Валентина Немова - Любить всю жизнь лишь одного
Приняли нас радушно. Под музыку, что доносилась из коридора (там "не наш" Лева играл на аккордеоне, а молодежь танцевала и ликовала), мы, бывшие одноклассники, устроили веселую беседу — вспоминали школьные дни, все наши "хохмы" и проделки. Говорили и о серьезном, о предстоящих экзаменах, признавались друг другу, что очень волнуемся перед сочинением.
Будучи вежливым мальчиком, Ростов представил нас своим соседям, тем, кто в данный момент находился "дома". Несколькими фразами перекинулись мы и с ними.
Тут впервые взглянула я на Геке. Высокий, кажется мягкотелым. Рыжий чуб. Белое, усеянное веснушками лицо. Большой, приоткрытый, безвольный рот. Маленькие серые глаза за стеклами очков. Он мне сразу не понравился чем-то. Я отпустила по его адресу какую-то колкость. К сожалению, не могу вспомнить, что именно мною было сказано. Но он не обиделся и не постарался ответить мне тем же, как поступил бы другой, оказавшись на его месте. Наверное, он посчитал меня слишком "маленькой", чтобы принять брошенный мною вызов и затеять перебранку-состязание в злословии — так я тогда подумала. Мне в тот момент было неизвестно, что он на 12 лет старше меня, что у него уже есть диплом, и обращалась к нему на "ты" и называла "Жоржем". А когда узнала, чуть не сгорела от стыда за то, что позволила себе такую фамильярность. Выглядел он значительно моложе своих лет.
У кого-то из ребят были шахматы, и я стала часто заходить к Леве, чтобы сыграть с ним несколько партий. Проигрывала редко. Парней, которые наблюдали за нашей с Ростовым игрой, это удивляло. Они стали с большим вниманием относиться ко мне. Особенно Геке. Розу, которая почти всегда сопровождала меня, как будто вовсе не замечал, а с меня не сводил глаз. Донимал вопросами. Протестуя против его навязчивости, я стала ему грубить. И так этим увлеклась, что Лева (наш) вынужден был заступиться за товарища. Тогда-то Ростов и рассказал мне о Георгии то, что знал сам, подчеркнув, что Геке — человек незаурядный: исключительно эрудированный, но в то же время простой, добрый, отзывчивый — всем, чем может, помогает друзьям; наверное, талантливый. Пишет стихи. После того как мы с Левой поговорили о Георгии, я стала более терпимо относиться к нему. Он попросил Льва передать мне тетрадку со своими стихотворениями. Я прочитала их. Они понравились мне. В них звучит неподдельное чувство — грусть. Но пессимистическими эти стихи не назовешь. Сожалею, что ничего не выписала из тетради Георгия. А запомнила всего три строчки — они были написаны на обороте его фотокарточки, которая была вложена в тетрадь. Он просил кого-то не забывать его, сетовал, что память о нем будет развеяна временем.
Как дым от моей сигареты.
Вспоминайте меня иногда,
Неудачника, горе-поэта…
Шли дни. Георгию нравилось наше общество. Иногда мы выходили погулять втроем: я, Роза и Лева. Геке присоединялся к нам. Однажды рассказал свою родословную. Его далекие предки немцы. Сам он родился в Ленинграде. Пережил блокаду. В послевоенное время был выслан из северной столицы. Скитался по стране. Был и на фронте. Сначала скрывал, что в его жилах течет кровь германцев. Но как-то проговорился. Его демобилизовали. После этого побывал он в Новосибирске (жил там 7 лет), Магнитогорске, Молотове. Еще в каких-то городах. В Свердловске поселили его два года назад без права выезда. И вот он живет здесь, не имея возможности найти работу, которая соответствовала бы его образованию. Знания у него были очень обширные: истфак он окончил с красным дипломом. Он преподает свой предмет в неполной средней школе, хотя мог бы, я думаю, работать и в старших классах. Во время отпуска подрабатывает, где придется. Таких людей, как он, "зажимают" у нас, будь они хоть пламенными патриотами. Чувство патриотизма постепенно остывает у них, когда приходит осознание того, что никто не нуждается ни в знаниях, ни в умениях его. Такие люди, разочаровавшись в жизни, быстро стареют. Но не все, конечно. Взять, к примеру, нашего Андрея Александровича. Какой он жизнерадостный, веселый, активный человек! А ведь и ему, наверное, нелегко живется. Ведь он чистокровный немец. И его, надо полагать, гоняли по стране, пока он не осел в нашем городе.
В голосе Геке, о чем бы он ни говорил, слышалось уныние, а порою отчаяние. Никакой идеализации действительности, ни "грамма" романтизма. На первых порах он казался мне скептиком. Но Лева, рассказав о его трудном прошлом, сумел вызвать во мне сочувствие к нему. В разговоре я все чаще стала с ним соглашаться, перестала его "подкалывать".
Однако здесь я должна сделать оговорку. Как ни старалась я прислушиваться к тому, что говорили мне Ростов и другие ребята из его комнаты о Георгии, кардинально изменить свое отношение к этому, заслуживающему уважение человеку я не смогла. Как невзлюбила с самой первой встречи с ним, так и продолжала в глубине души недолюбливать, несмотря на все его достоинства и страдания, им пережитые. Слишком много он говорил о себе. Это утомляет.
Однажды мы с Розой заявились в Левину комнату, чтобы узнать, как наш бывший одноклассник сдал какой-то экзамен. Льва дома не было. Посидели, поболтали с другими парнями. Когда же Ростов пришел, Геке повел нас к своему знакомому, которого звали "Юрочкой". Потом еще куда-то. Всю дорогу рассказывал о себе. И я вдруг почувствовала, что он хвастает. Если узнаешь хорошее о человеке от других — это одно. Когда же он сам себя начинает расхваливать — это уже совсем другое. В первом случае ты внимательно слушаешь то, что тебе сообщают. Во втором — ждешь-не дождешься, когда рассказчик замолчит. И так скучно становится! А скуку я не выношу! Достаточно на уроках в школе наскучалась, натерпелась!
Пока мы ходили туда-сюда пешком, я еще воспринимала то, что вещал сосед Ростова, когда же подошли к пруду и сели в лодку (в это время уже совсем стемнело), я, догадавшись, что все, что могло бы меня заинтересовать, Жорж уже поведал нам и теперь будет повторяться, стала я пропускать мимо ушей его россказни…
Ночью пруд, отражая сверкающие вокруг него огни, очень красив. Хочется настигнуть какую-нибудь светлую полосу, плывешь, плывешь, а она все отодвигается и отодвигается. Пруд точно зеркальный и очень тихий. Но многочисленные отдыхающие нарушают покой. Плавая, гоняются друг за другом, плещутся, визжат. Мне нравится, когда лодка движется равномерно, пусть даже быстро, но не меняя скорости. Тогда можно отключиться от реальности и отдаться своим воспоминаниям и переживаниям. Я обрадовалась, когда Роза и Лева перестали тормошить друг друга и громко разговаривать. Отвернулась от Георгия, сидящего рядом со мной, и задумалась.
В этот миг мне так захотелось, чтобы Геке вдруг исчез, а на его месте очутился Алешка. Вспомнила я, как перед отъездом просила Лешку покатать меня в лодке по реке. Он обещал, но не выполнил своего обещания. А казалось бы, что может быть проще — сесть в лодку и поплыть по реке! Покататься в лодке по реке! Размечталась! Он даже писем мне не пишет! А это ведь еще проще. Сделалось мне от таких мыслей очень грустно. Хоть плачь.
Заметив, что я слишком уж присмирела, Георгий решил расшевелить, взбодрить меня. И начал с вопроса, который мне уже осточертел:
— Юля, почему вы такая печальная, о чем вы все время думаете?
— А вы думаете что я сейчас отвечу вам на этот ваш бестактный вопрос?
— Какое интересное у вас лицо, — решил мой поклонник подойти ко мне с другой стороны. — Какое выразительное! Вот оно уже не печальное, вы насмешливо улыбаетесь.
— Вы не правы, — сердитым тоном дала я собеседнику понять, что не перевариваю подхалимаж. — Я не улыбаюсь, я продолжаю грустить.
— А знаете, я заметил: вы очень часто улыбаетесь одними губами, а глаза остаются задумчивыми. Почему?
На все его вопросы был один ответ. Но не признаваться же человеку, с которым познакомилась всего лишь дней десять назад, что безответно люблю другого. Не хватало еще разрыдаться на груди у этого человека. Я крепилась, как могла.
— Знаете, Георгий, мне совершенно безразлично, как я улыбаюсь.
— И все же вы странная. Я таких почти не встречал. Их мало.
— Но вы могли и со мной не встретиться, так что не думаю, что похожих на меня нет.
— Мне хочется поговорить с вами о чем-нибудь.
— Говорите, я буду слушать.
— Почему вы такая сердитая?
— Разве? Никто из моих старых знакомых так не скажет про меня. И потом — давайте подберем другую тему для беседы. Я не люблю обсуждать с кем-то самое себя.
— Даже тогда, когда отзываются о вас хорошо?
— Тем более. Не перевариваю, когда мне льстят.
— Мне хочется сказать о вас словами Симонова. Вам нравятся его стихи?
— Да, очень. Правда, не все.
— Ну вот, хочется так сказать про вас: "…Злая, ветреная, колючая…" — относительно второго не знаю, а первое и третье к вам подходит.
— Да?
— Да. Я запомнил, как вы меня при первой нашей встрече укололи. Так укололи, что…
