Артур Дойл - Собака Баскервилей. Этюд в багровых тонах (сборник)
– На улице по-прежнему никого не было?
– Да, можно сказать, никого.
– Что вы имеете в виду?
Лицо констебля расплылось в улыбке.
– Можете мне поверить, я видел много пьяниц в своей жизни, – сказал он. – Но чтобы так напиваться!.. Был там один забулдыга, он даже не мог стоять ровно, держался рукой за решетку на стене и распевал во всю глотку какую-то песню про новое платье Коломбины{82} или что-то в этом духе. Если бы не стена, он бы свалился в грязь.
– Каков он был с виду?
Джона Рэнса, похоже, начало раздражать подобное внимание к этим совершенно не относящимся к делу мелочам.
– С виду пьян как сапожник, – сказал он. – Ночевать ему в участке, если бы у нас не было дел поважнее.
– Лицо… одежда… вы что-нибудь рассмотрели? – нетерпеливо перебил его Холмс.
– А то как же, мы же с Мерчером его даже к стенке прислонили, чтоб он в грязь не свалился… Высокий такой парень, рожа у него красная, подбородок был замотан…
– Достаточно! – вскричал Холмс. – Что с ним случилось потом?
– Не знаю, нам было не до него, – вконец разозлился полицейский. – Я думаю, ничего с ним не случилось, вернулся домой и отсыпается.
– Во что он был одет?
– В коричневое пальто.
– У него в руке не было хлыста?
– Хлыста? Вроде как не было.
– Наверное, он не взял его с собой, – пробормотал мой товарищ. – После этого мимо вас не проезжал кеб?
– Нет.
– Вот вам полсоверена. – Холмс положил на стол монету и поднялся. – Боюсь, Рэнс, вы всю жизнь будете ходить в констеблях. Голова дана для того, чтобы думать, а не в качестве украшения. Этой ночью вы могли заработать сержантские нашивки. Человек, который вчера был у вас в руках, – ключ к разгадке этой тайны. Именно его мы и разыскиваем. Можете не спорить, это так и есть. Пойдемте, доктор.
Мы вместе вышли из комнаты, оставив нашего осведомителя в скептическом расположении духа, но с несколько подпорченным настроением.
– Безмозглый тупица! – горячился Холмс, когда мы возвращались к себе. – Подумать только, иметь такой шанс и не воспользоваться им!
– Мне до сих пор не все понятно. Действительно, внешность этого человека подходит под описание второго участника ночных событий, которое вы дали, но зачем ему нужно было возвращаться в дом? Ведь преступники так себя не ведут.
– Господи, кольцо! Он возвращался за кольцом! Если не удастся выйти на его след, нужно будет ловить его на кольцо. Он клюнет, доктор… Ставлю два к одному, что я поймаю его. Знаете, а я вам благодарен. Если бы не вы, я бы пропустил самое изящное из дел, которые мне приходилось распутывать. Давайте воспользуемся словом из лексикона художников и назовем его этюдом. Этюд в багровых тонах. Убийство багровой нитью вплетается в бесцветный клубок человеческой жизни, и наш долг распутать этот клубок, отделить багровую нить от остальных. Теперь – обедать и на концерт Неруды-Норман. Ее чувство темпа и владение смычком великолепны. Как там звучит эта вещица из Шопена, которую она так восхитительно играет: тра-ла-ла-лира-лира-лэй.
Откинувшись на спинку сиденья кеба, этот детектив-любитель принялся выводить рулады, я же задумался над тем, до чего многосторонним бывает человеческий разум.
Глава V. Кого к нам привело объявление
Утренний променад оказался слишком тяжелым испытанием для моего еще не окрепшего организма, так что ближе к полудню я чувствовал себя как выжатый лимон. Когда Холмс в одиночку отправился на концерт, я лег на диван и попытался задремать. Не получилось. Мой мозг был слишком возбужден всем происшедшим, так что в голову лезли самые необычные мысли и предположения. Стоило закрыть глаза, как мне тут же виделось страшное обезьяноподобное лицо убитого мужчины. Это лицо произвело на меня такое жуткое впечатление, что я поневоле начал испытывать чувство благодарности к тому, кто избавил мир от этого субъекта. Если по внешности можно судить о характере человека, то Енох Джей Дреббер из Кливленда был воплощением зла самого порочного характера. Однако я понимал, что законы равны для всех и порочность жертвы не может оправдать убийцу.
Чем больше я думал, тем маловероятнее мне казалось предположение моего друга об отравлении. Я припомнил, как Холмс обнюхивал губы жертвы, наверняка что-то навело его на эту мысль. Но, с другой стороны, если это не отравление, что же тогда послужило причиной смерти? Ведь на теле не было ни ран, ни следов удушения. И кроме того, чьей это кровью был забрызган весь пол? Следов борьбы не наблюдалось, и у жертвы не было оружия, которым он мог бы ранить противника. Я почувствовал, что, пока не будут найдены ответы на все эти вопросы, забыться сном не удастся ни мне, ни Холмсу. Его невозмутимый и самоуверенный вид убедил меня в том, что у него уже имеется версия, объясняющая все эти факты. Но о том, что это за версия, я не имел ни малейшего представления.
Холмс вернулся очень поздно, настолько поздно, что я догадался, что он успел побывать не только на концерте. Ужин был на столе как раз к его приходу.
– Это было восхитительно, – сказал Холмс, садясь за стол. – Помните, что по поводу музыки говорил Дарвин? Человечество научилось музицировать и воспринимать музыку намного раньше, чем говорить. Может быть, именно поэтому она имеет на нас такое воздействие. Очевидно, у нас в душах живут воспоминания о тех далеких временах, когда мир только начинал развиваться.
– Довольно смелое обобщение, – заметил я.
– Если человек хочет толковать процессы, охватывающие природу, его идеи и должны быть такими же всеобъемлющими, как сама природа, – ответил он. – Но что случилось? На вас лица нет. Это происшествие на Брикстон-роуд так расстроило вас?
– Честно говоря, да, – сказал я. – Хотя после Афганистана мои нервы могли бы быть и покрепче. В Майванде у меня на глазах рубили на куски моих товарищей, и то я не терял самообладания.
– Понимаю. Просто дело в том, что покров тайны стимулирует ваше воображение. Когда у вас не работало воображение, вы и не испытывали страха. Вечернюю газету читали?
– Нет.
– В ней довольно подробное описание этого происшествия. Не упомянуто только о том, что когда тело перекладывали на носилки, на пол упало женское обручальное кольцо. И очень хорошо, что они об этом не упомянули.
– Почему?
– Взгляните на это объявление, – сказал он. – Утром, когда мы вышли из дома на Брикстон-роуд, я разослал его во все газеты.
Холмс бросил на стол передо мной газету и указал, куда смотреть. Это было самое первое объявление в рубрике «Находки». «Сегодня утром на Брикстон-роуд, – говорилось в нем, – между таверной «Белый олень» и Холланд-грув было найдено золотое обручальное кольцо. Обращаться на Бейкер-стрит 221-Б сегодня между 8 и 9 часами вечера. Спросить доктора Ватсона».
– Прошу прощения, что воспользовался вашим именем, – сказал Холмс. – Если бы я указал свое, кто-нибудь из этих болванов мог бы меня узнать и стал совать нос куда не следует.
– Ничего, – ответил я. – Только, если кто-нибудь обратится, кольца-то у меня нет.
– Ошибаетесь, есть, – усмехнулся он и протянул мне кольцо. – Это вполне подойдет. Почти не отличить.
– И кто, по-вашему, должен откликнуться на объявление?
– Человек в коричневом пальто, кто же еще… Наш краснолицый друг в ботинках с квадратными носками. Не придет сам, значит, пришлет помощника.
– Но он может посчитать, что это слишком опасно.
– Вовсе нет, если я правильно себе представляю суть этого дела. А у меня есть основания полагать, что этот человек пойдет на все, чтобы вернуть колечко. Я думаю, что он уронил его, когда наклонился над телом Дреббера, и сразу этого не заметил. Выйдя из дома, преступник обнаружил, что кольцо исчезло, и поспешил обратно, но там уже находилась полиция. Опять же по его вине: он забыл потушить свечку на каминной полке. Ему пришлось притвориться пьяницей, чтобы не вызвать подозрения своим появлением у калитки. А теперь поставьте себя на его место. Задним числом он мог решить, что кольцо выпало у него из кармана, когда он выходил на дорогу. Как он поступит в такой ситуации? Естественно, кинется просматривать в вечерних газетах объявления о находках. И естественно, не сможет не заметить мое. Он обрадуется. С чего бы ему заподозрить здесь ловушку? В его глазах не может быть никакой связи между найденным кольцом и убийством. Он придет. Обязательно. Не пройдет и часа, как мы его увидим.
– И что тогда?
– О, тут вы можете положиться на меня. У вас есть оружие?
– Мой армейский револьвер и несколько патронов к нему.
– Лучше будет почистить его и держать наготове. Это отчаянный человек. Хоть я и рассчитываю застать его врасплох, нужно быть готовым ко всему.
Я отправился в свою комнату и последовал совету моего друга. Когда я вернулся с заряженным револьвером в гостиную, со стола уже было убрано, а Холмс предавался своему любимому занятию – терзал скрипичные струны.
