Там, где кончается волшебство - Джойс Грэм

Я посмотрела на белье, такое хлесткое и хрусткое, отбеленное и высушенное на солнце. Со злости ринулась на него, запутываясь в простынях, и потащила за собой все, что было на веревке, утягивая столько, сколько могла, и сбрасывая все на влажную землю рядом с колонкой. Я с визгом пинала белое белье. Я с воем упала на колени и принялась втирать красивые, чистые простыни в грязь, пока они не стали черными и гадкими. Потом с рычанием принялась их рвать. Они не рвались. Тогда я зарыдала и рухнула на груду перепачканного белья.

Уильям навис надо мной, выпятив нижнюю губу и глядя куда-то за калитку. Он выглядел смущенным.

– Вставай, Осока.

– Уильям, я схожу с ума? Да?

– Давай же, поднимайся.

– Я ненавижу стирку, – стенала я. – Ненавижу.

– Я знаю. Вставай. Пойдем в дом. Нам нужно немного подымить.

– Подымить? Это еще зачем?

– Чтобы утихомирить пчел, – ответил он.

Я чувствовала себя такой несчастной. Все рыдала и рыдала, а в итоге не удержалась и спросила:

– Вы с Мамочкой когда-то были любовниками?

– Возможно, были. Мы все когда-то были юными. Но потом все пошло наперекосяк. Догадываюсь, почему ты спрашиваешь, но я, черт побери, не твой папаша.

Я встала.

– Тогда ты отец Джудит?

– Насколько мужчина может быть в этом уверен – да. – Уильям подобрал с земли груду испорченного белья и понес ее в дом. – Придется тебе стирать все заново, – изрек он.

31

По окончании следующего занятия МММ отвела меня в сторону и сообщила удручающие новости. Администрация порылась в моих бумагах и не обнаружила ни единого документа, указывающего на наличие базовой акушерской квалификации. А это являлось обязательным условием для прохождения курса. В руках у МММ была моя анкета, где против пункта, являюсь ли я квалифицированной акушеркой, стояла жирная галочка. Соседнее же окошко, запрашивающее мой регистрационный номер, пустовало.

Я предположила, что поставила галочку случайно, не будучи привычной к заполнению анкет.

Казалось, МММ растеряна. Она сняла очки и покосилась на меня с сомнением. В раздумье пососала дужку. Как это могло случиться, негодовала она, ведь это же невозможно, и, главное, как обидно – ведь я, оказывается, была ее самой многообещающей студенткой. Последнее явилось для меня новостью, но что толку. Я поинтересовалась, могу ли я хотя бы посещать оставшиеся лекции, но она призналась, что не видит в этом никакого смысла. Без базовой квалификации мне все равно не получить диплом.

Домой я добиралась долго. Наверное, у меня все было на лице написано, потому что никто не останавливался. Стоял чудесный весенний вечер; в кронах деревьев, как оглашенные, галдели дрозды, но меня все это не трогало. Когда на ступеньке моего дома я увидела Артура, то очень обрадовалась. Мне так хотелось отвлечься от всех этих тягостных мыслей.

– И сколько ты тут уже торчишь?

– Недолго. Не хочешь прогуляться до «Льва»?

Я никогда не бывала в «Красном льве», хотя проходила мимо не меньше сотни раз и каждый раз гадала, как там внутри, – поэтому согласилась моментально. В пабе стояли тишь да покой. Два седеньких старца сидели по разным концам барной стойки, потягивали слабое пиво и вдохновенно игнорировали друг друга. За столиком, взявшись за руки, шепталась парочка. На стенке в стеклянном коробе висела мумифицированная щука. Такое ощущение, что хозяин довольно хорошо знал Артура. Я не могла решить, что выпить. Он посоветовал какой-то бейбичам, сославшись на то, что большинство клиенток выбирают именно его. Ну, я его и заказала. Артур принес себе пинту горького, а мне – бейбичам.

Мы сели за столик. Артур поставил на картонную подставку пиво, я поставила на подставку бейбичам. Артур потягивал пиво, а я потягивала бейбичам. Напиток оказался шипучим и приторным; от пузырьков и сахара у меня, видно, голова слегка поехала, потому что я вдруг кое-что вспомнила, касающееся Артура, и захихикала – впервые после смерти Мамочки.

– Что?

– Ничего, – ответила я.

– Ну что, скажи?

Я замотала головой. На самом деле, вспомнила его гигантскую штуку, как она в тот раз стояла, и задумалась, опала ли она когда-нибудь.

– Ну как тебе бейбичам?

– Довольно вкусно. Не то чтобы безумно, но…

– Безумно и не надо.

– Ну да, не надо.

Я выпила еще немного, чтобы Артур не подумал, будто мне не нравится. Потом осмотрелась. Один из стариков таращился на меня через пивную кружку. Я провела рукой по стриженой башке.

Артур поведал мне свои хорошие новости. Его избрали держателем одной из трех «бутылок», а точнее, бочонков эля на Пасхальном параде в Халлатоне. Там ежегодно проводился старинный фестиваль, носящий длинное название «Урви заячий пирог и пни бутылку». Среди местной гопоты держатель «бутылки» приравнивался к небожителям. Артура просто распирало от гордости, когда он мне это рассказывал.

– Артур, как здорово!

– Скажи же?

– Чудесно.

Мы снова поглазели по сторонам. Артур откашлялся:

– Осока, они тебя в покое не оставят.

– Да ладно! – сказала я с напускной беззаботностью.

– Тебе необходим заступник. Защитник.

– Ты мог бы им стать, Артур? Ты стал бы меня защищать?

– Конечно стал бы, – произнес Артур и отхлебнул от пинты горького. Клочок густой пены повис у него на верхней губе. – Стал бы, если бы знал как.

– Приятно. – (Неожиданно в тишине раздался смех. Он шел откуда-то из другого конца помещения.) – Там еще комната?

– Ага. Курильная. В ней пиво чуть дешевле. Мы иногда садимся там с парнями из байкерского клуба.

– Бьюсь об заклад, хохочете до упаду.

– Хохочем. – Иронии он не уловил. – Так вот про эту комнату. Когда ты там, тебя не видно; зато тебе хорошо слышно, что говорят здесь. Я как-то случайно подслушал разговор Винаблза с Джейн Лоут. Чуешь, куда ветер дует? Оказывается, это он ее обрюхатил. Она ему сказала, что ходила к Мамочке, а он ей: «Это все без толку, прими вот что». Я собирался рассказать тебе еще тогда, когда приходил на ужин, но сама знаешь, как все вышло. – Вспомнив тот памятный вечер, Артур приуныл и уткнулся в пиво.

– Что это было? Что он ей дал?

– Откуда мне знать. Я слышал, но ничего не видел. Я только помню, как он сказал, что это верное средство.

Я поглазела на пузырьки в стакане. Подумала сразу о нескольких вещах, которые Винаблз мог всучить несчастной девушке. Но главным образом подумала о бедной Мамочке. Теперь я точно знала, что не ее ошибка убила Джейн Лоут, – а ведь она с такой мыслью сошла в могилу.

– Еще стаканчик? – поинтересовался Артур.

– Нет, – улыбнулась я. – Одного вполне достаточно.

Артур проводил меня до дома. Мы некоторое время постояли у калитки. Сошлись на том, что вечер выдался прекрасный. Я посмотрела на звезды, и Артур спросил, что я пытаюсь разглядеть.

– Спутники. Советские и всякие другие.

Он рассказал мне, что недавно в космос запустили первый коммерческий спутник. Я понятия не имела, что это за штука.

– Не государственный, Осока. Частный. На частные деньги.

Я обалдела.

– Ты хочешь сказать, кто угодно может запросто отправить в небо спутник?

– Если хватит денег, то да.

– Но это же кошмар!

Артур пожал плечами. Сначала я хотела рассказать ему тоскливую историю о мертвых собачках и обезьянках в космосе, но потом решила, что это неромантично. Мне показалось, он собирался меня поцеловать. Но почему-то передумал. Я несколько расстроилась, когда он просто пожелал спокойной ночи.

На следующее утро мне принесли письмо. Я вроде поняла его смысл, но не знала, как правильно ответить, поэтому отправилась к тому, кто знал. На ферме Люк, Чез и еще двое хиппанов достраивали монструозного размера теплицу. Когда я подошла, Чез шпатлевал швы между стеклами. Все руки у него были заляпаны замазкой. Набравшись храбрости, я произнесла:

– Я все еще не до конца уверена, что ошиблась, но если это так – прости меня, очень прошу, прости. Хотя я не уверена. – И с этими словами я развернулась и зашагала дальше.