Говард Лавкрафт - Зов Ктулху (сборник)
Проводник знал (как знал и обо всем на свете), зачем явился Картер, а также о том, что этот искатель грез и тайн не боится его. От Проводника не исходили ни злоба, ни коварство, и на мгновение Картер подумал, что безумный араб извергал на него хулу из зависти или из желания самому совершить то, что сейчас предстояло сделать ему. А может быть, Проводник приберегал злобу и коварство для тех, кого пугала встреча с ним. Тем временем их общение продолжалось, и Картер пытался облекать в словесную форму направленный на него поток мыслей.
– Я действительно Древнейший из всех, о ком тебе ведомо, – сказал Проводник. – Мы уже давно ждем тебя – другие Древние и я. Мы рады тебя видеть, хотя ты слишком задержался. У тебя есть ключ, и ты отворил Первые Врата. Теперь тебе предстоит испытание у Предельных Врат. Если в тебе есть страх, то лучше не пытайся. Ты все еще способен вернуться в мир, из которого явился. Но если ты намерен идти до конца…
Пауза могла показаться зловещей, хотя Проводник по-прежнему не излучал никакой злобы. Картер ни минуты не колебался, сгорая от нетерпения двигаться дальше.
– Я пойду вперед, – мысленно ответил он, – и признаю за тобой право быть моим Проводником.
После этого его заявления Проводник, похоже, сделал какой-то знак – его покров всколыхнулся, возможно, он поднял руку или сделал что-то подобное. Затем он сделал еще какой-то знак, и обладающий многими знаниями Картер понял, что уже почти приблизился к Предельным Вратам. Струящийся свет принял другой оттенок, также совершенно неописуемый, и очертания на псевдошестиугольных пьедесталах стали более четкими. Теперь они как будто встали более прямо и напоминали людей, хотя Картер знал, что это точно не люди. На их покрытых капюшонами головах засверкали тиары невиданных расцветок, отчего они напомнили ему фигуры, высеченные неизвестным скульптором в высоких запретных горах Тартарии; из складок их одежд выглядывали длинные скипетры с резными навершиями, в которых угадывалась причудливая и древняя тайна.
Картер понял, кто они такие, откуда пришли и Кому служат, а также какова должна быть плата за подобную службу. Однако он по-прежнему был полон решимости идти до конца и пережить все. Он не страшился штампа «проклятие», которым слепцы клеймили всех, кто способен видеть хотя бы одним глазом. Ему казалось забавным непомерное самомнение болтающих о зловещих и коварных властителях-Древних, якобы готовых прервать свой вековечный сон ради того, чтобы обрушить свой гнев на человечество. Это примерно как мамонту обратить свои силы на месть червяку. Все сидевшие на шестиугольных пьедесталах взмахнули резными скипетрами, приветствуя его, и излучили ему мысленное послание:
– Мы приветствуем тебя, Древнейший, и тебя, Рэндольф Картер, претендующий на то, чтобы стать одним из нас.
Картер заметил, что один из пьедесталов пуст, и по жесту Древнейшего осознал, что тот оставлен специально для него. Он заметил также другой пьедестал, возвышавшийся над остальными, – все вместе они образовывали странно изогнутую линию, не полукруг и не овал, не гипербола и не парабола, – и догадался, что это трон самого Проводника. Не отдавая отчета в своих действиях, он направился к свободному пьедесталу и взобрался на него, а когда оглянулся, то увидел, что Проводник поступил таким же образом.
Постепенно и как бы сквозь туман он осознал, что Древнейший держит что-то под своим покровом – нечто, что, похоже, собирается достать и показать, отвечая на безмолвный вопрос своих укутанных в плотные балахоны компаньонов. Это оказалась большая сфера – или то, что воспринималось Картером как сфера, – из тускло светящегося металла, и когда Проводник приподнял ее, возникло ощущение звука, который то становился громче, то стихал – с периодичностью, не похожей ни на какой ритм нашей Земли. Затем ему почудилось нечто, что его человеческое восприятие приняло за пение. Под воздействием этого квазисфера стала светиться более интенсивно, излучая холодный пульсирующий свет невиданных оттенков, мерцающий в унисон с подобием пения. Когда между ними установилась гармония, скипетроносцы на пьедесталах начали плавно раскачиваться в такт завораживающей музыке, а над их прикрытыми головами засверкали нимбы тех же небывалых оттенков.
Индус сделал перерыв в своем рассказе и внимательно уставился на высокие, похожие на гроб часы, безумное тиканье которых не соответствовало никаким земным ритмам.
– Мне незачем объяснять вам, господин де Мариньи, – обратился он к ученому устроителю встречи, – каков был ритм неземного напева и почему под его воздействием стали раскачиваться все фигуры на шестиугольных пьедесталах. Вы единственный здесь, в Америке, имеете понятие о Внешнем Дополнении. Эти часы… полагаю, их прислал вам тот йог, о котором рассказывал несчастный Харли Уоррен, – провидец, который уверяет, что первым из всех людей посетил Йан-Хо, тайное хранилище наследия невероятно древнего Ленга, и смог вынести из этого жуткого и запретного города несколько диковин. Любопытно, много ли вам известно об их странных свойствах? Если верить моим видениям и некоторым письменным источникам, их создатели довольно много знали о Первых Вратах. Но позвольте мне продолжить свое повествование.
Наконец пульсации и беззвучное пение прекратились, и фигуры в плотных одеяниях перестали раскачиваться, сияние нимбов над их головами померкло, и сами они стояли на пьедесталах уже не так прямо. Квазисфера, однако, по-прежнему излучала удивительный пульсирующий свет. Картер почувствовал, что Древние вновь погрузились в сон, как до его появления, и задумался над тем, от каких космических видений отвлек их своим приходом. Постепенно в его сознание проникло, что странный неторопливый распев был частью ритуального обряда, посредством которого Древнейший погрузил их в особую необычную разновидность сна, так что их сновидения откроют Предельные Врата, пропуском для которых послужит серебряный ключ. Так что теперь Картер знал, что они созерцают бездны беспредельного внешнего пространства, готовясь завершить то, что потребовалось ввиду его присутствия.
Проводник же не присоединился к ним в этом сне и, похоже, усилием мысли управлял этим процессом. Очевидно, он пытался управлять теми образами, которые видят спящие. Картер понял, что каждый из Древних должен сформировать во сне какую-то определенную мысль, композиция которых вызовет проявление, доступное даже его земному восприятию. Когда видения спящих достигнут полного согласования, он сам все увидит, и тогда сможет усилием воли материализовать все, что ни вообразит. Нечто подобное ему доводилось наблюдать на Земле, в Индии, когда проекция совместной воли посвященных преобразовывала воображаемое в осязаемую реальность, а в древности этим славился Атлаанат, о котором до сих пор боятся упоминать вслух.
О том, что представляют собой Предельные Врата и как через них проходить, Картер имел довольно смутное представление, но был охвачен напряженным ожиданием. Он сознавал, что сохранил прежнюю телесную оболочку и сжимает в руке роковой серебряный ключ. Путь ему преграждала каменная глыба, гладкая как стена, и он не мог оторвать взгляд от ее центра. А затем вдруг ощутил, что Древнейший больше не общается с ним потоком мыслей.
Картер впервые по-настоящему осознал, какой устрашающей может быть полная тишина, воцарившаяся как на физическом, так и на ментальном плане. Прежде в этом своем странствии он постоянно ощущал некий ритм, возможно, просто пульсацию дополнительных измерений нашего мира, но теперь вокруг установилась абсолютная тишина бездны. Хотя он ощущал свое тело, но не слышал собственного дыхания, а квазисфера Умр ат-Тавила светилась ровно, без пульсаций. Более яркий, чем у прочих, нимб над прикрытой головой Проводника сиял холодным, будто бы замороженным светом.
У Картера закружилась голова, и ощущение потери ориентации выросло тысячекратно. Странное свечение нимбов лишь подчеркивало кромешность тьмы, окружающей спящих Древних, а вблизи их псевдошестиугольных пьедесталов воздух был пронизан ощущением ошеломительной удаленности. Затем он почувствовал, как какая-то сила подхватила его и бросила в теплые пахучие волны над бездонной пучиной. Он словно бы плыл по знойному, пахнущему розами морю, волны которого разбивались о берега из пылающей бронзы. Великий ужас пронзил Картера, когда он окинул взглядом морскую ширь, отделяющую его от далекого берега. Но в следующий момент тишина была сломлена, и волны заговорили с ним на языке, не использующем никаких слов, да и вообще звуков.
– Служитель Истины стоит по ту сторону добра и зла, – возвестил голос, не обладающий звучанием. – Служитель Истины постигает Все-в-Одном. Служитель Истины знает, что Иллюзия – это Единственная Реальность, а Плоть – это Великий Обманщик.
На поверхности гладкой каменной стены, от центра которой он был не в силах оторвать взгляд, проступили очертания огромной арки, сходной с той, которую он давным-давно видел в темном гроте на далекой Земле с ее тремя измерениями. Он осознал вдруг, что производит манипуляции с серебряным ключом и произносит нараспев заклинание, инстинктивно совершая ритуал вроде того, с помощью которого открыл Внутренние Врата. Ему стало ясно, что розово-пьянящее море, волны которого обдавали теплом его щеки, на самом деле было массивом каменного монолита, сквозь который он проникал под воздействием произносимого им заклинания, усиленного потоками мыслей спящих Древних. По-прежнему полный решимости и не ведающий сомнений, Картер отважно устремился вперед – и через Предельные Врата.
