устремляя на него указующий перст и четко произнося слова. – Toi, je t’appelle degoutant![74]
Похоже, эти слова подкосили дядюшку Жюля – он сразу помрачнел. Ему представили Моргана, который последовал за ними за столик и заказал два двойных виски и молоко с содовой – протесты дядюшки Жюля остались тщетными. Тот говорил, что никогда в жизни у него не было столь сильной простуды, неистово кашляя в подтверждение своих слов и утверждая, что если с этим ничего не сделать, то к пяти часам он не сможет говорить. Пегги возразила, напомнив дядюшке Жюлю долгую историю его простудных заболеваний, включая тот эпизод в Баффало, когда его пришлось везти в отель в тачке.
Дядюшка Жюль немного повеселел, когда принялся описывать приготовления к сегодняшнему представлению. Они, по его словам, продвигались безукоризненно. Ему предоставили троих носильщиков, которые позаботятся о восьмидесяти шести его марионетках (те квартировали в каюте рядом с его собственной, хотя у них, счастливчиков, не было морской болезни) и перенесут их вместе с сопутствующей машинерией[75] в концертный зал.
Костюмы для представления – тот, в котором он выступал в прологе, и два костюма статистов, французского и мавританского воинов, – сейчас гладили. Пианино и скрипку для звукового сопровождения поставили за кулисами театра, в который переоборудовали концертный зал – это великолепное помещение было расположено на палубе В, но лестница в гримерку спускалась на палубу С. Это напомнило дядюшке Жюлю, что, осматривая гримерку, они с Абдулом, его ассистентом, повстречали мсье и мадам Перригорд.
– Муж и жена, – восторженно рассказывал дядюшка Жюль, – весьма приятные, весьма образованные. У них каюта рядом. Слушай, дорогая моя! Это он писал те замечательные статьи, в которых я ни слова не понимаю. Но тем не менее я впечатлен! Да-да, дорогая моя. Мы определились с порядком проведения представления. Замечательно! Еще мы встретили доктора Кайла, шотландского врача, который будет читать стихи. Замечательно! Все уже устроено. Два университетских профессора согласились быть нашими воинами, мсье Фуриозо Кампозоцци и мсье Иван Сливович будут аккомпанировать мне на пианино и скрипке, играя камерную музыку, которой я не понимаю. Но, дорогая моя, какой триумф разума! Это будет великолепно! Я…
– Дорогой дядюшка, – Пегги сделала хороший глоток виски, – мне нужно поговорить с этим мсье. Иди в свою каюту и отдохни. Но послушай меня внимательно – ни капли в рот. Ни капли. Понятно?
Мсье Фортинбрасс побожился, что старый солдат Франции скорее перережет себе горло, чем нарушит обещание. Он одним героическим движением прикончил стакан молока с содовой и удалился из бара.
– Слушай, Хэнк, – сказала Пегги, переходя с языка Расина на человеческий. Ее глаза возбужденно блестели. – Глядя на то, как воодушевлен дядюшка, я вернула себе боевой настрой. Нужно, конечно, проследить, чтобы он оставался трезвым до представления, но это навело меня на мысль… Ты намерен опросить всех на корабле, повстречаться с каждым…
– Ни одного пассажира не пропущу! – мрачно подтвердил Морган. – Кроме людей, о которых мы точно знаем, что они на борту. Я возьму список пассажиров, возьму список членов экипажа у капитана и проверю всех, даже если у меня уйдет на это весь день. Потому что скрыть чье-то отсутствие от старпома было бы чертовски легко. «О нет, с ней все в порядке. О нет, простите, но ее здесь нет. Она прилегла, но я даю вам слово…» Пегги, эта девушка не растворилась в воздухе. Она где-то на корабле. И она реальна! Да мы ее сами видели, черт возьми! И я ее найду.
– Хорошо. Тогда я скажу, в чем будет состоять твой предлог.
– Предлог?
– Конечно, тебе нужен будет предлог, балда. Ты не можешь просто носиться по кораблю, после того как кого-то убили, и сеять панику, верно? Подумай, что скажет дорогой наш старик капитан Уистлер. Нужно все проделать так, чтобы не вызывать подозрений. И у меня есть отличная идея для этого. – Пегги улыбнулась и подмигнула, с довольным видом поведя плечами. – Договорись со своей зазнобушкой, нашей драгоценной миссис Перригорд…
Морган уставился на нее и уже собирался что-то сказать, однако вместо этого заказал еще пару виски.
– И все станет легче легкого. Ты ищешь добровольцев для выступления на корабельном концерте. Она за него ответственна. В этом случае ты сможешь со всеми говорить без подозрений.
Морган обдумал эту мысль.
– По правде говоря, еще со вчерашнего вечера я отношусь ко всем твоим идеям с крайней настороженностью. И в этой полным-полно слабых мест. Все будет хорошо лишь в том случае, если мне будут попадаться одни только застенчивые особы, которые боятся публичных выступлений. Но что, если кто-то согласится? Нет, лично я не против джазового певца-любителя или парочки швейцарских йодлеров, но не думаю, что это будет сочетаться с камерной музыкой. Во-первых, как мне убедить миссис Перригорд сопровождать меня? А во-вторых, как запихнуть их всех в концертную программу?
Пегги предположила довольно простой способ, прибегнув к еще более простым выражениям, на что Морган сурово возразил, что он женатый человек.
– Что ж, – вдохновенно сказала Пегги, – если уж ты такой моралист, то все еще проще. Скажи миссис Перригорд, что ты собираешь материал для своей новой книги и хотел бы посмотреть на реакции различных людей. На то, Как Они Реагируют На Просьбу о Публичном Выступлении… Ну не надо только такие рожи корчить! Она это проглотит. Едва ты предлагаешь посмотреть реакцию людей на что-нибудь безумное, чего еще никто не делал, как все эти высоколобые снобы тут же находят это элегантным. А потом ты возьмешь ее с собой, слегка загипнотизировав щенячьим взглядом. А что до добровольцев – пфф! Ты можешь им всем сказать, что они не подходят, едва посмотришь номера…
– Женщина, – Морган глубоко вздохнул, – от твоей манеры изъясняться у меня волосы дыбом встают. Я не буду гипнотизировать миссис Перригорд щенячьим взглядом, равно как и кого-либо другого. Теперь к вопросу о прослушивании: если ты думаешь, что я собираюсь сидеть и смотреть, как фокусники-любители разбивают в моей шляпе яйца и внимать какому-нибудь дикому сопрано, выводящему «Аве, Мария!», то ты, видать, набралась. Прошу тебя, прекрати пороть чушь. Мне и так пришлось за сегодня многое пережить.
– У тебя есть план получше?
– Кое в чем ты права, признаю, но…
– Вот и ладно. – Пегги, чьи щеки порозовели после ее триумфа и двух стаканов виски, закурила сигарету. – Я бы и сама проделала это с мистером Перригордом, но мне нужно помочь дяде. На мою долю выпадают все звуковые эффекты, знаешь ли, – лошади, и рог Роланда, и все прочее, так что мне нужно за сегодня все подготовить. Я постараюсь побыстрее, потому что мы должны найти эту пленку. Что я никак не могу взять в толк – это почему наш вор вернул изумруд, но не вернул… ну, я полагаю, что он не вернул пленку в каюту Курта, верно? Думаешь, надо проверить?
