Эдгар По - Сфинкс. Приключения Шерлока Холмса (сборник)
Из всех тех дел, которые прошли через руки моего друга Шерлока Холмса за годы нашего с ним знакомства, только два попали к нему благодаря мне: это дело о пальце мистера Хэдерли и дело о сумасшествии полковника Уарбэртона. Последнее представляло большее поле для работы проницательного и самобытного наблюдателя, в то время как первое имело столь невероятное начало и столь драматическое развитие, что больше заслуживает изложения на бумаге, хотя и не дало возможности моему другу изменить свои дедуктивные методы, благодаря которым он достигал столь замечательных результатов. Об этой истории не раз писали газеты, но, как обычно в подобных случаях, сухой газетный текст производит куда меньшее впечатление, чем события, разворачивающиеся у тебя на глазах, тайна, раскрывающаяся постепенно, по мере того как каждое новое открытие приближает тебя к истине. Когда случилась эта история, она произвела на меня глубочайшее впечатление, и даже теперь, спустя два года, я вспоминаю о ней с не меньшим волнением.
Произошло это летом 1889 года, вскоре после моей свадьбы. Я вновь взялся за врачебную практику и окончательно оставил Холмса в его квартире на Бейкер-стрит, хотя и продолжал частенько наведываться к нему и иногда уговаривал его забыть о своих богемных привычках и приехать к нам в гости. Постепенно практика моя росла, и, поскольку я жил в районе вокзала Паддингтон, среди моих пациентов было немало государственных служащих. Один из них (я лечил его от сопровождающегося острыми болями хронического недуга) взял привычку расхваливать направо и налево мои медицинские таланты и рекомендовать меня всем своим знакомым, готовым последовать его совету.
Однажды утром, когда стрелки часов приближались к семи, стуком в дверь меня разбудила горничная, сообщившая, что ко мне пришли два джентльмена с Паддингтона и ждут меня в приемной. По опыту я знал, что с железной дороги чаще всего приходят с серьезными случаями, поэтому быстро оделся и поспешил вниз. Когда я спустился, из приемной вышел мой старый пациент, кондуктор. Он плотно прикрыл за собой дверь и зашептал, тыча большим пальцем за спину:
– Все в порядке. Он там.
– Кто? – тоже шепотом спросил я, поскольку вид у него был такой, словно он изловил и запер у меня в кабинете какое-нибудь необычное существо.
– Новый пациент, – все так же тихо сказал он. – Я подумал, лучше будет, если я сам приведу его к вам, чтобы он не улизнул. Но все в порядке, он сидит там, голубчик. Извините, доктор, мне нужно идти, у меня ведь и своя работа имеется.
И мой добровольный агент ушел, даже не дав мне времени поблагодарить его.
Я вошел в приемную и увидел сидящего у стола джентльмена. Он был одет в недорогой костюм из пестротканого твида, мягкая матерчатая кепка лежала рядом на моих тетрадях. Одна из его ладоней была замотана носовым платком в пятнах крови. Молодому человеку, надо сказать, было не больше двадцати пяти, но лицо у него было мужественное, волевое, хоть и чрезвычайно бледное. У меня создалось впечатление, что он очень взволнован и держать себя в руках ему стоит огромных усилий.
– Прошу прощения, что разбудил вас так рано, доктор, – сказал он, – но ночью со мной произошел серьезный несчастный случай. Мой поезд приехал рано утром, и когда я на Паддингтоне стал искать врача, этот добрый господин любезно проводил меня к вам. Я дал служанке свою визитную карточку, но, вижу, она оставила ее на столике.
Я взял карточку: «Мистер Виктор Хэдерли, инженер-гидравлик. Виктория-стрит, 16А. (4‑й этаж)». Таковы были имя, профессия и адрес моего утреннего клиента.
– Извините, что заставил вас ждать, – сказал я, усаживаясь за стол на свое рабочее место. – Вы ведь, насколько я понимаю, провели ночь в дороге, а это само по себе довольно скучное занятие.
– Мою ночь скучной не назовешь! – засмеялся он в ответ. Однако смех этот был таким веселым и сопровождался столь высокими и звонкими нотами, что я насторожился. Когда я увидел, как он в порыве веселья откинулся на спинку стула и задергал плечами, тут уж моя душа медика не выдержала.
– Прекратите! – прикрикнул я. – Возьмите себя в руки!
Я налил ему воды из графина, но и это не помогло. Молодой человек был явно охвачен одним из тех приступов истерии, которые случаются у сильных характером людей, перенесших какое-то страшное потрясение. Когда приступ наконец закончился, лицо инженера сделалось еще бледнее прежнего.
– Я вел себя глупо, – переводя дыхание, сказал он.
– Вовсе нет. Выпейте это, – я плеснул в стакан с водой бренди, и постепенно его щеки снова порозовели.
– Мне уже лучше, – сказал он. – А теперь, доктор, не могли бы вы заняться моим пальцем? Вернее, тем местом, где он когда-то был.
Он размотал платок и протянул руку. Нервы у меня, надо сказать, крепкие, но от того, что я увидел, мне стало не по себе. На меня уставились четыре пальца и ужасное кровавое развороченное месиво на месте большого пальца. Он был оторван или отрублен у самого основания.
– О Боже! – вырвалось у меня. – Какая ужасная рана! Вы наверняка потеряли много крови.
– Да, кровь текла сильно. Когда это случилось, – он кивнул на руку, – я потерял сознание и, думаю, довольно долго лежал без чувств. Когда я пришел в себя, кровь еще шла. Тогда я крепко перемотал запястье платком и затянул повязку щепкой.
– Правильно! Так бы поступил любой хирург.
– Понимаете, это ведь тоже своего рода гидравлика, а мне эта область знакома.
– Это сделано очень тяжелым и острым инструментом, – сказал я, осматривая рану.
– Таким, как тесак, например, – добавил он.
– Да, я понимаю, несчастный случай…
– Вовсе нет.
– Как! Неужели на вас напали?
– Меня хотели убить.
– Вы меня пугаете.
Я губкой убрал с раны остатки крови, протер ее, потом наложил ватный тампон и перевязал пропитанной фенолом повязкой. Мой пациент во время этой процедуры сидел молча, хотя время от времени закусывал губы.
– Ну как? – спросил я, закончив.
– Превосходно! Бренди и новая повязка буквально вернули мне силы. Я был очень слаб – мне столько пришлось пережить.
– Пожалуй, сейчас не стоит вспоминать. Вам лучше не волноваться.
– О нет, я и не собирался. О том, что случилось, я буду говорить в полиции, но, честно говоря, если бы не моя рука, я бы очень удивился, если бы они моему рассказу поверили, потому что со мной произошло нечто действительно невообразимое, а доказать мне это нечем. Да и если они мне поверят, вряд ли удастся разобраться в этом деле, я и сам не знаю, с чего начинать разматывать этот клубок.
– Ха! – воскликнул я. – Если вы хотите распутать какую-то загадку, я бы вам настоятельно рекомендовал перед тем, как идти в полицию, обратиться к моему другу Шерлоку Холмсу.
– О, я о нем слышал, – заметил мой посетитель. – Я был бы очень рад, если бы он взялся за мое дело, хотя, конечно, в полицию все-таки тоже нужно обратиться. Не могли бы вы как-нибудь меня с ним познакомить?
– Я сделаю лучше. Я прямо сейчас отвезу вас к нему.
– Я был бы вам бесконечно признателен.
– Закажем кеб. Как раз успеем позавтракать у него. У вас хватит сил на поездку?
– Да. Мне станет легче, если я кому-нибудь расскажу, что со мной произошло.
– Что ж, тогда сейчас служанка вызовет кеб, а я присоединюсь к вам через минуту.
Я сбегал наверх, вкратце рассказал жене, что случилось, и уже через пять минут ехал в хэнсоме рядом со своим новым знакомым на Бейкер-стрит.
Шерлок Холмс, как я и ожидал, лежал в халате на диване в гостиной и просматривал колонку криминальных новостей в «Таймс», покуривая свою обычную утреннюю трубку, которую заправлял остатками всех табаков. Эти остатки он тщательно собирал и сушил на каминной полке. Встретил он нас приветливо, но сдержанно. Заказал яичницу с ветчиной, которую съел с не меньшим аппетитом, чем мы. Когда с завтраком было покончено, он посадил нашего нового знакомого на диван, себе под голову подложил подушку и поставил рядом с собой стакан бренди с водой.
– Сразу видно, что ваш случай необычный, мистер Хэдерли, – сказал он. – Прошу, располагайтесь поудобнее, чувствуйте себя как дома. Расскажите, что случилось. Когда устанете, отдохните, выпейте что-нибудь.
– Спасибо, – поблагодарил мой пациент. – Но доктор мне уже здорово помог, а завтрак с вами окончательно излечил меня. Я постараюсь занять как можно меньше вашего драгоценного времени, так что лучше сразу приступлю к рассказу о том, что со мной стряслось.
Холмс сидел в своем большом кресле с отстраненным видом и полузакрытыми глазами. Такое выражение всегда появлялось у него на лице, когда ему было интересно и он был готов внимательно выслушать рассказ. Я сел напротив него, и молодой инженер приступил к своему поистине удивительному повествованию.
