Сергей Минутин - Странник и Шалопай
Да что там рассуждать, не просто «Чистый Дух» понять, но нам для понимания дана и выбора свобода. Свобода выбора такая же причина, дающая нам жизнь, чтоб мы шагали к Богу.
Для нас причина — это вопрос Веры, но в понимании её мы не сильны, хотя давно пора понять, что к Богу все идут через знание, абсолютное знание Его причин, по которым он всех зовёт обратно. И зов Его мы называем Верой в нас. Но трудно слышать зов, когда и условия, и среда искажены то атеизмом, то с точностью наоборот — религиозным фанатизмом, то страшным их гибридом, опустошившим Германию с Россией.
Здесь важно знать, что от количества вождей, попов, церквей и мавзолеев ничего не зависит в реализации причины Бога.
Вот следствия причин совсем другое дело. Умелый «регулировщик», «оседлав» причину, провозгласив себя «наместником» Его, способен сбить с истинного пути целые народы.
И тут внимание всеобщее хочу привлечь к тому, что народы состоят из отдельных людей, которым думать и искать никто не может запретить, по крайней мере, про себя. А если всё очень скверно, то и не думать вовсе, но и не делать того, чего не понимаешь сам.
Шалопай не сразу шалопаем стал, но распознав причину и уяснив, что жизнь вокруг из следствий состоит, и следствий скверных, ни кем другим он стать уже не мог.
Чем больше Шалопай углублялся в поиски причины, тем больше отрешался он от жизни.
А думал он примерно так: «Кого из Господа народы сотворили. Ну прямо маршал, а не Бог. Ввели в основу почитанья армейский принцип исполнения приказов. Приказ родит голова маршала, а исполнение ложится на солдат. Но маршал часто туп, а солдат — смертен. Раз так, то и приказы лучше искажать во имя спасения солдат».
Я тут с Шалопаем полностью согласен, Россия пустыми головами маршалов своих сгубила много поколений. Но между тем, и к счастью общему, народ находит силы подниматься вновь, а это значительно важнее. За этим фактом виден Бог.
Важнее, ибо такой народ, в совершенно жутких условиях и среде, способен к созиданью вновь и вновь, а это значит, что всё же он един и слышит зов Бога.
Уместно завершая мысли Шалопая, упомянуть последствия тех следствий, что так причину искажают. Последствия, конечно, путь не завершают. Последствия — есть Страшный суд, и страшен он нам тем, что за свободный выбор свой придётся отвечать.
Да, есть свобода выбора за искажение причины своего рожденья. И этот выбор возможен в пользу большого удовольствия от текущей жизни, от вкуса всех плодов её запретных, где власть, могущество стоят на первом месте. Секс, кстати, на последнем, но не о сексе книжка эта.
Что есть последствия? Простое искупленье своих действий, отличных от причины, данной Богом на наше проживанье здесь, на искупленье следствий, что успеваем мы натворить за свою жизнь. А если б было по–другому? Представь себе сколько проблем для множества людей создают те, кто жив одной корыстью, мнимым могуществом своим. Представил. Это же не просто страх, а уже — ужас.
Умирал Шалопай вполне умиротворённо с самим собой, уже он слышал Бога, когда шептал: «Нагадивши, придётся убирать. Если поймёте это, люди, не захотите сами гадить». И самолёт упал, с ним вместе грохнулся и Шалопай. На месте катастрофы его останки не искали, сгорело всё, включая полис из ОСАГО.
Глава восьмая
«Кадры решают все»
Небесные чиновники с любопытством рассматривали прибывшего к ним «усопшего» и переговаривались.
— Седой, хотя красив, и даже след благородства виден.
— Куда мы его отправим, в Ад или в Рай? — тихо спросил чиновник, отвечающий в филиале «небесной канцелярии» за миграционную службу у небесного летописца, ведущего учёт происходящих на Земле событий.
— Для Ада он не так уж и плох по своей прожитой жизни, — вступился за усопшего небесный летописец.
— Откуда он к нам прибыл? — громко спросил небесный кадровик.
— А откуда к нам прибывают? — вяло на вопрос вопросом ответил чиновник миграционной службы. Он сам прибыл недавно с Земли и сразу же хотел вернуться обратно, но его оставили, пока поработать на общее благо. К такому повороту событий он был совершенно не готов. На Земле он «разводил» сограждан на «крутые бабки», затем бегал от них, отстреливался и отбивался, словом, жил, и вдруг покой, забота об общечеловеческом благе. Он никак не мог привыкнуть к этому и всё время ворчал.
— А поточнее? — повторил вопрос кадровик.
— Поточнее — из России, — добавил всё тот же чиновник.
— Ну, после России, с ее «перегревом», каким чертом и котлом ты его испугаешь? — вступился за «усопшего» небесный кадровик.
— Тогда в Рай, — констатировал чиновник миграционной службы, опасаясь перечить кадровику, с которым уже начал налаживать контакт по своей отправке обратно на Землю.
— Могут возникнуть проблемы, он наверняка еще не достиг примирения и единения с самим собой. Видишь, как озабочена личность. Она всё время что — то хочет. Вся так и искрится и разрывается на части, — заметил небесный аналитик.
— Зато сущность сияет вполне ровно, — стоял на своём кадровик. «Усопший» ему явно нравился, и он уже строил на его счёт свои планы.
— Сияет, только отдельно от своей личности, — опять заныл аналитик.
— Но согласись, что он, пожалуй, лучшая из душ, что за последний десяток лет поступила с Земли, — заметил кадровик.
— Может, того, обратно на Землю, с формулировкой «для прохождения дальнейшего пути», — напоминая о себе, сказал чиновник небесной миграционной службы.
— А как его имя, не по свидетельству о смерти, а то, с которым он жил? — спросил аналитик.
— «Странник», — тихо произнёс летописец, — В книге судеб он носит это имя с самого своего рождения, ещё с самого первого рождения.
— Судя по поведению его личности, он так и не успел найти то, что искал. Может, действительно, обратно на Землю? — не успокаивался чиновник миграционной службы.
Но тут небесная канцелярия ярко осветилась голубым светом, и все услышали тихий, ровный и очень красивый голос: «Подготовьте к отправке на Землю приличную душу, но с неопределенным положением».
Получив задание, чиновники небесного филиала приуныли. Они уже давно привыкли к определённым правилам работы с Землей, которые были просты, понятны и состояли из пяти пунктов:
— Пункт первый запрещал отзывать с Земли «помазанников».
Так называемые «помазанники», ещё их называли элитой общества, разрабатывали концепцию развития цивилизации на Земле. Они были назначены управлять разрозненными народами, создавать им трудности и экстремальные ситуации; вести мир к всеобщей глобализации с одной целью: заставить народы думать и искать смысл своей жизни, не для каждого тела самостоятельно, а для всех один.
Попыток такой глобализации было много, но все неудачные. Отдельные люди никак не хотели признавать общую цель «масс» и постоянно «уклонялись» от «истинного», так сказать, пути. Одной из последних попыток глобализации была попытка совершения «мировой революции», где общим телом должен был стать «пролетариат», а смыслом жизни «светлое будущее».
С пролетариатом жить было хорошо, хотя и не всем, поэтому для многих «помазанников» этот путь стал последним. Но «помазанники» от этого умнее не стали. И, как раньше, пошли «другим, прежним, путём». Они стали высаживать и к месту, и просто так по всей Земле свой авангард — Вооружённые силы, с целью доказательства, просвещения и убеждения правильности другого, прежнего, намеченного ими пути. Словом, «помазанники» составляли земную элиту, они сами себя возвеличивали и канонизировали или наоборот проклинали, отлучали и низводили до земной пыли.
Многие тысячелетия народы прислушивались к «помазанникам», а многие и беспрекословно подчинялись, участвуя в строительстве усыпальных пирамид, которые затем помельчали до мавзолеев, затем до финансовых пирамид, как, впрочем, и сами «помазанники». Жили они в основном счастливо, хотя бывали периоды, когда и «уклонисты» рождали своих героев. Из наиболее известных стали такие, как Спартак, Пугачёв, Степан Разин, из последних — Че Гевара, Сальвадор Альендэ. Были и другие.
«Помазанники», конечно, хотели бы стереть память о них в массах. Но так как это не гарантировало того, что новых героев толпы вновь не родят, приходилось их тоже канонизировать, писать о них книги. В книгах для самых непонятливых читателей особенно ярко описывался конец героя в виде распятия на кресте, четвертования, отрубания головы, попадания самонаводящейся ракеты т. п.
Применялись и другие методы сдерживания народной склонности растить героев. В некоторых странах возникали одноимённые героям общества. Например, общество «спартаковцев». Здесь надо отметить, что всегда находился какой–нибудь белый гусь, который портил всё стадо гагача: «Спартак — чемпион!», и часто сначала одинокое «га–га» перерастало в мощный рёв со всеми вытекающими последствиями. Но «общество спартаковцев» — это не отдельный герой со своей свободной волей, а вполне управляемое сообщество болельщиков за одну из футбольных команд, совершенно безвредных для «помазанников».
