Сватоплук Чех - Путешествия пана Вроучека
Наши путники шли дальше по старой Праге, но у меня нет возможности проследить во всех деталях их увлекательный путь, ибо книга моя от того превысила бы объем, для издателя, а быть может, и для читателя, приятный. Тот, кто захочет мысленно совершить такое паломничество, пусть возьмет "Историю Праги" Томека, а также его "Основы старой топографии пражской", и если не пожалеть времени на прилежное изучение предмета и призвать на помощь чародейку-фантазию, то восстанет от пятисотлетнего смертного сна и раскроется перед тобой вся древняя Прага, улица за улицей, дом за домом, во всей своей средневековой живописности, с ярмарочным оживлением и хмурой тишиной кладбищ вокруг бесчисленных церквей и церквушек, из коих одни вовсе иечезли с лица земли, первоначальная красота и прелесть других безвкусицей последующих столетий до неузнаваемости изуродована, а иные, пришедшие в сбстояние жалостного запустения и разрухи, вынуждены предлагать остатки своей великолепной готики торговцам и старьевщикам для их складов и мерзких берлог.
Здесь я скажу лишь, что наши герои после длительного блуждания по городу вышли на перекрестье улиц, из которых одна, невдалеке перетянутая цепью, напомнила пану Броучеку о приключениях минувшей ночи. Его провожатый объяснил, что воинские начальники велели многие улицы перегородить колодами и цепями, чтобы сдержать натиск врагов, если бы им удалось прорваться в город. В конце мая на помощь королевскому войску прибыл отряд чешских дворян-католиков; они везли с собой даже топоры, чтобы рубить препятствия. Но Жижка разгромил их под Овенцем и с прочими трофеями забрал у них также топоры.
Пройдя эту улицу, которая тогда, как и теперь, называлась Долгой, путники свернули на север и пошли по Гончарной, как назвал ее Янек от Колокола, но в которой пан Броучек распознал по ее положению нынешнюю Козью.
Наш герой все перекладывал свою сулицу с плеча на плечо; теперь уже оба плеча болели, и он нес сулицу отвесно, опираясь на нее при ходьбе, как на палку, хотя трость получилась очень неудобная. При этом он мысленно вопрошал всех разумных людей, не величайшая ли глупость таскаться по городу неизвестно чего ради с такой мачтой, и яростно ударял нижним концом копья о выщербленную мостовую. Не обращая внимания на то, куда ступает, пан Броучек вдруг угодил древком в самую середину большой лужи, так что брызги взметнулись фонтаном, изрядно окропив его плащ и штаны, - в точности так, как это случилось ночью.
Ему ничуть не было жаль этой взятой взаймы одежды, но он не мог сдержать досады при виде грязи на улицах, которая при свете дня оказалась еще ужасней, чем он предполагал во время своих ночных блужданий.
Вдоль улицы была проложена канава, по которой бежала вода, стекавшая по желобкам от домов; всюду лежала грязь, застарелая и свежая, мусор, черепки, отбросы и многое другое, еще худшее. Пан Броучек апеллировал к Янеку, но древнечешский мещанин лишь пожал плечами.
- Кто станет в это бурное время заниматься такими мелочами,- сказал он.- В иные дни мы заботимся о чистоте города. Существует указ насчет того, что свиней все повинны держать у себя по домам, что на улицу запрещается выливать горшки с нечистотами и выбрасывать падаль и что всяк обязан в три дня после объявления убрать улицу перед своим домом; если грязи слишком много, община сама вывозит ее на берега Влтавы. Конечно, многие не выполняют эти распоряжения и в мирные времена.
Процитированный указ о содержании улиц в чистоте (идущий в pendant к одному рифмованному немецкому "юности честному зерцалу" средневековья, по которому негоже в обществе за едой зубы ножом чистить и утирать нос скатертью) заставил пана Броучека вновь мысленно испросить прощения у господ городских советников за все упреки, сделанные им когдалибо в их адрес. Если бы наши современные пражане, фыркающие на метельщиков, которые поднимают днем на самых оживленных улицах города облака удушающей пыли, на кучи грязи и снега, несколько дальше, чем следовало бы, украшающие края тротуаров, и на тому подобную чепуху, - если бы эти неженки заглянули одним глазком в Прагу пятнадцатого столетия, они на коленях благословляли бы небеса, ниспославшие им заботливое общинное управление!
Но вдруг пан домовладелец застыл на месте. На правой стороне улицы он увидел дверцу, створки которой, кроме всего прочего, были украшены коваными птицами в венках. Дверца перекрывала вход в узкую крытую улочку, ведущую между двумя домами к третьему, большому строению позади - короче, все говорило за то, что он случайно набрел на исходный пункт своего ночного путешествия.
- Не знаешь ли, дружище, куда ведут эти двери? - спросил он, весь горя.
- Эти двери? - сказал Янек от Колокола. - Ты, конечно, заметил длинный фронтон дома перед поворотом на эту улицу? Это бывший двор короля Вацлава, прозванный "У черного орла"; он тянется позади всех этих домишек с левой,стороны, вдоль всей Гончарной, а сюда крытым переходом выходит боковая дверь.
- А король Вацлав тут уже не живет? - нетерпеливо спросил пан Броучек.
- Да разве ж я не говорил тебе о его смерти?! Он умер год назад, внезапно пораженный ударом, и дом его теперь пустует. Примерно с неделю назад мы поселили в нем часть людей из Табора, прибывших к нам в подкрепление, но на днях Жижка вывел их из города на Виткову гору.
- И теперь королевский дом пустой?
- Совершенно пустой.
Сообщение Домшика немало взволновало пана домовладельца. Сказочный клад снова был в его руках.
По-видимому, из-за внезапной смерти короля никто не узнал про тайную комнату, ибо в противном случае в это бурное время клад йвстарались бы перенести в более безопасное месте; и табориты тоже не пронюхали o6 укрытом богатстве. Он единственный знает о нем и легко может пробраться в пустующий дом. Можно хотя бы набить карманы драгоценностями, что подороже, и если, бог даст, он вернется в свое девятнадцатое стоиетие, у него будет прекрасное вознаграждение за эту дикую гуситскую авантюру, разве что драгоценности превратятся в сухие листья - но такое бывает только в сказках...
И даже если ему суждено эастрятъ в этом средневековье до конца своих дней, то и здесь таким богатством не следует пренебрегать. "Тин везде господин", - как сказал Домпгак, и в любом случае гораздо приятнее просто стричь купоны, нежели промышлять на жизнь каким-нибудь ремеслом, даже если это дегустация вин.
Янеку от Колокола пришлось напомнить гостю, что пора двигаться дальше.
Они пошли через Старый угольный рынок, теперешнюю Козью площадь, а затем по улице, ведущей на север и завершающейся по правой стороне садами великолепного монастыря св. Анежки. Домшик сообщил пану Броучеку, что клариски [ Клариски - монахини ордена св. Клары] сейчас, в это грозное время, переселились в Паненский Тынец[Паненскяй Тынец - селение, расположенное километрах в пятидесяти на северо-запад от Праги. ], и перечислил пражские монастыри, которые частью были разрушены гуситами, частью разорены, частью же, после изгнания ненавистных монахов, для других нужд приспособлены. Пан Броучек в душе этот погром и разоренье хочень не одобрил; но автор сих строк как раз припоминает, что обитель благословенной Анежки, сия драгоценнейшая жемчужина древнего нашего зодчества, пережившая гуситскую бурю, в эпоху "просвещенную" была варварски осквернена и превращена в склады вонючих тряпок, - судьба, постигшая и другие бесценные памятники нашего отечества, к стыду эпохи, кичащейся своей любовью к предкам и к искусству.
Когда наши путники вышли за монастырским садом на берег Влтавы, пан Броучек был поражен открывшимся перед ним зрелищем.
Крутой летненский склон на том берегу был по большей части покрыт остатками виноградников, по-видимому, недавно разоренных. На Марианский бастион и королевский летний дворец Бельведер не было я намека; всюду по холмам тянулись лишь виноградники и сады - до самого Града пражского, который выглядел совеем не так, как теперь. Правда, пан домовладелец узнал Черную и Белую башни, Далиборку, обе башни базилики св. Иржи, хотя все они чем-нибудь крышей ли, или какой другой деталью - отличались от нынешних: особенно ему бросилось в глаза навершие Черной башни, сверкающее на солнце, будто крытое золотом, но башню храма св. Вита, право, было трудно узнать: она была выше, чем теперь, не имела куполообразного завершения, но увенчивалась высокой остроконечной гонтовой крышей. И весь храм тоже был крыт гонтом и тянулся дальше на запад, как если бы там уже стоял новый неф Мокера или, скорее, как если бы на том месте храм св. Вита был пристроен к остаткам другой церкви, на что указывал другой стиль и вторая башня этой западной части. И королевский Град имел совсем иной, особый облик, а за Градом не виднелся характерный дом Шварценбергов; зато весь нынешний градчанский квартал был окружен могучими стенами, словно крепость.