Роберт Джоунз - Сила притяжения
Луиза тихонько похрапывала, как щенок, прижав ухо к металлической оконной раме. Во сне ее напряженное лицо, весь день казавшееся почти незнакомым, разгладилось. Чтобы успокоиться, Эммет считал мили на дорожных знаках, а когда автобус погружался в темноту, лихорадочно перечислял в уме все, что им с Луизой понадобится, чтобы начать новую жизнь. Не только дом, все остальное тоже: кровати, одеяла, подушки, постельное белье, столы, стулья, лампы. Нужна не только еда три раза в день, но и тарелки, кастрюли, чашки, соусницы, ложки, вилки, ножи, стаканы. Им нужны рекомендательные письма, паспорта и договор о трудоустройстве, чтобы завести банковский счет. Деньги, чтобы платить за электричество и телефон, какой-нибудь транспорт. А чтобы ходить на работу, нужна одежда. И какие-нибудь навыки. Чтобы общество не отвернулось от них, им нужно завоевать доверие, чего Эммет никогда не умел делать, а с Луизой это и вовсе казалось невозможным.
Когда автобус останавливался, Эммету отчаянно хотелось оставить ее здесь, встать, смешаться с выходящими пассажирами и затеряться в темноте. На каждой новой остановке он поднимал пакет на колени и готовился к выходу, стараясь не разбудить спящую Луизу. Убежать легко. Но каждый раз он медлил, и двери закрывались.
Эммет положил Луизе руку на бедро, надеясь, что между ними проскочит какая-нибудь искра. Он чувствовал, что связан с ней, но не мог понять, что именно их связывает. Он хотел, чтобы нечто серьезное и большое удерживало его и не давало уйти. Желание защитить, любовь. Но ничего такого не было. Только лицо Луизы, которая проснется в одиночестве, удерживало его на месте.
Через шесть часов они подъехали к автозаправочной станции. Водитель четко и внятно объявил: «Канандайгуа». Эммет смотрел, как пассажиры встают и собираются у выхода. Он ждал, исступленно молясь о том, чтобы в автобусе оказался кто-нибудь знакомый, чтобы дальний родственник пришел встретить их и проводить домой. Закралось даже несмелое желание увидеть человека в белом халате, готового схватить их и объявить, что путешествию конец.
Из автобуса вышел последний пассажир. Эммет услышал, как водитель заводит мотор.
— Луиза… Луиза. — Он потряс ее за плечи. Она сонно зашевелилась. — Мы дома.
— Дома? — спросонок ее голос был хрипловатым.
— Мы приехали. — Эммет помог ей собрать вещи в сумку. Взял свой пакет. Затаил дыхание. Обнял Луизу одной рукой за шею, и они вдвоем спустились со ступенек и вышли в ночь.
5
Все пассажиры быстро разбрелись и разъехались, оставив Эммета с Луизой одних на остановке, где был только таксиста, который спал в машине, надвинув кепку на глаза. Эммету хотелось разбудить его и попросить отвезти их в какую-нибудь недорогую гостиницу, но он побоялся, что, интересуясь ночлегом так поздно, они с Луизой покажутся подозрительными. Он посмотрел на часы. 12.07. Автобус отвез их в новый день. Эммет вздохнул с облегчением. Теперь, вспоминая побег, можно говорить себе: «Это было вчера».
Они обошли городок по спирали, постепенно отдаляясь от центра, до самых дальних переулков. Они заглядывали в окна аптеки, почты, к мяснику, на склад. Подолгу рассматривали витрины бесчисленных антикварных магазинов и бутиков. Представляли, как темные офисы утром наполнятся людьми, а через несколько месяцев эти люди будут здороваться с ними, называя их по именам. Разглядывая одежду на манекенах, они представляли, как наденут ее, собираясь к друзьям на вечеринку. Мысленно переставляли мебель к себе в новый дом, развешивали картины и расставляли безделушки. В буфете столовой решили разместить набор голубых стаканов ручной работы. Некоторые районы показались им слишком шумными, другие вполне подходили. А в одном живописном уголке им встретился одноэтажный домик, спрятавшийся в тени дубов, и оба решили, что он будет их мечтой.
За кухонными занавесками в окне дома они увидели мужчину и женщину в халатах. Те разговаривали через стол: две пустые чашки, чайник и две тарелки с остатками еды. Времени — три часа ночи. Женщина потянулась через стол и погладила мужчину по голове. Тот прижал ее руку к своей щеке.
— Мы тоже скоро так будем, — уверенно шепнула Луиза, когда они уходили через кусты, и пожала ему руку.
Эммет не ответил. Но пока они шли вдоль проезжей части и осматривали окрестности, он вспоминал, как часто мечтал о такой близости, которой они только что стали свидетелями. Он хранил эту мечту и надеялся, что она осуществится, едва наладится жизнь. Отправляясь в отпуск с родственниками, Эммет часто задавался вопросом, станет ли он похожим на них, когда заведет собственную семью. Но он терял покой, когда кузены рассказывали об успехах своих детей, о поездках за границу, о спортивных соревнованиях, на которые они ходили, о фильмах, которые видели, и книгах, которые читали. О том, как они ходили в церковь по воскресеньям, и о том, как влюблялись и разводились. Каждодневные домашние дела казались ему баррикадами, на которых человек обороняется от хаоса. Он не принял бы их, как другие, смирившись с тем, что ни на что лучше и надеяться не стоит.
Эммет уже давно не соприкасался с чужой жизнью. Он разучился распознавать человеческие эмоции, потому что знал только одно всепоглощающее чувство — страх. Возможно, он умел испытывать что-то еще, но не знал об этом, потому что потерял все ориентиры. Глядя на Луизу, которая шагала впереди, он пытался вспомнить, как случилось, что именно она стала его единственным в мире компаньоном. Может быть, когда-то он оступился, выбрал неверный путь, который так его изменил. Он мечтал о покое, но не знал, до какой степени сердце его нуждается в трагедии, словно тревога — единственное топливо, что поддерживало в нем жизнь.
Но всю ночь, гуляя с Луизой по городу, он пытался с головой уйти в мечты о новой жизни. Он не позволял себе думать о том, что увиденная ими жизнь недосягаема. Он внушал себе, что ночь перенесет их на месяцы вперед и все мечты сбудутся.
Утром они добрели до палаточного лагеря на окраине, где можно было взять палатку напрокат.
— У нас медовый месяц, — сообщил Эммет администратору лагеря, заполняя анкету. Он записал туда имена: Линдер Фельпс и его жена Роза.
— Роза? — сморщилась Луиза, когда Эммет вернулся к ней с двумя полотенцами и чеком. — Но я не хочу быть Розой. Я буду Сюзанной.
— Мне пришлось срочно выбирать, — сказал Эммет.
— Ненавижу это имя. Звучит, как имя чьей-то тетушки.
— Но уже ничего не изменишь. Так в анкете записано. Между прочим, хорошее имя. Как цветок. Как весна. Как начало.
— Ну да, посреди зимы, — сказала Луиза, направляясь к туалетным кабинкам, расположенным у входа в лагерь.
Чтобы ее задобрить, Эммет предложил позавтракать в местной столовой. Луиза и правда оживилась, когда официантка положила перед ними трехстраничное меню.
Эммет заказал французский тост. Луиза внимательно изучила написанный от руки список фирменных специальных блюд и закричала:
— Подозреваю, что блины с голубикой должны быть ничего себе. Ну-ка, поглядим. Да, и деревенские колбаски, и два яйца-пашот, и клубничный коктейль. Вы добавляете туда солод? Пшеничный тост с маслом, и только попробуйте мне подсунуть маргарин. Я по запаху учую.
— Это все? — спросила официантка. Эммет заметил, как она подняла выщипанную бровь и переглянулась с поваром, наблюдающим из-за стойки.
— Может, еще томатный сок и эту… плюшку с сыром. Если только она свежая. — Луиза жадно потерла руки.
Когда принесли еду, над столом повисли мясные запахи вперемешку со сладкими, и у Эммета застрял комок в горле. Луиза тем временем разрезала яйца и колбасу вилкой. Щедро намазала тост маслом вместе с петрушкой, лежащей у края блюдца. Облила блины шоколадным сиропом, насыпала в коктейль сахара и размешала пластмассовой трубочкой. Ее завтрак превратился в буйство красок: голубые, розовые, желтые и коричневые, плюс реки растаявшего масла и жира.
— Мммм, вкусно, — причмокивала Луиза, отправляя в рот вилку за вилкой. Петрушка застряла у нее в зубах, словно клочки свежескошенной травы. — Супер, вкуснятина. — В ее устах это звучало как заклинание. Она то и дело смачно откашливалась, будто заглатывала устриц. — Класс.
Эммет сосредоточился на своей тарелке. Воткнув нож в булку, он увидел, как треснула корочка и под ней появилась сероватая мякоть, похожая на плоть какого-то морского животного. Квадратики масла напоминали потускневшую пластмассу. «Это еда, — внушал он себе. — Все продукты натуральные». Эммет попытался представить свежие яйца, этим же утром найденные в теплой соломе, горячий хлеб, только что вынутый из печки и завернутый в целлофановый пакет, масло, сбитое из свежих сливок в маслобойке. Но все равно запахи еды вызывали тошноту. Он сильно захотел пить и попросил официантку принести воды, как утопающий умоляет о помощи.
