Айн (http://marsexxx.com, <a href="/cdn-cgi/l/email-protection" class="__cf_email__" data-cfemail="325f534041574a4a4a724b531c4047">[email protected]</a>) - Источник
Китинг сидел на полу в своей гостиной у камина с имитацией поленьев. Он сложил руки на коленях и слушал расспросы матери: какая Доминик из себя, как одевается, что она ему сказала и сколько, по его мнению, денег досталось ей от матери.
Он часто встречался с Доминик. Сейчас он только что вернулся с вечера, проведенного вместе с ней в ночных клубах. Она всегда принимала его приглашения. Он не понимал, что означает ее отношение — не намеренное ли подтверждение того, что ей проще демонстрировать ему свое пренебрежение, часто бывая в его обществе, нежели отказывая ему в свиданиях? Но каждый раз, встречаясь с ней, он очень охотно планировал следующую встречу. С Кэтрин он не виделся уже месяц. Она занималась исследовательской работой, которую доверил ей дядя для подготовки серии его лекций.
Миссис Китинг сидела под лампой, зашивая небольшую прореху на подкладке парадного костюма Питера. Вперемешку с вопросами она упрекала его — зачем он сидит на полу в парадных брюках и лучшей выходной рубашке. Он не обращал внимания ни на упреки, ни на вопросы. Но вместе с раздражением и скукой он ощущал непонятное чувство облегчения, словно упрямый поток материнских слов, подталкивая его, придавал ему сил. Время от времени он отвечал:
— Да… Нет… Не знаю… Да, она красива, очень красива… Мама, ужасно поздно, я устал, пойду-ка я спать…
В дверь позвонили.
— Надо же, — сказала миссис Китинг. — Кто бы это, в такое-то время?
Китинг поднялся, пожал плечами и лениво направился к дверям.
Это была Кэтрин. Она стояла, сжав обеими руками старую бесформенную сумочку. Вид у нее был одновременно решительный и неуверенный. Отступив на шаг, она сказала:
— Добрый вечер, Питер. Можно войти? Мне надо поговорить с тобой.
— Кэти! Конечно же! Как мило, что ты зашла! Заходи же. Мама, это Кэти.
Миссис Китинг посмотрела на ноги девушки, которые двигались словно по палубе корабля в большую качку. Она посмотрела на сына и поняла, что что-то произошло и с этим надо разобраться с крайней осторожностью.
— Добрый вечер, Кэтрин, — негромко сказала она. Китинг ничего не сознавал, кроме внезапного радостного толчка,
который он ощутил, увидев ее. Эта радость подсказала ему, что ничего не изменилось, что он может быть в ней уверен, что присутствие Кэти разрешает все проблемы. Он забыл подумать, почему она пришла в такой поздний час, почему она впервые, и без приглашения, оказалась у него в квартире.
— Добрый вечер, миссис Китинг, — сказала она нарочито оживленным голосом. — Надеюсь, я вам не помешала, ведь, наверное, уже очень поздно?
— Что вы, дитя мое, нисколько не помешали, — сказала миссис Китинг.
Кэтрин заговорила поспешно, не задумываясь, цепляясь за само звучание слов:
— Я только шляпку сниму… Куда мне ее положить, миссис Китинг? Прямо на стол? А это ничего?.. Нет, наверное, я лучше положу ее на бюро, хотя она сыроватая после улицы… она может испортить лак, а бюро такое милое, я надеюсь, что она не испортит лак…
— Что случилось, Кэти? — спросил Китинг, наконец заметив ее состояние.
Она посмотрела на него, и он увидел, что глаза се полны ужаса. Губы ее разжались. Она попыталась улыбнуться.
— Кэти! — вскрикнул он. Она ничего не сказала.
— Снимай пальто. Садись сюда, погрейся у огня.
Он подтолкнул к камину скамеечку и заставил Кэтрин сесть. На ней был черный свитер и старая черная юбка — бывшая школьная форма, она не переоделась, направляясь сюда. Кэтрин сидела, сгорбившись, тесно сжав колени. Она заговорила, и, поскольку в голосе ее изливалось страдание, он зазвучал тише и естественнее:
— У тебя такой хороший дом… Теплый, просторный… Ты можешь открывать окна всегда, когда захочешь?
— Кэти, милая, — ласково спросил он, — что случилось?
— Ничего. На самом деле ничего не случилось. Только я должна поговорить с тобой. Сегодня же. Сейчас.
Он посмотрел на миссис Китинг.
— Если хочешь…
— Нет. Все нормально. Миссис Китинг может это слышать. Может быть, будет даже лучше, если она услышит. — Она обернулась к миссис Китинг и самым обычным тоном произнесла: — Видите ли, миссис Китинг, мы с Питером помолвлены. — Повернувшись к нему, она добавила дрогнувшим голосом: — Питер, я хочу, чтобы наша свадьба была сегодня, завтра — как можно быстрее.
Рука миссис Китинг медленно опустилась на колено. Она посмотрела на Кэтрин без всякого выражения и произнесла спокойно, с достоинством, которого Китинг от нее никак не ожидал:
— Я этого не знала. Я очень рада, дорогая.
— Так вы не против? Вы действительно совсем не против? — в отчаянии спросила Кэтрин.
— Отчего же, дитя мое? Такие вещи решать только вам и моему сыну.
— Кэти! — выдохнул он, как только к нему вернулся голос. — Что произошло? Почему как можно скорее?
— Ой, ой… Неужели похоже, будто я… будто со мной та неприятность, которая обычно случается с девушками?.. — Она густо покраснела. — О Боже мой! Нет! Конечно же, нет! Ты же знаешь, что это невозможно! Не подумал же ты, Питер, что я… что я…
— Ну конечно, нет. — Он засмеялся, усевшись на пол близ нее и обняв ее за талию. — Успокойся же. Так в чем дело? Ты же знаешь, что, если только захочешь, я женюсь на тебе сегодня же. Но все-таки что случилось?
— Ничего. Я уже успокоилась. Теперь скажу. Ты решишь, будто я сошла с ума. Просто у меня внезапно возникло чувство, что я никогда не выйду за тебя, что со мной происходит что-то ужасное и мне надо спасаться.
— Что же с тобой происходит?
— Не знаю. Ничего не происходит. Я весь день работаю над конспектами, и ничего не происходит. Никто не приходит, не звонит. А потом, сегодня вечером, у меня вдруг появилось это чувство. Знаешь, это было как кошмар, неописуемый ужас, то, чего в нормальной жизни не происходит. Просто почувствовала, что я в смертель-
ной опасности, будто что-то на меня надвигается, а мне не убежать, потому что оно не отпустит, что уже слишком поздно.
— От чего тебе не убежать?
— Я точно не знаю. От всего. От всей моей жизни. Знаешь, это похоже на зыбучие пески. Гладкие, такие естественные. Ничего особенного не заметишь, не заподозришь. И легко на них ступаешь. А когда замечаешь, то уже слишком поздно… И я почувствовала, что оно настигает меня, что я не стану твоей женой, что мне надо бежать, бежать немедленно, сейчас или никогда. Разве у тебя никогда не было такого чувства, такого необъяснимого страха?
— Было, — прошептал он.
— Ты не считаешь меня безумной?
— Нет, Кэти. Только чем это было вызвано? Чем-то конкретным?
— Ну… Теперь это кажется таким глупым. — Она хихикнула с виноватым видом. — Дело было так: я сидела у себя в комнате, было прохладно, и я не стала открывать окно. У меня на столе было столько книг и бумаг, что не оставалось места писать. И каждый раз, когда делала запись, я что-то сталкивала локтем со стола. На полу повсюду валялись вороха бумаг и тихонько шуршали, потому что я оставила дверь в гостиную приоткрытой и был небольшой сквозняк. В гостиной работал дядя. Работа у меня спорилась, я сидела уже несколько часов, не замечая времени. И тут вдруг на меня нахлынуло. Я и сама не знаю почему. Может быть, было душно или из-за тишины. Я не слышала ни звука, в гостиной тоже было тихо, только шуршала бумага, тихо-тихо, будто кого-то душат насмерть. А потом я огляделась и… и не увидела дяди в гостиной, только его тень на стене, огромную скрюченную тень, и она совсем не двигалась. Она была такая большая! — Она содрогнулась. Этот эпизод больше не казался ей глупым. Она прошептала: — И мне стало совсем не по себе. Она не двигалась, эта тень. Но мне казалось, что движется вся бумага, что она тихо-тихо поднимается с пола и тянется к моему горлу и что сейчас я утону. И тогда я закричала. И, Питер, он даже не услышал! Он не услышал! Потому что тень не шелохнулась. И я схватила пальто и шляпку и убежала. Когда я пробегала через гостиную, он, кажется, спросил: «Кэтрин, это ты? Который час? Куда идешь?» — что-то в этом роде, я не уверена. Но я не обернулась, не ответила — не могла. Я его боялась. Боялась дядю Эллсворта, от которого в жизни не слышала ни одного худого слова!..
Вот и все, Питер. Я ничего не понимаю, но я боюсь. Теперь, с тобой, уже не так сильно боюсь, но все-таки…
Миссис Китинг заговорила четко и сухо:
— Ну, дорогая моя, то, что с вами произошло, вполне естественно. Вы слишком много работали, вот и перетрудились, и слегка впали в истерику.
— Да… наверное…
— Нет, — глухо сказал Китинг, — это совсем другое. — Он подумал о громкоговорителе в вестибюле во время митинга забастовщиков. И поспешно прибавил: — Да. Мама права. Ты убиваешь себя работой, Кэти. Этот твой дядя — я ему когда-нибудь шею сверну!
— Ой, да он тут ни при чем. Он не хочет, чтобы я работала. Он часто отбирает у меня книги и велит сходить в кино. Он и сам говорит, что я слишком много работаю. Но мне это нравится. Мне кажется, что каждая моя запись, каждый клочок информации будет потом преподаваться тысячам молодых студентов по всей стране и что именно я помогаю обучать людей, вношу свой маленький вклад в такое великое дело. И тогда я горжусь собой и не хочу прекращать работу. Понимаете? В самом деле, мне не на что жаловаться… А потом… потом как сегодня вечером… Я не знаю, что со мной происходит.
![Карочка — [email protected] - В день, когда магия замрет](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
