Ингвалл Свинсос - Том в горах
* * *
- Как там наш Том сегодня? - беспокоилась Лиза. - Неужели в лесу праздник встречает? Только что кончился праздничный ужин, предстоял хоровод вокруг ёлки. Услышав, как хорошо Том устроился на сетере, Лиза и Пер обрадовались. Ничего, что папа не смог его поймать. Главное, Том жив и получил рождественское угощение. А летом они сумеют его приманить! - Конечно, в доме! - ответил отец. И мама добавила: - Сегодня он вместе со своим другом вдоволь мяса поест, напьётся молока. Будет у них праздник не хуже, чем у нас! Пер и Лиза улыбались. Кончились все тревоги, придёт пора - Том опять будет дома! Пер ничуть не сомневался в этом. Папа и мама согласились: мол, конечно, будет. Но озабоченные взгляды, которыми они обменялись, говорили иное. Ведь это почти невозможное дело приручить одичалого кота...
* * *
Пелле совсем выздоровел, рана на задней лапе затянулась, чуть-чуть только прихрамывал. Весь день он вместе с Томом по лесу бродил, ни на миг с ним не разлучался. Том был атаманом, всегда шёл впереди. За его спиной Пелле чувствовал себя спокойно, ведь Том ничего не страшился, разве головой поведёт, если мелькнёт за деревьями рыжий лисий хвост. Поначалу-то Пелле вздрагивал и бросался на ближайшую сосну или берёзу. Но потом он приметил, что лисы не смеют на Тома нападать, и перестал так бояться. Ведь он на себе испытал силу друга, когда они дома затевали возню. Конечно, Том его шутя тузил, для потехи, да уж больно лапа тяжёлая, Пелле от его тумака кувырком летел. А однажды Том встретил в лесу зверя, который оказался посильнее его... В тот день друзья отправились на охоту. Оттепель и мелкий дождь съели почти весь первый снег, зато сверху застыла твёрдая корка, по которой коты могли идти не проваливаясь. Как всегда, впереди трусил Том; Пелле семенил следом, такой махонький рядом со своим рослым другом. Вдруг на тропе перед ними - зверь. Как из-под земли вырос. Друзья остановились. Вот так чудовище! Роста невысокого, и длиной не больше лисы. Зато какое грубое, плотное сложение, голова плоская, толстые, косматые лапы... Выгнув спину, Том зашипел, даже в горле что-то заклокотало. И припал к снегу, сжался, а голову вперёд вытянул, и глаза его стали большими, жёлтыми. Пелле, стоя за ним, рыскал во все стороны взглядом, измерял расстояние до ближайшего дерева. Чуял он: надвигается грозная опасность. Хоть Пелле не видел прежде этого зверя, но чувствовал, что он пострашнее лисы. А Том, помня свою победу над лисой, изготовился к схватке. Глаза его стали ещё желтее, высунулись кривые когти... До сих пор странный зверь стоял неподвижно, не сводя глаз с Тома. Вдруг тронулся с места и пошёл прямо на него. И походка-то необычная, скользящая, не то идёт, не то бежит. Ближе, ближе... Том точно врос в снег, глаза его метали искры. А зверь словно не признавал никакой опасности, знай наступает, метя мехом снег. Он будто плыл, качаясь на толстых лапах. Том напрягся... Прыжок! Словно расправилась стальная пружина! И взрыв это когда два зверя встретились. Закружились, завертелись колесом по снегу в вихре клочьев шерсти! А Пелле стрелой метнулся вверх по сосне. Визг, вой, рычанье... Битва продолжалась - не разберёшь, где Том, где зверь. И уже красные пятна на снегу. Внезапно один из противников вырвался из схватки и взлетел в воздух. Том! Спасаясь бегством, он ринулся в лес. Пелле - за ним, соскочив с дерева. А зверь встряхнулся и затрусил вдогонку за котами. На плоской голове меж ушей алела кровь. Том и Пелле, не теряя времени, шмыгнули в свой лаз в двери. Когда зверь подоспел к сетеру, они сидели уже на чердаке. Зверь понюхал дверь, сунул плоскую голову в дыру, снова понюхал. Капельки крови падали с его морды на каменную плиту крыльца. Он не очень-то был расположен продолжать драку, да и не пролезть, великоват для такого лаза. Зверь ещё постоял, нюхая и слизывая кровь с морды. Потом побежал прочь странной трусцой, метя мехом снег. Росомаха - вот кто это был.
* * *
После схватки с росомахой - самым сильным и опасным из всех лесных хищников - Том и Пелле много дней не выходили из дома. Длинная глубокая рана протянулась вдоль спины Тома. Он и Пелле попеременно зализывали её. Страшный коготь росомахи такой след оставил, что просто чудо, как Том выжил. Первые дни после боя он был совсем плох. Когда же они наконец снова вышли на охоту, Том уже не был таким самоуверенным. Внимательно смотрел во все стороны: не покажется ли серый зверь с плоской головой и толстыми косматыми лапами. Зверь, который в десять раз хитрее лисы и в двадцать раз сильнее её. Не так уж велик ростом, а может убитого оленёнка и десять и двадцать километров тащить!.. Во время одной из своих вылазок в лес Том и Пелле приметили на большой сосне потешного зверька. Долго они глядели, как юркий комочек быстро скачет с ветки на ветку. Вдруг Том как сорвётся с места - и к сосне, и шорк, шорк когтями, вверх по стволу ринулся, раздирая кору. Держись, зверушка! Добрался до первого сука и запрыгал с ветки на ветку. А белка (это она была) языком щёлкает, точно подбадривает его: "Давай! Давай!" Длинный бурый хвост лежит на ветке, так красиво распушился. Глаза Тома огнём пылали: сейчас я тебя! Вот уж совсем близко, одним прыжком достать можно, да больно густо ветки растут. Ничего, не уйдёт. Не знал наш Том, что за создание белка, до сих пор не встречал ни разу. И вот уже осталось только лапу протянуть. Вдруг белка - прыг! Летит в воздухе, хвост метлой. Миг, она уже на другой ветке, гораздо выше, и опять языком прищёлкивает, точно дразнится. А почему ей и не подразнить кота? Она великолепно знала, что ему за ней никак не поспеть. Нет того зверя, который угнался бы за белкой на дереве. Вот если она спустится вниз на землю, там лиса и другие хищники могут легко её схватить. Том опять стал подкрадываться к проказнице. Рассердился, решил хитростью взять, двигался тихонечко. Какое там: в последний момент белка шмыгнула ещё выше. Сидит на ветке и так противно щёлкает, что Том от злости зубами застучал. Кто бы мог подумать, что этакую малявку так трудно поймать! Он снова за ней - опять улизнула, едва он лапу занёс, чтобы схватить её. Быстро, как ветер, взбежала на самую макушку дерева, царапая кору маленькими коготками. Ну хорошо же! Сильный и ловкий кот метнулся следом. На ходу прикинул взглядом: всё, попалась! Вверху ветки совсем короткие, никуда не денешься, один путь: вниз по стволу. И быть тебе у Тома в зубах! Легко так, играючи, белка выскочила на конец самой верхней ветки. За ней! Том изогнулся для последнего, решающего прыжка. Рывок - длинное кошачье тело распласталось в воздухе, лапы вытянуты: схватить! И в тот же миг белка оторвалась от дерева, плавно, красиво пролетела, руля хвостом, и опустилась на соседней сосне. Том упал на то самое место, откуда прыгнул, но тут ветка подалась под его тяжестью, и полетел он вниз, только в ушах засвистело. Десять метров летел, со всего маха - в снег! Выскочил из сугроба, уши, глаза, усы - всё снегом облепило. А белка знай себе щёлкает на соседней сосне. И прыгает, словно пляшет, распустив свой хвост. Том даже не стал глядеть на неё, до того был сконфужен. Весь сжался и побрёл домой на сетер, сопровождаемый верным Пелле.
* * *
Зима в разгаре: дни короткие, ночи долгие, тёмные, трескучий мороз. Под студёно мерцающими звёздами звучит протяжный, голодный лисий вой; среди скал, покрытых натёками льда, жутким голосом ухает филин. С крутого горного склона доносится мяуканье рыси. Сидит голодная на седой сосне, посеребрённой морозом, дрожит от стужи, добычу подстерегает. В эту студёную, мрачную пору, кто мог, все под снегом захоронились. Крупная дичь в лесной чаще укрылась: всё ж не так холодно. Чу! Опять рысий крик, хриплый, жестокий, и зайчишку под заснежённым кустом дрожь бьёт от страха. Ох, не сладкая жизнь диким котам, когда нечего есть-пить!.. Худые дни наступили для сетерских жителей. Лягут на овчине, прильнут друг к другу, а кишки от голода сводит. Хорошо ещё, оба привыкли, что раз на раз не приходится. Кое-как перебивались, нет-нет да попадётся какая-нибудь мышь. Если же совсем невмочь становилось, Том и Пелле шли в лес. Конечно, в такой мороз нелегко птицу высмотреть, она уже не "купалась" в снегу, больше под густыми деревьями пряталась. Но Том новую хитрость освоил: обойдёт вокруг дерева и, коли приметит у самого ствола глухарку либо куропатку, вдруг прыгнет в просвет между ветвей, напугает птицу, она взлетит, забьётся в сучьях, тут её и лови! Потом вместе с Пелле по очереди волокут добычу домой. Одной глухарки хватало им на несколько дней. Дома уже весь пол был усыпан обглоданными косточками. Пили как обычно - лизали лёд в замёрзшем жёлобе. А если выдастся день потеплее, подтает, удавалось и водички полакать. Охотясь, Том и Пелле с каждым разом заходили дальше в горы. Возле сетера уже вся птица перевелась. Слишком беспокойно: ни в снегу, ни под деревьями нет спасенья от котов. И вот лунными вечерами Том и Пелле шли вверх по речке, по льду, иногда сворачивая на берег. До чего же красиво - река змеится точно серебряная лента, тут и там исчерченная зубчатыми тенями елей. И весело: на блестящем льду лапы поминутно разъезжались в разные стороны. Однажды Том и Пелле забрели особенно далеко вверх по долине, попали в незнакомые места. Здесь по обе стороны реки было много сетеров. В пустых коровниках друзья поймали несколько мышей. А на одном сетере пробрались через разбитое окно в дом и попировали жильцами, которых привлекли корки сыра и другие объедки. От внезапного нападения мыши растерялись, заметались по полу и одна за другой попались в лапы котам. Через то же окно друзья выскочили наружу и продолжили своё путешествие по льду, по переливам лунного света. Но что это - какой-то необычный запах? Том и Пелле замерли, потянули носом воздух... Запах принесло ветерком с берега, там стоял сетер, из трубы которого ещё струился дымок, хотя топили несколько часов назад. Том узнал запах, и опять в памяти его возродилось давно забытое. Словно кто-то окликнул его из бесконечной дали: "Том, кис-кис, Том, иди сюда!" И он пошёл к сетеру, часто останавливаясь и ловя неслышные голоса: "Том, иди сюда, скорей, Том!" Вот он уже на крыльце, стоит, прислушивается. В доме тишина, запах сильнее прежнего. Том вдохнул воздух с дымком и снова услышал зов: "Иди сюда, Том, кис-кис!" Пелле сидел поодаль. Он ничего не слышал. Его этот запах только пугал.
