Элизабет Гаскелл - Север и Юг
– О, Фредерик! – со слезами на глазах воскликнула она. – Я пожертвовала бы всем ради тебя!
Даже во сне мысли Маргарет бежали по одному и тому же кругу, пугая ее преувеличенными намеками на чудовищные последствия.
Когда она проснулась, яркий утренний свет принес ей новую идею. Она поняла, что мистер Торнтон, перед тем как идти к коронеру, уже знал о ее лживом ответе. Это подтверждало догадку, что он хотел уберечь ее от повторных ложных показаний. Маргарет с упрямством ребенка отбросила прочь подобную мысль. Она не чувствовала благодарности за такое заступничество, показывавшее, что мистер Торнтон считал ее опозоренной. Он предпринял определенные действия, но только для того, чтобы не допустить ее публичного осуждения. А она прошла бы через все унижения. Она совершила бы клятвопреступление, чтобы спасти Фредерика, – причем гораздо охотнее, если бы мистер Торнтон ничего не знал и не вмешивался в ход событий, тем самым спасая ее. Какой злой рок свел его с инспектором полиции? Почему именно он оказался тем членом магистрата, которого попросили заверить слова умиравшего Леонардса? Что при нем сказал Леонардс? Как много мистер Торнтон знал о прежнем обвинении, выдвинутом против Фредерика? Что сообщил ему мистер Белл – их общий знакомый?
Возможно, он просто решил спасти человека, который вопреки закону вернулся в Англию, чтобы повидаться с умиравшей матерью. В этом случае она могла бы испытывать к нему благодарность. Но не теперь! У нее по-прежнему оставались подозрения, что его вмешательство было продиктовано презрением к ней. Ах! Разве у него не имелось других причин для недовольства ее поведением? Ведь до нынешнего времени она смотрела на мистера Торнтона с высокомерной гордостью. И вот сейчас, пав в его глазах, она была подавлена подобным поворотом событий. Пройдя немалый путь от предпосылок к заключению, Маргарет призналась, что всегда ценила его уважение и хорошее мнение. Однако всякий раз, возвращаясь на эту аллею мыслей, она прерывала поток размышлений. Ей не хотелось верить в свое влечение к нему.
Оказалось, что из-за тревог прошлого вечера она проспала почти до полудня. Мало того, что Маргарет забыла завести часы, так еще и мистер Хейл велел прислуге не будить ее, пока она сама не проснется. Время от времени дверь спальни осторожно приоткрывалась и в комнату заглядывала Диксон. Заметив, что Маргарет проснулась, она вошла к ней с ласковой улыбкой.
– Вот кое-что хорошее для вас! Письмо от мастера Фредерика.
– Спасибо, Диксон. Неужели я проспала полдня?
Она выглядела очень вялой. Когда Диксон положила письмо на покрывало, девушка даже не протянула к нему руку.
– Хотите позавтракать, мисс? Сейчас я принесу поднос. Хозяин уже подготовил его.
Маргарет не ответила и жестом отпустила служанку. Ей хотелось побыть одной. Наконец она вскрыла конверт и тут же отметила, что письмо было датировано двумя днями ранее его отправки. Брат, как и обещал, написал его в понедельник. Их тревога оказалась напрасной. Но сначала нужно было прочитать текст и убедиться в безопасности Фредерика. Почерк выглядел торопливым, но вполне разборчивым. Брат встретился с Генри Ленноксом. Тот был достаточно наслышан о его деле. Поначалу мистер Леннокс покачал головой и сказал, что Фредерик поступил излишне смело, вернувшись в Англию, – особенно при таком обвинении, выдвинутом могущественным адмиралтейством. Когда они начали обсуждать возможность оправдания, адвокат отметил, что шансы на это имеются, – требовалось лишь подкрепить его утверждения показаниями нескольких свидетелей. Представ перед судом без должных подтверждений, Фредерик подвергнет свою жизнь неоправданному риску. Мистер Леннокс обещал приложить все старания, чтобы найти подходящих свидетелей.
«Меня поразило, – писал ее брат, – что твоя рекомендация, моя прекрасная сестричка, произвела такой эффект. Ты наложила на него волшебные чары? Поверь, мистер Леннокс задавал мне много вопросов, в том числе и о тебе. Он произвел на меня благоприятное впечатление как умный специалист, с хорошей практикой – я сужу об этом по количеству клерков и папок в его конторе. Хотя это может быть только адвокатской уловкой. Я договорился о месте на почтовом судне. Отплываю через несколько минут. Возможно, мне придется еще раз вернуться в Англию для обсуждения деталей уголовного дела, поэтому сохрани мой визит в секрете. Я посылаю отцу пару бутылок старого шерри, которого он не купит в Англии (точно такой же напиток сейчас находится в кружке, стоящей передо мной)! Ему нужно что-то подобное для маленькой радости – например, моя любовь. Благослови его Господь! А вот и мой кеб. P.S. Какой побег мы устроили на станции! Позаботься, чтобы никто не узнал о моем визите, даже семейство Шоу».
Маргарет перевернула конверт. На нем стояла печать: «Принесено на почту с опозданием». Беспечный посыльный, которому было доверено письмо, забыл отнести его на почту вовремя. Подумать только! Какая паутина шансов стоит между людьми и Искушением! Фредерик благополучно уехал из Англии двадцать или тридцать часов назад. И лишь семнадцать часов прошло с тех пор, как она дала ложные показания, стараясь отвести погоню от брата. Напрасный обман. Какой напуганной она была! Куда подевался ее гордый лозунг: «Делай что должен, и будь что будет»? Если бы она храбро сказала правду, если бы открыто отказалась говорить о человеке, которого сопровождала на перроне, как легко было бы сейчас на ее сердце! Не потребовались бы извинения перед Богом, как душе, не оправдавшей Его доверия. Она не пала бы так низко в глазах мистера Торнтона. Внезапно вздрогнув, Маргарет поймала себя на том, что она приравняла его низкое мнение о себе с недовольством Бога. Почему он так упорно будоражил ее воображение? В чем дело? Почему вопреки своей гордости она заботилась о том, что он думал о ней? Маргарет знала, что безропотно вынесет недовольство Всевышнего, потому что Он мог видеть ее раскаяние и слышать плач о помощи в грядущем времени. Но мистер Торнтон… Почему она дрожит и прячет лицо в подушку? Какое чувство завладело ею?
Встав на колени у постели, она долго и искренне молилась. Это смягчило и утешило ее сердце. Но как только она подумала о положении, в котором оказалась, ее душа вновь наполнилась горечью. Ей не удалось очиститься от греха. Она была слишком уязвима, чтобы не замечать презрительного мнения другого человека. Ее ранила мысль, что отныне некто будет смотреть на нее с неизменным презрением. Маргарет оделась и взяла со стола письмо, чтобы показать его отцу. В тексте был легкий намек на тревожный инцидент, случившийся на железнодорожной станции. Но мистер Хейл не обратил на него внимания. На самом деле из всего письма он вынес только одно: Фредерик благополучно покинул Англию. Сейчас мистера Хейла беспокоил бледный вид его дочери. Казалось, что она постоянно находилась на грани срыва.
– Ты переутомилась, Маргарет. Это неудивительно. Позволь мне поухаживать за тобой.
Он настоял, чтобы дочь легла на софу, и накрыл ее ноги шалью. Нежная забота отца заставила ее расплакаться.
– Несчастный ребенок! – говорил мистер Хейл, ласково глядя на нее, пока она лежала лицом к стене и содрогалась от рыданий. – Бедное дитя!
Через некоторое время Маргарет перестала плакать и задумалась о том, посмеет ли она рассказать отцу всю правду. Доводов «против» было больше, чем «за». С одной стороны, она почувствует облегчение, с другой – отец сойдет с ума от нервозности, если Фредерик опять приедет в Англию. Кроме того, он будет терзаться мыслью, что его сын – пусть даже сам того не зная – стал причастным к смерти человека. Постепенно простая истина начнет искажаться и возвращаться к нему в преувеличенных формах. Что касается ложных показаний Маргарет, он будет разочарован отсутствием у нее отваги и веры, хотя тут же попытается найти извинения для трусливого поведения дочери. Раньше она обязательно рассказала бы ему о своем искушении и грехе – как священнику и отцу. Но в последнее время они не говорили на такие темы, и после его отказа от церковной службы она не знала, что бы он ответил ей, если бы ее душа воззвала к нему как к советчику. Нет, она будет нести свое бремя в полном одиночестве. Она одна предстанет перед Богом и будет умолять Его о прощении. Она готова терпеть презрение мистера Торнтона.
Маргарет была невыразимо тронута нежными попытками отца развлечь ее разговором. Он старался отвести ее мысли от недавних печальных событий. Мистер Хейл давно уже не выглядел таким разговорчивым, как в этот день. Он не позволил ей заняться рукоделием и довел Диксон до обиды, настаивая, что сам позаботится о дочери. И когда дочь наконец улыбнулась, ее слабая улыбка принесла ему искреннее удовольствие.
– Странно, что девушка, которая может стать членом нашей семьи, носит имя Долорес, – сказала Маргарет.
Ее замечание скорее соответствовало натуре отца, но сегодня они будто поменялись ролями.
