Роберт Стивенсон - Клуб самоубийц. Черная стрела (сборник)
И, подкрепив слова своим примером, он бросился бежать, продираясь сквозь ивняк и перепрыгивая с кочки на кочку. Времени на то, чтобы подумать, в какую сторону нужно бежать, у них не было, поэтому он бежал без оглядки прямо, подальше от реки. Однако вскоре земля начала подниматься вверх, и это указало ему на то, что он по-прежнему держался нужного направления, и они выбежали на сухую твердую почву. Болота остались позади, и теперь среди ив стали попадаться вязы.
Но тут Мэтчем, который к этому времени уже сильно отстал, обессиленно рухнул на землю.
– Брось меня, Дик! – задыхаясь, крикнул он. – Я больше не могу.
Дик оглянулся и вернулся к своему спутнику.
– Оставить тебя здесь, Джек? – воскликнул он. – Ну уж нет! Хорош бы я был! Ведь ты, когда вытаскивал меня из воды, не побоялся стрелы! Да ты и утонуть мог запросто, потому что одни святые знают, как получилось, что я не стащил тебя за собой в воду, когда ты меня хлыстом вытаскивал!
– Нет, добрый Дик, – возразил Мэтчем. – Если бы я упал, я бы спас нас обоих, я умею плавать.
– Ты умеешь плавать? – удивленно воскликнул Дик. Плавание было единственной мужской доблестью, которой он не овладел. Из тех достижений, о которых он мечтал больше всего, умение плавать занимало второе место после умения убить врага в честном поединке. – Что ж, будет мне урок, – сказал он. – Никого нельзя недооценивать. Я обещал заботиться о тебе по пути в Холивуд, но, клянусь распятием, выходит, что это ты, Джек, заботишься обо мне.
– Значит, теперь мы друзья, Дик, – сказал Мэтчем.
– А я никогда и не был тебе врагом, – заметил Дик. – Ты хоть и мал еще, но по-своему храбрый парень. Никогда еще таких, как ты, не встречал. Ну давай, отдышись немного и бежим дальше. Не время сейчас для бесед.
– У меня ужасно болят ноги, – проныл Мэтчем.
– Ах да, я забыл про твои ноги, – проговорил Дик. – Значит, надо идти медленнее. Я бы так не спешил, если бы знал, где мы сейчас находимся. Но я совершенно сбился с пути. Хотя, может быть, оно и к лучшему. Они там следят за переправой и за дорогой. Эх, вот бы сюда сэра Дэниэла и человек сорок воинов, они бы этих разбойников вымели из этого леса, как ветер листья. Но идем, Джек. Обопрись на мое плечо, нытик несчастный. Нет, не получится, росту у тебя маловато. Черт возьми, сколько тебе лет вообще? Двенадцать?
– Нет, шестнадцать, – ответил Мэтчем.
– Совсем ты какой-то маленький для такого возраста, – заметил Дик. – Ладно, бери меня за руку. Пойдем медленно, не бойся. Я ведь тебе обязан жизнью, и я не забываю своих долгов, Джек. Ни хороших, ни плохих.
Они начали взбираться вверх по склону.
– Рано или поздно выйдем на дорогу, – продолжал Дик. – Там будет попроще. Какая у тебя рука слабая! Если б у меня такая рука была, мне бы стыдно было. А знаешь, – неожиданно рассмеявшись, продолжил он. – Бьюсь об заклад, перевозчик Хью принял тебя за девчонку.
– Что за вздор! – воскликнул его спутник, заливаясь краской.
– Это точно! – настаивал Дик. – Да и что тут удивляться? Ты больше похож на девушку, чем на мужчину. Я тебе еще больше скажу: ты и для мальчишки какой-то непонятный, а вот девчонка из тебя, Джек, вышла бы славная, ей-ей. От женихов отбоя бы не было.
– Но ты-то знаешь, что я не девчонка? – произнес Мэтчем.
– Конечно, знаю. Я просто пошутил, – ответил Дик. – Но не горюй, Джек. Ты скоро превратишься в настоящего мужчину. И рука окрепнет. Вот интересно, Джек, кого из нас с тобой первым в рыцари посвятят? Я собираюсь или стать настоящим рыцарем, или умереть. «Сэр Ричард Шелтон, рыцарь!» – хорошо звучит, правда? «Сэр Джон Мэтчем» – тоже неплохо.
– Пожалуйста, Дик, давай остановимся ненадолго. Я очень пить хочу, – жалобно произнес его спутник и кивнул на чистый ручеек, который, пробиваясь из склона, струился в небольшую, размером с карман, песчаную ямку. – О Дик, сейчас бы еще поесть чего-нибудь! У меня прямо сердце заходится от голода.
– Ты что же, глупый, не поел в Кэттли? – удивился Дик.
– Я дал обет поститься… Меня втянули в грех, и мне пришлось… – пролепетал Мэтчем. – Сейчас бы хоть черствую корочку хлеба, я бы ее с удовольствием съел.
– Ну, тогда садись и ешь, – сказал Дик. – А я пока схожу на разведку вперед, может, дорогу найду. – Он достал из висевшей на поясе сумки ломоть хлеба и несколько кусков вяленой свинины. Когда Мэтчем с аппетитом принялся за угощение, Дик стал пробираться дальше между деревьев.
Впереди был небольшой овражек, в котором посреди сухих листьев струилась крошечная речушка, за ним снова шли деревья, но уже не так густо, и здесь росли не ивы и вязы, а дубы и буки. Непрекращающиеся шелест листьев и шорох ветра скрывали его шаги. Как безлунная ночь скрадывает очертания предметов, так и шуршание это приглушало негромкие звуки, и все равно Дик, скользя от одного толстого ствола к другому, старался идти как можно тише и зорко смотрел по сторонам. Неожиданно прямо перед ним из подлеска выскочила лань и тенью скрылась среди деревьев. Он остановился, огорченный. Эта часть леса была явно безлюдна, но теперь это маленькое животное, точно посланный им глашатай, может разнести весть о его появлении и выдать его. Поэтому Дик решил не идти дальше, а свернул к ближайшему высокому дереву и стал быстро карабкаться вверх по его стволу.
Удача была на его стороне. Дуб, на который он забрался, оказался одним из самых высоких в лесу. Он был выше своих соседей на целых полтора фатома[16], и, когда Дик умостился на развилке под самой верхушкой, раскачивавшейся от сильного ветра, он увидел с одной стороны всю болотистую равнину до самой Кэттли, вьющуюся среди поросших ивами островков Тилль, а с другой – белую змейку бегущей через лес дороги. Лодку уже перевернули, но она все еще плыла к переправе. Кроме нее, никаких признаков присутствия в лесу человека заметно не было, и только ветер шумел в ветвях. Дик уже хотел спускаться, когда, в последний раз бросив широкий взгляд вокруг, вдруг заметил посреди болота цепочку движущихся точек. Явно, это шел по тропинке какой-то отряд, притом шел довольно быстро. Это ему не понравилось, и он, быстро спустившись по стволу, поспешил к своему спутнику.
Глава четвертая
Гринвудская братия
Мэтчем хорошо отдохнул и набрался сил, и оба юноши, подгоняемые известием, принесенным Диком, поспешно выбрались из чащи, благополучно пересекли дорогу и начали подниматься по высокому кряжу Танстоллского леса. Здесь высокие деревья росли небольшими рощами, зажатыми между песчаными лужайками, поросшими кое-где вереском и старым тисом. Земля становилась все более неровной, вокруг были сплошные лощины и пригорки. И с каждым шагом наверх ветер дул все сильнее, заставляя деревья гнуться, как удочки.
Путники как раз собирались выйти на одну из лужаек, как вдруг Дик бросился на землю и, прячась за кустами ежевики, стал медленно отползать назад, к деревьям. Мэтчем неимоверно удивился, поскольку не видел никаких причин для подобных предосторожностей, но все же последовал примеру товарища, и, лишь когда они добрались таким образом до густых зарослей, он повернулся и шепотом попросил объяснить, что случилось.
Вместо ответа Дик указал пальцем. В дальнем конце лужайки огромная ель возвышалась над остальными деревьями, выделяясь черным пятном на фоне чистого голубого неба. Футах в пятидесяти снизу прямой и мощный, как колонна, ствол раздваивался, и там, словно моряк на мачте, стоял человек в зеленом плаще. Солнце блестело на его волосах. Прикрыв одной рукой глаза от света, он, точно заведенный, водил головой из стороны в сторону, внимательно осматривая окрестности.
Юноши переглянулись.
– Попробуем обойти слева, – шепнул Дик. – Чуть не попались, Джек.
Спустя десять минут они вышли к утоптанной тропинке.
– Я этой части леса не знаю, – заметил Дик. – Интересно, куда нас приведет эта дорога?
– Пошли проверим, – ответил Мэтчем.
Через несколько ярдов тропинка перевалила через гребень холма и резко пошла вниз, в круглый, точно чаша, овраг. В самом низу из зарослей цветущего боярышника торчали две-три полуразрушенных стены без крыши и высокий тонкий дымоход. Все они были черны, как после пожара.
– Что это? – подавленно прошептал Мэтчем.
– Клянусь смертью, не знаю, – промолвил Дик. – Давай подойдем и посмотрим.
С бьющимися от волнения сердцами они стали продираться через боярышник. На каждом шагу им попадались следы еще недавно живших здесь людей. Фруктовые деревья, разросшиеся как попало овощи, поваленные солнечные часы в траве, – похоже, когда-то здесь был сад. Наконец они подошли к стенам.
Раньше это было добротное и красивое здание, окруженное рвом. Но теперь ров завалили каменные блоки, и поперек него, от одного края до другого, лежал поваленный ствол дерева. Две задних стены еще держались, и солнце ярко просвечивало через пустые проемы окон, но остальная часть здания обрушилась и лежала теперь пирамидой почерневших от огня обломков, из щелей между которыми уже пробивались несколько молодых деревьев.
