Ивлин Во - Пригоршня праха
Наконец он выбрался на открытое пространство. Перед ним распахнулись ворота; со стен трубили трубачи, с бастиона на бастион на все четыре стороны света передавали весть о его приходе; в воздухе кружились лепестки миндального и яблоневого цвета; они устилали путь ковром, как после летней бури в садах Хеттона. Золоченые купола и белоснежные шпили сверкали под солнечными лучами.
- Град подан, - объявил Эмброуз.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
DU COTE DE CHEZ TODD
{"В сторону Тодда" (франц.) - перифраз названия романа М. Пруста "В
сторону Сванна".}
Хотя мистер Тодд прожил в Амазонас около шести лет, о его существовании знали лишь несколько семей пай-ваев. Дом его стоял на клочке саванны, одном из крохотных, мили три в поперечнике, островков песка и травы, изредка возникающих в этих местах, которые со всех сторон обступал лес.
Ручеек, орошавший его, не значился ни на одной карте, он бежал через пороги, грозный, а большую часть года и вовсе непроходимый, и впадал в верховья реки там, где потерпел крах доктор Мессингер. Никто из обитателей здешних мест, кроме мистера Тодда, никогда не слышал ни о правительстве Бразилии, ни о правительстве Нидерландской Гвианы, каждое из которых время от времени предъявляло на них права.
Дом мистера Тодда был больше домов его соседей, но в остальном ничем от них не отличался - крыша из пальмовых листьев, плетеные, обмазанные глиной стены высотой до груди и глинобитный пол. Ему принадлежало примерно с полдюжины голов заморенного скота, щипавшего траву в саванне, плантация маниоки, несколько банановых и манговых деревьев, собака и единственный в этом краю одноствольный дробовик. Немногие товары из цивилизованного мира, в которых он нуждался, попадали к нему через бесконечных торговцев, переходили из рук в руки, обменивались на двунадесяти языках, пока не попадали на самый конец длинной нити той коммерческой паутины, что тянется от Манаоса до отдаленнейшей цитадели, укрытой в лесах.
Однажды, когда мистер Тодд набивал патроны, к нему пришел пай-вай и сообщил, что по лесу приближается белый человек, совсем больной. Мистер Тодд кончил набивать патрон, зарядил дробовик, положил уже готовые патроны в карман и отправился в указанном направлении.
Когда мистер Тодд заметил пришельца, тот уже выбрался из лесу: он сидел на опушке, и видно было, что он совсем плох. Он был бос, с непокрытой головой, изорванная в клочья одежда прилипла к мокрому от пота телу и только тем и держалась, израненные ноги распухли, а просвечивавшая сквозь дыры одежды кожа была покрыта полузарубцевавшимися укусами насекомых и вампиров; глаза его обезумели от лихорадки. Он в бреду разговаривал сам с собой, но, когда мистер Тодд обратился к нему по-английски, он замолк.
- Вот уже много дней, как со мной никто не говорил, - сказал Тони. Другие и останавливаться не хотели... Катили себе мимо на велосипедах... Я устал... Сначала со мной шла Бренда, но она испугалась заводных мышей и уплыла на каноэ. Она обещала к вечеру вернуться, но не вернулась. Она, наверное, гостит у новых друзей в Бразилии... Вы ведь с ней встречались, правда?
- Я давным-давно не видел тут ни одного иностранца.
- Она перед уходом надела цилиндр. Так что вы б ее сразу заметили. - И он обратился к кому-то, рядом с мистером Тоддом, хотя там никого не было.
- Видите тот дом? Как вам кажется, сможете вы до него добраться? Если нет, я пришлю индейцев, они вас донесут.
Тони прищурился и поглядел на стоявшую на другом краю саванны хижину мистера Тодда.
- Архитектурное решение привязано к пейзажу, - сказал он, - постройка выполнена целиком из местных материалов. Только ни за что не показывайте ее миссис Бивер, не то она вам ее обошьет хромированными панелями снизу доверху.
- Постарайтесь идти.
Мистер Тодд поднял Тони, придерживая его за спину своей могучей рукой.
- Я поеду на вашем велосипеде. Это ведь мимо вас я только что проехал?.. Но у вас борода другого цвета. У того была борода зеленая... зеленая, как мышь.
Мистер Тодд повел Тони к дому по травянистым пригоркам.
- Тут недолго. Когда мы придем, я вам дам одно снадобье, и вам полегчает.
- Вы очень любезны... Страшно неприятно, когда жена уплывает бог знает куда на каноэ. Но это было давным-давно. Я с тех пор ничего не ел. - Немного погодя он сказал: - Слушайте, ведь вы англичанин. Я тоже англичанин. Моя фамилия Ласт.
- Отлично, мистер Ласт, а теперь ни о чем больше не беспокойтесь. Вы нездоровы и проделали нелегкий путь. Я о вас позабочусь.
Тони огляделся.
- Вы все англичане?
- Да, да, все.
- Эта брюнетка замужем за мавром... Мне очень повезло, что я вас всех встретил. Вы, наверно, члены велоклуба?
- Да.
- Видите ли, сейчас я слишком устал и не могу ехать на велосипеде... по правде сказать, никогда особенно им не увлекался... а вам, ребята, надо достать велосипеды с мотором - и быстрее, и шуму больше... Давайте остановимся здесь.
- Нет, мы должны дойти до дома. Тут недалеко.
- Отлично... Только вам, наверное, нелегко будет раздобыть здесь бензин.
Едва переступая, они, наконец, дошли до дома.
- Ложитесь в гамак.
- То же самое и Мессингер говорил. Он влюблен в Джона Бивера.
- Я для вас кое-что достану.
- Вы очень добры. Пожалуйста, мой обычный завтрак на подносе - кофе, тосты, фрукты. И утренние газеты. Если ее милость уже звонила, я буду завтракать в ее комнате...
Мистер Тодд прошел в дальнюю комнату и вытащил из-под груды шкур жестяную канистру. Она была доверху набита смесью сухих листьев и коры. Мистер Тодд отсыпал пригоршню и пошел к костру. Когда он возвратился, гость неестественно выпрямившись, сидел в гамаке верхом, и раздраженно говорил:
- ...было бы гораздо вежливее и к тому же вы бы лучше меня слышали, если б стояли смирно, когда я к вам обращаюсь, а не ходили кругами. Я говорю для вашей же пользы... Я знаю, вы друзья моей жены и поэтому не желаете слушать меня. Но берегитесь. Она ничего плохого не скажет, не повысит голоса, не будет никаких сцен. Она надеется, что вы останетесь друзьями. Но она от вас уйдет. Она скроется потихоньку посреди ночи. Унесет гамак и свою долю фариньи... Слушайте меня. Знаю, я не так уж умен, но это еще не повод для того, чтоб начисто забыть о вежливости. Давайте будем убивать как можно деликатнее. Я вам расскажу, что я узнал в лесу, где время совсем другое. Никакого Града нет. Миссис Бивер обшила его хромированными панелями и перегородила на квартирки. Три гинеи в неделю за все с отдельной ванной. Очень подходяще для низкопробных романов. И Полли там будет. Она и миссис Бивер под обломками зубчатых стен...
Придерживая Тони за затылок, мистер Тодд поднес к его губам тыкву-горлянку с травяным отваром. Тони отхлебнул и отвернулся.
- Какая гадость, - сказал он и заплакал. Мистер Тодд стоял около него, держа тыкву наготове. Немного погодя Тони отпил еще несколько глотков, морщась и передергиваясь от горечи. Мистер Тодд не отходил от него, пока тот не допил снадобье: потом выплеснул осадок на земляной пол.
Тони лежал в гамаке и беззвучно рыдал. Вскоре он заснул глубоким сном.
Тони медленно шел на поправку. Сначала дни просветления чередовались с днями бреда; потом температура упала, и он не терял сознания, даже когда был совсем плох. Лихорадка трепала его все реже, под конец перейдя на обычный для тропиков цикл, при котором приступы перемежались долгими периодами относительного благополучия. Мистер Тодд постоянно пичкал его своими целебными настоями.
- Вкус у них гадкий, - говорил Тони, - но пользы от них много.
- В лесу есть всякие травы, - говорил мистер Тодд. - Одними можно вылечить, другими нагнать болезнь. Моя мать была индианка, она мне много трав показала. Остальные я постепенно узнал от своих жен. Всякие есть травы: и чтобы вылечить, и чтобы лихорадку наслать, и чтобы извести, и чтобы свести человека с ума, и чтобы змей отогнать, и чтобы рыбу усыпить, так что ее можно потом из реки голыми руками брать, все равно как плоды с деревьев. А есть такие травы, которых и я не знаю. Говорят, они даже воскрешают покойника, когда он уже начал смердеть, но мне этого не случалось видеть.
- А вы действительно англичанин?
- Мой отец был англичанин, по крайней мере барбадосец. Он прибыл в Гвиану как миссионер. Он был женат на белой, но бросил ее в Гвиане, а сам отправился искать золото. Тут он сошелся с моей матерью. Пай-вайские женщины уродливые, по очень преданные. У меня их много перебывало. Здесь, в саванне, почти все мужчины и женщины - мои дети. Поэтому они меня и слушаются, и еще потому, что у меня есть ружье. Мой отец дожил до преклонных лет. И двадцати лет не прошло, как он умер. Он был образованный человек. Вы умеете читать?
- Разумеется.
- Далеко не всем так повезло. Я вот не умею.
Тони виновато засмеялся.
- У вас, наверное, не было случая здесь научиться.
- О, конечно. У меня очень много книг. Я вам их покажу, когда вы поправитесь. Пять лет назад здесь жил один англичанин, правда, он был черный, но он получил хорошее образование в Джорджтауне. Он умер. Он мне каждый день читал, пока не умер. И вы будете читать, когда поправитесь.
