Тэцуо Миура - Рассказы
Если Тама злой дух для Миса, думал он, то и за ним увязался какой-нибудь носитель зла, но он не сможет избавиться от своего злого духа, потому что тот живет в нем самом.
Теперь уже Тама пошел четвертый год. Это была толстая наглая кошка. И когда он глядел на Миса, лежавшую на мягкой до жути постели с кошкой на бедре, то отводил в смутной тревоге глаза и думал:
"Неужели это та самая девочка, которая приехала со мной из деревни в Токио три года назад?"
V
В середине ноября, в воскресенье чуть за полдень, когда он, съев суси за прилавком закусочной в саду, уже расплачивался с хозяином, мимо прошел Хаясида-сан в очень коротком кимоно из конгасури {Конгасури - темно-синяя хлопчатобумажная ткань в белый горошек.}. Хаясида-сан, видно, ходил в баню. Волосы у него были мокрые, в руке полотенце. Айда поклонился.
Хаясида-сан замедлил шаг, удивленно глядя на него. Айда еще раз поклонился Хаясида-сан по привычке, приобретенной во время работы в закусочной, и направился к качелям.
- Извините... - заговорил Хаясида-сан, догоняя его. Оказалось, Миса три дня назад переехала куда-то в другой район. Айда открыл было рот, но сказать ничего не смог. В голове была пустота.
- Я подумал, вы ждете ее... - сказал Хаясида-сан. - Ну, тогда всего хорошего.
И Хаясида-сан направился к дому. Но Айда остановил его.
- Куда переехала?
- Не знаю. Она не сказала. И в доме никто не знает. Даже старичок привратник. - Хаясида-сан, не глядя на Айда, доложил еще, что недели две назад Миса радостно говорила ему, что она переезжает в большой дом. - А таких домов в Токио полнымполно. Вам она ничего не сообщала?
Айда покачал головой.
- Не... - сказал он по-деревенски. Он не знал, как теперь быть.
- Ничего, скоро она обязательно сообщит, куда переехала. Делать нечего, придется подождать. Так я пойду. - Хаясида-сан быстро вышел из ворот сада. Айда медленно поплелся следом. В ту минуту ему и в голову не пришло, что надо было бы помахать на прощанье хозяину закусочной, потому что теперь он уже никогда, видно, не придет в этот сад. Ему почему-то стало вдруг зябко, и он поднял воротник джемпера.
Он не заметил, как прошел остановку автобуса и оказался у Монмаэ Никамати. В автобус садиться не хотелось. Страшно было вернуться в пустую комнату. Потому он не торопился. Так и шел пешком.
На мосту Энъебаси дул сильный ветер с реки, и ему показалось, что его вот-вот унесет в небо. Он остановился у железных перил, испугавшись, что улетит неизвестно куда, хотя это не он, а Миса улетела от него, как бумажный змей с оборванной нитью.
Он дошел до Нихонбаси. Домой возвращаться все еще было рано. На тротуаре перед большим универмагом образовался непрерывный людской поток. Он поплыл в этом потоке. Перед входом виднелась вывеска: "Шедевры японского бонсая" {Бонсай - карликовое дерево, миниатюрный садик в горшке или на подносе.}.
Когда он увидел иероглиф "бон", глаза его вдруг затуманились. Он вытер слезы рукавом джемпера и снова взглянул на вывеску. Такой знакомый иероглиф! На его родине Бон {Бон - праздник поминовения усопших.} справляли с тринадцатого августа, на месяц позже, чем в других местах. Когда спускались сумерки, все шли на храмовое кладбище у подножия горы и зажигали у родных могил поминальные костры из сосновых корневищ. А когда совсем темнело, на кладбищенском склоне горы мерцало более двухсот огней, и каменные ступени, ведущие к храму, казались мостом через горящее озеро.
С тех пор как он уехал в Токио, он ни разу не был в своей деревне, ни на Новый год, ни на Бон. Нет, он не бежал из дома. Просто ему не хотелось туда возвращаться. После смерти отца к матери тихой сапой вселился бродячий торговец, и дом стал ему чужим. Поэтому, окончив школу, он поспешил уехать из деревни с намерением больше туда не возвращаться и вообще забыть свою деревню. Но иероглиф "бон" напомнил ему дымки от поминальных костров в роще криптомерий на кладбище. Понять значение иероглифа "сай" на вывеске он не смог и решил, что речь идет о выставке предметов, которыми пользуются во время праздника Бон в разных местах Японии. Пройти мимо такой выставки было нельзя.
Однако, поднявшись на эскалаторе в зал, он увидел лишь несколько десятков горшков с миниатюрными деревьями. Они стояли на низких полках, покрытых белым полотном. Он остановился, обескураженный, перед причудливо искривленной карликовой сосной, и тут кто-то хлопнул его по плечу.
- Айда-кун?
Он удивленно оглянулся. Это был Цуру-сан, сторож с матрасной фабрики. "Странная встреча в странном месте", - подумал он. Цуру-сан тоже, казалось, был удивлен.
- Вот уж не ожидал увидеть тебя здесь! - воскликнул он. - Ты что, любишь бонсай?
Тогда-то Айда впервые узнал, что маленькие деревья в горшках называются бонсай.
Они отошли в сторону, чтобы не мешать посетителям выставки, и стали разговаривать. Цуру-сан спросил, как его рука, и он незаметно вытащил руку из кармана и показал ему. Еще на фабрике а Айда испытывал симпатию к Цуру-сан, похожему на барсука, да и Цуру-сан, по-видимому, сочувствовал парню, лишившемуся сразу двух пальцев.
Поскольку Айда впервые оказался на выставке бонсай, Цуру-сан предложил посмотреть ее вместе, и они отправились вдоль полок с горшками. Цуру-сан до этого уже обошел зал несколько раз, поэтому он подробно объяснял Айда особенности экспонатов и трудности, с которыми столкнулись их создатели. Он горячо дышал в ухо Айда, а тот сказал с восхищением:
- Здорово же ты все знаешь!
- Так я ведь много лет занимаюсь этим искусством. Правда, не настолько преуспел, чтобы выставлять здесь свои произведения, однако и у меня есть шедевры. Не веришь - пойдем покажу, - сказал Цуру-сан.
Айда подумал, что лучше все-таки сохранять дерево в естественном виде, а не скручивать нарочно стволы и ветви, не создавать уродливые наросты. Хороша была японская ель с неуклюже растопыренными ветвями, три хиноки {Хиноки - кипарисовик японский.}, стоявшие рядышком. Его привлекали пейзажи, нравилось, когда несколько одинаковых деревьев росли в горшке в виде рощицы. Кэйяки {Кэйяки - дзельква пильчатая, ценное дерево семейства ильмовых.} в одном из горшков выглядели совсем как настоящая роща. Это была сама природа в миниатюре.
Поэтому, когда Цуру-сан спросил после осмотра, что Айда больше всего понравилось, тот сразу сказал:
- Пейзажи.
- Вот как! Я так и думал, - обрадовался Цурусан. - Я тоже люблю пейзажные бонсай. И выращиваю их неплохо. Хотелось бы показать тебе. Право слово, заходи как-нибудь ко мне. У меня много разных бонсай пейзажного стиля.
Цуру-сан вырвал листок из блокнота и нарисовал, как пройти от станции метро до его дома.
- В следующее воскресенье сможешь? - спросил он.
Предложение было неожиданным, и Айда растерялся, но потом вспомнил, что теперь ему уже не надо ехать в Фукагава и сидеть в саду, он совершенно свободен. Пока он осматривал бонсай вместе с Цуру-сан, он совсем забыл о том, что Миса бросила его и скрылась неизвестно куда.
VI
Неделю он провел в бездействии. Когда Миса жила в Фукагава, время обычно тянулось бесконечно долго. Теперь же неделя промелькнула незаметно, и как-то сразу наступило воскресенье. По установившейся привычке он вышел из дома, но идти было некуда. И он отправился к Цуру-сан.
Цуру-сан жил на одной из грязных улочек у плотины Аракава. Айда сразу нашел дом по плану, который оставил ему Цуру-сан. Дом находился в глубине переулка и был меньше, чем он ожидал увидеть. Он вошел во двор, и глаза его округлились от удивления - на полках теснилось множество горшочков с карликовыми деревьями. Он и не думал, что Цурусан может быть обладателем такой коллекции.
Цуру-сан специально для него расставил все пейзажные бонсай на одной полке. И тут же показал их. Один из пейзажей особенно поразил Айда. В плоском, похожем на глубокое блюдо горшке овальной формы земля была насыпана в виде невысокого холма, с одной стороны он был повыше, с другой пониже. Холм зарос мхом, изображавшим траву, и среди этого мха торчало около двадцати деревцев - точь-в-точь как на южной окраине дубовой рощи в его родной деревне. Айда застыл от изумления, увидев этот пейзаж.
- Ну как? Понравилось что-нибудь? - спросил Цуру-сан.
Айда молча показал пальцем на кусочек своей родины в миниатюре.
- А-а, дубки, - сказал Цуру-сан. - Неплохая вещь. Но и ели хороши, не правда ли?
Но Айда не хотелось больше глядеть ни на что другое, кроме дубовой рощицы. Он не мог отойти от нее - так поразительно она походила на южную окраину его родной дубовой рощи.
Глаза его наполнились слезами. Мысленно он был теперь на родине.
- Что с тобой? - Цуру-сан хлопнул его по плечу, и Айда сразу же вернулся на токийскую улицу. Цуру-сан заглянул ему в лицо. Айда отвернулся, вытер глаза и смущенно почесал в затылке.
- Совсем как в моей деревне. У нас в деревне точно такая же роща. Мы там часто играли.
- Можешь взять, если уж так понравилось. Не насовсем, конечно, а на время. Впрочем, могу и вовсе отдать, но ухаживать хлопотно. А так налюбуешься вволю и принесешь, когда надоест. Будешь два раза в день поливать. Справишься, я думаю.
