Чарльз Диккенс - Письма 1855-1870
Буффало стал крупным и важным городом; здесь множество немцев и ирландцев. Однако любопытно, что по мере нашего продвижения к западу красота американских женщин как бы вымирает, и повсюду встречаются женские лица, в которых беспорядочная смесь немецких, ирландских, западноамериканских и канадских черт еще не слилась и не сплавилась в единое целое. Обычно на наших вечерах можно увидеть множество красивых женщин, но вчера во всей толпе их не нашлось бы и десятка и все лица были тупые. Сейчас, прогуливаясь по улицам, я наблюдал то же самое...
Зима была настолько суровой, что гостиница на английской стороне Ниагары (там самый лучший вид на водопад, почему она и предпочтительнее) еще не открылась. Поэтому нам волей-неволей пришлось остановиться в американской гостинице, откуда нам в ответ на нашу телеграмму протелеграфировали: "Все требования мистера Диккенса будут удовлетворены". Пока что я видел не больше двух очень скверных гостиниц. Я был в некоторых, где можно было, как здесь говорят, "утонуть в помоях", но мне удавалось прекрасно устроиться. "Утонуть в помоях" в данном случае означает грязь и беспорядок. Это весьма красочное выражение имеет множество значений. Филдс на днях приценивался к бочонку хереса. "Знаете, мистер Филдс, - сказал ему виноторговец, - цена, понятное дело, зависит от качества. Если вы хотите "утонуть в помоях", я могу продать вам немного хереса по дешевке..."
197
ДЖ С. ПАРКИНСОНУ *
Редакция журнала "Круглый год",
четверг, 4 июня 1868 г.
Уважаемый мистер Паркинсон,
В парламент внесен небольшой законопроект (я забыл, кем именно) о предоставлении замужней женщине права распоряжаться своим собственным заработком.
Я очень хотел бы выступить - в разумных пределах - в защиту женского пола и упомянуть о лишениях, на которые теперешний запрет обрекает женщину, связанную с пьяным, распутным и расточительным мужем. Она хочет его поддержать и фактически поддерживает, но ее жалкие заработки у нее все время вымогают.
Дело обстоит следующим образом: мы отлично знаем, что этот законопроект не пройдет, но разве разумно и справедливо отказываться от возможности хотя бы частично исправить зло, проистекающее из нашего закона о браке и разводе? Допустим, то, что епископы, священники и дьяконы говорят нам о святости брака, нерасторжимости брачных уз и т. д. и т. д., правда. Допустим, все это направлено к общему благу, но разве не могли бы и не должны были бы мы в случае, подобном этому, помочь слабой и обиженной стороне?
Возьмем противоположный случай - работящий человек и пропойца-жена, связанная с ним до конца его дней. Если он не должен иметь возможности развестись - для общего блага, то "общее благо" должно в свою очередь наказать эту женщину.
Нет ли у Вас желания заняться этим вопросом?
198
У. Г. УИЛСУ
Гэдсхилл, Хайхем близ Рочестера, Кент,
воскресенье, 26 июля 1868 г.
Дорогой Уилс,
Сегодня я с радостью получил Ваше письмо от 22-го. Прежде чем попасть ко мне в руки, оно дважды совершило путь между Гэдсхиллом и редакцией.
Статью о милиции написал Сидни Блэнчард *. В его оправдание должен сказать, что она несколько недель была в наборе, но я никак не мог поместить ее раньше. Я очень внимательно отнесся к номерам и выбирал очень тщательно. Сейчас в наборе две статьи Сейла. Не так чтобы очень интересные.
Я все время был и, что еще хуже, до сих пор нахожусь в отчаянии по поводу рождественского номера. Мне не приходит в голову ни одной хоть сколько-нибудь сносной мысли, хотя весь этот месяц я старался изо всех сил. Я придумал уже столько этих рождественских номеров, и все они в конце концов настолько никуда не годятся с этими вставными эпизодами и отсутствием единства и оригинальности, что меня от них просто тошнит. Я серьезно подумываю о том, не отказаться ли совсем от рождественского номера! Для работы над ним остаются только август и сентябрь (в октябре я начинаю читать), а я его еще _не вижу_.
Совершенно согласен с Вами по поводу "Лунного камня". Построение его невыносимо скучно, и, кроме того, он проникнут каким-то назойливым самомнением, которое ожесточает читателей.
Привет миссис Уилс. Всего Вам наилучшего.
Любящий.
Несчастный Джордж Кеттермол умер *. Он был очень, очень беден. Семья осталась совершенно без средств - сплошные долги и нищета.
199
Г. У. РАСДЕНУ
Гэдсхилл, Хайхем близ Рочестера, Кент,
24 августа 1868 г.
Сэр!
Мне следовало бы написать Вам раньше, но я всего лишь три месяца назад возвратился из Соединенных Штатов и с тех пор никак не мог решить, когда и как отправить моего младшего сына к его брату Альфреду.
Теперь выяснилось, что он едет на корабле "Сассекс", о чем я извещаю Альфреда с этой почтой.
Я весьма озабочен тем, что Вы считаете необходимым приносить извинения по поводу Вашей "Австралийской поэмы". Когда мистер Скотт прислал ее мне, я в ответ написал ему письмо, в котором указал на сравнительные размеры целого номера "Круглого года" и "Поэмы". Я также сообщил ему, что, если бы даже можно было устранить это непреодолимое препятствие (что само по себе невозможно), я вес равно не считаю ее тему интересной для широкой английской публики, ибо последняя интересуется переселенцами, а отнюдь не коренными жителями Австралии. Но мне кажется, я также сообщил ему, что сам я прочитал поэму с большим интересом и убедился, что она написана необычайно легко и с большим вкусом.
Не знаю, как мне благодарить Вас за Ваше доброе отношение к Альфреду. Я убежден, что он это чувствует и преисполнен желания его заслужить, и это для него очень полезно. Ваш отчет о нем доставил мне несказанное облегчение, и моя благодарность Вам безгранична.
Надеюсь, среди бушующих валов колониальной жизни у Вас остается время для того, чтобы испросить совета как у бодрых, так и у мрачных пророков, которые лучше любого из нас осведомлены о положении вещей здесь, на родине. Я твердо убежден, что все изменения, которые может вызвать новый билль о реформе, будут весьма постепенными и чрезвычайно полезными.
Множество людей, принадлежащих к среднему классу, которые прежде голосовали редко или не голосовали вообще, будут голосовать теперь, и большая часть новых избирателей будет в общем относиться к своим обязанностям более разумно и будет более серьезно стремиться направить их к общему благу, нежели самоуверенная публика, распевающая "Правь, Британия", "Наша славная старая англиканская церковь" и иже с ними.
Если я смогу когда-либо быть полезным кому-либо из Ваших друзей, едущих на родину, сообщите мне. Я буду искренне рад любой возможности доказать, что моя сердечная преданность Вам - не одни лишь пустые слова.
200
У. Ф. де СЭРЖА
Гэдсхилл, Хайхем близ Рочестера, Кент,
среда, 26 августа 1868 г.
Дорогой Сэржа,
Я был очень обрадован, получив несколько дней тому назад Ваше письмо.
Холодная американская зима (редкое явление даже для этого сурового климата) и напряженная работа были для меня тяжелым испытанием. Невралгия и простуды осаждали меня либо поочередно, либо сразу, и по ночам мне частенько приходилось очень туго. Но морское путешествие чудодейственным образом восстановило мое здоровье, и с тех пор я чувствую себя превосходно, хотя немного устал. Сейчас я готовлюсь к заключительному туру в Англии, Шотландии и Ирландии. Он начнется 6-го октября и, очевидно, продлится с небольшими перерывами до июня. Американская экспедиция сопровождалась весьма значительным пятизначным доходом, несмотря на то, что (не доверяя американским ценным бумагам) я покупал золото по курсу 142 и щедро оплачивал большой штат...
Главная тема разговоров в Англии - ужасная катастрофа с ирландским почтовым поездом. Полагают, что керосин (известный как сильное анестезирующее средство) почти мгновенно лишил несчастных обожженных людей всякой чувствительности. На моей нервной системе все еще сказываются последствия катастрофы в Стэпльхерсте, в которую я попал три года назад. У меня до сих пор бывают внезапные приступы страха, даже когда я еду в двуколке, - беспричинные, но тем не менее совершенно непреодолимые. Прежде я с легкостью правил экипажем, запряженным парой лошадей, в самых многолюдных кварталах Лондона. Теперь я не могу спокойно ездить в экипаже по здешним сельским дорогам и сомневаюсь, смогу ли когда-нибудь ездить верхом. Мой секретарь и бессменный спутник так хорошо изучил эти странные припадки, овладевающие мною в железнодорожных вагонах, что немедленно извлекает бренди, которое вызывает прилив крови к сердцу и общее повышение тонуса. Не помню, говорил ли я Вам, что после катастрофы мои часы (хронометр) перестали точно ходить. Вот почему ирландская катастрофа, естественно, вызывает в моей памяти все ужасы, которые я видел в тот день.
Единственную здешнюю новость Вы знаете не хуже меня, а именно, что страна гибнет, что церковь гибнет, и обе они так привыкли гибнуть, что будут превосходно жить дальше...
