Пьер Корнель - Никомед
Однако если брат еще вам дорог, все же,
О матери своей не забывайте тоже
И, чтоб сомнения отбросить наконец,
Узнайте, что о нем ваш думает отец.
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Прусий, Арсиноя, Арасп
Прусий
Арасп, я принца жду.
(Арасп уходит.)
А вас прошу: умерьте
Мои страдания: я, право, близок к смерти,
Вас видя плачущей: зачем меня терзать?
Без плача можете вы мной повелевать.
Чтоб защитить себя, зачем нужны вам слезы?
Без них я отличить могу шипы от розы.
Без них могу понять, хотя и потрясен,
Что невиновны вы и что преступен он.
Арсиноя
Ах, можно ль залечить в невинном сердце рану,
Которую нанес прибегнувший к обману?
И можно ль вовремя разрушить клевету,
Чтоб добродетели вернуть всю чистоту?
В недоброй памяти всегда застрянет что-то,
И честь уж лишена защиты и оплота.
Злословью нет преград, и что сказать в ответ?
Слепых сторонников имеет Никомед,
Которые, узнав о гнусном обвиненье,
Найдут, что только вы в любовном ослепленье
Не видите улик. И если лишь одно
На имени моем останется пятно
Я недостойна вас, и от такой угрозы
Как мне не трепетать, как удержать мне слезы?
Прусий
Как щепетильны вы! Но позабыли вдруг,
На что способен я, ваш любящий супруг.
Честь укрепляется, наветы побеждая,
И, одолев их мрак, возносится сверкая.
Но вот и Никомед, и я хочу сейчас...
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же, Никомед, Арасп и телохранители
Арсиноя
О, смилуйтесь над тем, кто так прославил нас,
Над тем, кого всегда победа озаряет,
Кто города берет и страны покоряет!
Пощады, государь...
Никомед
За что меня щадить?
За те три скипетра, что смог я покорить?
За то, что в Азии продвинулся далеко
И зависть возбудил у римлян раньше срока?
За то, - что поддержал величие царей?
Заставил говорить о доблести своей?
Великого бойца усвоил наставленья?
Коль милость мне нужна, то вот вам преступленья,
Что мной совершены. Прибавьте также к ним
Доверье к тем, кто был подкуплен кем-то злым,
Простосердечие прибавьте, что немало
Коварство их постичь рассудку помешало;
Еще достоинство прибавьте, что зовет
Быть вместе с армией, когда война идет,
И, честь в союзники призвав, повелевает
Жить с чистой совестью, что ближним доверяет.
Арсиноя
Я, государь, назад беру свои слова:
Нет, невиновен он, была я не права.
Коль опозорить он хотел меня навеки,
Виновна ненависть, что может в человеке
При слове "мачеха" все чувства подавить.
Вот он и стал меня во всех грехах винить.
Учителя его, героя Ганнибала,
Вдруг подозрительность слепая обуяла,
Он ненадежным счел гостеприимства долг
И впал в отчаянье; коль разум в нем умолк,
То в старца только я вселила страх великий.
Принц красоту и ум находит в Лаодике
Виновна я, что их заметил и Аттал;
Я упросила Рим, чтоб сына поддержал;
Исходит от меня все, что ему мешает;
За одного он мстит, другую он спасает;
Вас, государь, со мной поссорить был бы рад...
Но все простительно: он ревностью объят.
Мне в душу не вселить смятенья и испуга,
Моя вина лишь в том, что ваша, я супруга.
Вот почему он так преследует меня.
В чем кроме этого пред ним виновна я?
Все десять лет, что он командует войсками,
Не расточала ль я хвалы ему пред вами?
И если в помощи была ему нужда,
Без коей худшая ждала его беда,
Не я ли первая помочь ему просила,
Не я ли выручить всегда его спешила?
Где мог он лучшего ходатая сыскать,
Чтоб денег и людей не приходилось ждать?
Об этом знаете вы лучше всех на свете!
И в благодарность мне за все заботы эти
Меня оклеветать пред вами хочет он.
Но все простительно: ревнив он и влюблен.
Прусий
Что скажет принц в ответ?
Никомед
Могу лишь восхититься
Тем, как добра ко мне всегда была царица.
Не буду говорить, что, помогая мне
Жизнь сохранить и честь, сражаясь на войне,
Она моей рукой тем самым укрепляла
То царство, что должно под властью быть Аттала;
Моей рукой она готовила тогда
Все то, чем завладеть он мог бы без труда.
Какие помыслы она в себе таила,
Пусть судят небеса: им все известно было;
Известно и теперь, что хочет предпринять,
И по заслугам ей должны они воздать.
Но если видимость так выглядит прекрасно,
То поддержать ее мой долг велит мне властно
И ради выгоды царицы вам сказать:
Спешите, государь, злодеев покарать,
Велите их казнить - Зенона, Метробата;
Задета честь ее, а честь царицы свята.
Коль, обвинив ее, они потом назад
Слова свои берут и пасынка винят,
То смерти через казнь заслуживают оба
За издевательство над царственной особой.
Кто оскорбляет тех, в чьих жилах кровь царей,
За это платит им своею кровью всей;
И, взяв слова назад, себя он не спасает:
В мученьях и тоске пусть дух он испускает;
Иначе царскую подвергнете вы кровь
Тому, что оскорбить ее посмеют вновь.
Пример опасный дан, рискуем жизнью все мы,
Коль смеет клевета коснуться диадемы.
Арсиноя
Как! Можно ль, государь, за искренность карать?
Она внушила им всю правду вам сказать,
Она открыла вам, какие плел он сети,
Вернула вам жену и худшего на свете
Избегнуть мне дала. О, я ценю вполне,
Что принц интриги плел, заботясь обо мне,
Но слишком уж хитро задумано все это!
Прусий
Не о Зеноне речь: жду твоего ответа.
Как оправдаешься в том, что свершить посмел?
Никомед
Оправдывать себя? О нет, не мой удел!
Когда такой, как я, закон переступает,
То метит высоко: он низость отвергает
И в преступлении по-прежнему велик
Иль, силу обретя, являет грозный лик.
Народ ваш взбунтовать и бросить легионы,
Чтоб отстоять права принцессы оскорбленной;
Из ваших вырвав рук, в свой край ее вернуть,
Хотя могучий Рим ей преграждает путь;
Поднять Армению, чтоб с вашим войском вместе
Войной на римский гнет пойти в защиту чести,
Вот что свершить бы мог, кто скроен так, как я,
Когда б он жить решил, вам верность не храня.
Лишь мелкая душа на хитрости способна,
К ним склонны женщины, когда их сердце злобно.
Так покарайте же злодеев этих двух,
Что клеветой своей наш оскорбили слух;
Пред смертью совесть их заговорит, быть может,
Земная выгода пред смертью не тревожит,
У роковой черты Зенон и Метробат
Вторично могут взять слова свои назад.
Арсиноя
О государь...
Никомед
Прошу, скажите без боязни,
Что может помешать их справедливой казни?
Иль будем думать мы, что в их последний час
Они раскаются и это мучит вас?
Арсиноя
Какою ненавистью он ко мне пылает!
Его щадила я - меня он обвиняет!
Вы сами видите, исчезнуть я должна,
Мое присутствие и есть моя вина,
Один лишь мой уход, мое исчезновенье
Его избавили б от новых преступлений.
Поверьте, государь, просить не стану я
Отдать свой трон тому, кто защитит меня,
Иль чтобы приняли в Аттале вы участье,
Державу поделив на две неравных части;
А если римляне заботятся о нем,
Могу заверить вас, что я тут ни при чем.
Угаснет ваша жизнь, но не угаснет пламя
Любви супружеской: уйду я вслед за вами,
Над вашей царственной могилою пролью
Я слезы горькие, и с ними кровь мою.
Прусий
Молчите!
Арсиноя.
Государь, ваш будет вздох последний
Концом судьбы моей! Откуда ж эти бредни,
Что страх меня гнетет? Не станет никогда
Ваш сын моим царем, мне не грозит беда.
Одно лишь я прошу для нашего Аттала,
Чье появленье здесь так брата взволновало:
Пошлите в Рим его - пусть там, где был взращен,
Существование свое закончит он;
Пусть в Риме он живет, не ведая печали,
И помнит о любви, что вы ко мне питали.
Служить еще верней вам станет Никомед,
Когда ему ничто не будет застить свет.
И мести Рима вам не надо опасаться,
Ведь с мощью римскою не станет он считаться:
Ему открыл секрет победы Ганнибал,
Герой, пред коим Рим так сильно трепетал
И преклонялся мир, взирая, как отменно
Пошли из-за него дела у Карфагена.
Итак, я ухожу, чтоб голос крови мог
Свободно преподать вам доброты урок;
Я видеть не хочу, как принц, столь чтимый мною,
Забыл, что говорит он с вашею женою,
И не хочу, чтоб гнев взирал из ваших глаз
На сына, что так храбр и так достоин вас.
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Прусий, Никомед, Арасп
Прусий
Довольно, Никомед, мне споры надоели!
Не думаю, чтоб ты был низок в самом деле.
Но в чем-то римлянам должны мы уступить
И страх перед тобой в царице, погасить.
