Бернард Шоу - Карьера одного борца
Что касается Алисы, то напоминание Паркера о том, что мисс Кэру была ее патронессой, огнем горело в груди. Поскорее обеспечить себе независимое положение было крайне необходимо. А так как единственным способом достигнуть независимости для нее был брак, она решила выйти замуж за первого встречного человека, каков бы ни был его возраст, наружность и характер, если только он будет в состоянии доставить ей такое же положение, как у мисс Кэру, в том маленьком мире, привычки и обычаи которого Алиса недавно усвоила.
12
В начале осени Алиса отправилась в Шотландию, где начался охотничий сезон, а Лидия в это время жила в Уилстокене, приготовляя к печати письма и мемуары своего отца. Сначала ей было неуютно в замке, где все комнаты были безвкусно экзотичны: то со сводчатыми портиками, то в виде раззолоченных галерей, то с тремя, то с шестью стенами, и не было среди них ни одного уютного рабочего кабинета с четырьмя углами. Все они напоминали сказочно-нелепые залы из "Тысячи и одной ночи". У них был жуткий вид.
В поисках удобного для работы помещения, она не раз останавливалась на мысли построить павильон с видом на вязовую аллею. Но рабочие, постоянно сновавшие по этому месту, стали бы мешать ее занятиям, поэтому она ограничилась тем, что приказала превратить одну из кухонь в библиотеку, откуда, сидя за своим письменным столом посреди комнаты, она могла видеть в одно из окон вязовую аллею, а в другое - луга, лес, большую дорогу и канал, за которым ландшафт замыкался отдаленным зеленым холмом, где обыкновенно паслись овцы. Другие комнаты были заняты двумя служанками, на обязанностях которых лежало подметать и вытирать пыль в помещении, готовить завтрак для мисс Кэру и ходить с поручениями в замок. В свободные от занятий часы они сидели на открытом воздухе и чихали романы.
После того, как Лидия проработала в этом укромном уголке месяца два, ее жизнь до такой степени наполнилась воспоминаниями об отце, что только минуты разговоров с прислугой возвращали ее к действительности. Двенадцатого августа одна из служанок, Феба, вошла к ней и сказала:
- Башвиль пришел узнать, не может ли он переговорить с вами, мисс. Разрешите ему войти?
Позволение было дано, и лакей вошел. После схватки с Кэшелем он не мог уже вернуть свое прежнее самообладание. Правда, его манеры и речь были так же округлены и почтительны, как и прежде, но лицо не сохраняло больше своего непоколебимого твердого выражения. Теперь он пришел просить позволения отлучиться на послеобеденное время. Он редко просил отпуск, и ему никогда не отказывали.
- Сегодня по дороге больше движения, чем обыкновенно, - заметила Лидия. - Вы не знаете, отчего это?
- Нет, сударыня, - ответил Башвиль, покраснев.
- Обыкновенно с 12-го августа начинается охота, - сказала она, - но я думаю, что едва ли в этом причина скопления народа. Нет ли по соседству бегов, ярмарки или чего-нибудь в этом роде?
- Насколько мне известно, нет, сударыня.
Лидия снова погрузилась в свою работу и вскоре забыла о привлекшем ее внимание необыкновенном оживлении на дороге.
Башвиль вернулся в замок и, прежде чем отправиться, нарядился так, как, по его мнению, должен был нарядиться джентльмен, отдыхающий летом в деревне.
Дообеденное время протекло совершенно спокойно. Не раздавалось ни звука, за исключением скрипа пера Лидии, тиканья ее любимых часов, имевших форму человеческого черепа, приглушенного стука посуды на кухне да голосов птиц и служанок, доносившихся снаружи. Когда наступило время завтрака, Лидия прервала работу, чтобы взглянуть на часы, и кончиком пера смахнула пылинку с тетради мемуаров. Затем она бросила рассеянный взгляд в окно на вершины вязов, среди которых она когда-то узрела лесного бога. На этот раз она увидела там полисмена. Не веря глазам, она взглянула еще раз: действительно, там стоял, осторожно оглядываясь, чернобородый человек в каске, выделявшийся темным пятном на фоне осенней зелени; Лидия призвала Фебу и приказала ей спросить у полицейского, что ему надо. Девушка быстро вернулась, едва переводя дыхание, и сообщила, что более дюжины констеблей скрываются за деревьями и что один из них, к которому она обратилась с вопросом, ничего ей на это не ответил, но стал расспрашивать ее, сколько ворот в парке, всегда ли они заперты и много ли она видела в окрестности людей. Она была уверена, что поблизости совершено преступление. Лидия пожала плечами и приказала подавать завтрак, во время которого Феба то и дело выглядывала в окна, заставляя свою госпожу напоминать ей о следующих блюдах.
- Феба, - сказала Лидия, когда тарелки были убраны, - вы можете пойти к сторожке у ворот парка и спросить, зачем явились к нам полисмены. Но дальше сторожки не ходите. Постойте. Елена, кажется, пошла в замок?
Феба с явной неохотой ответила утвердительно.
- Ну, хорошо, вы можете не дожидаться ее прихода; но возвращайтесь поскорее, мне может что-нибудь понадобиться.
- Через минутку я буду здесь, мисс, - ответила Феба, убегая.
Оставшись одна, Лидия не спеша возобновила свою работу, изредка отрываясь, чтобы бросить взгляд на синеющий вдали лес, на стадо овец, разгуливающих по склону холма, или на стаю птиц, пролетающих над вершинами вязов. Неожиданно рассеянный взгляд ее упал на какого-то человека, полуобнаженного, с темным свертком под мышкой, быстро промчавшегося по дальней просеке. Лидия подумала, что, вероятно, он был потревожен во время купания в канале и обратился в бегство со своим гардеробом под мышкой. Это предположение заставило ее рассмеяться; потом она опять вернулась к своим рукописям. Вдруг снаружи послышался шум и раздались быстрые шаги. Затем кто-то с силой рванул задвижку двери - и Кэшель Байрон остановился у порога комнаты, пораженный присутствием Лидии и переменой в обстановке его бывшего жилья.
С ним также произошла странная перемена. На нем была матросская куртка, которая, очевидно, принадлежала не ему, потому что едва доходила до пояса, а рукава ее были так коротки, что обнажали руки почти до локтей, обнаруживая отсутствие белья. Он был в белых коротких брюках, испачканных глиной и зелеными травяными пятнами. Вокруг его талии был обернут широкий пояс из красной материи. От колен и до носков, края которых свешивались на ботинки, были видны обнаженные мускулистые ноги. Лицо его представляло собой маску из пота и пыли, крови и черно-синих пятен от ушибов. Под левым глазом вздувалась багровая шишка, величиной с грецкий орех; скула под этой шишкой и другая щека сильно распухли; губа была надорвана с одной стороны. Шляпы на нем не было, коротко остриженные волосы торчали в стороны, а уши имели такой вид, словно их только что натерли бумагой для чистки медной посуды.
В продолжение нескольких секунд они молча смотрели друг на друга. Затем Лидия попыталась что-то сказать, но голос изменил ей, и она опустилась в кресло.
- Я не знал, что вы здесь, - произнес он хриплым, задыхающимся шепотом. - За мной гналась полиция. Я боролся в продолжение часа, а затем пробежал больше мили; я совсем изнемогаю и не могу дальше бежать. Позвольте мне спрятаться в задней комнате, а им скажите, что вы никого не видели. Согласны ли вы на это?
- Что такое вы сделали? - спросила она, с усилием подавив слабость и вставая с кресла.
- Ничего, - ответил он, переводя дух, причем у него вырвался стон. Причина - мое ремесло. Вот и все.
- Почему полиция преследует вас? Почему вы в таком ужасном виде?
При этих словах Кэшель занервничал. В крышку стоявшего на столе ящика с письменными принадлежностями было вделано зеркало. Он наклонился и с тревогой взглянул на себя, но, увидев отражение своего лица, тотчас успокоился.
- У меня все в порядке, - произнес он. - Никакого знака не останется. Эта мышь, - он весело указал на опухоль под глазом, - завтра же исчезнет. Собственно говоря, я в довольно приличном виде. Уф! Только мое сердце вздулось, как у быка, после этого бега.
- Вы просите меня скрыть вас, - сурово произнесла Лидия, - но что вы сделали? Вы убили кого-нибудь?
- Нет, - воскликнул Кэшель, - пытаясь от удивления широко раскрыть глаза, причем смог раскрыть только один глаз, так как другой совершенно ему не повиновался. - Я сказал уже вам, что вступил при публике в кулачный бой с одним негодяем, а это преследуется законом. Спрячьте меня, если не хотите увидеть меня в тюрьме! Черт бы его побрал! - с внезапным гневом воскликнул он, возвращаясь к ее вопросу. - Убил!.. Его не убьешь и паровым молотом. С равным успехом можно колотить по мешку с гвоздями. И все мои деньги, время, тренировка, работа целого дня - все пропало даром!
- Идите, - произнесла Лидия с невольным отвращением. - Идите, я не хочу знать, какой дорогой вы пойдете. Как осмелились вы прийти ко мне?
Черно-синие пятна на лице Кэшеля побелели, и он опять начал тяжело дышать.
- Хорошо, - произнес он, - я уйду. Только на вашей конюшне не найдется ни одного конюха, который поступил бы со мной так, как вы.
