Пэлем Вудхауз - Кодекс чести Вустеров
- О чем ты, Дживз?
- Блюдя свои интересы, сэр Уаткин поставил констебля Оутса на стражу в той комнате, где находится коллекция.
- Что?!
- Да, сэр.
Лицо Гусика, до сих пор озарённое, мгновенно погасло, и он издал горлом звук, напомнивший мне шипение закончившейся граммофонной пластинки.
- Однако, сэр, прибегнув к небольшой хитрости, устранить мешающий нам фактор не составит труда. Вы ещё не забыли, сэр, случай в Чафнел-холле, когда сэр Родерик Глоссоп оказался запертым в сарае, и все ваши усилия его освободить ни к чему не привели, так как у дверей сарая стоял на страже констебль Добсон?
- Прекрасно помню, Дживз.
- Я тогда осмелился предположить, констебля Добсона можно заставить покинуть свой пост, сообщив ему, что горничная Мэри, с которой он был обручён, желает с ним переговорить и ждёт его в кустах малины. Вы привели мой план в исполнение, сэр, и он оказался весьма удачным.
- Твоя правда, Дживз. Но, - я с сомнением покачал головой, - в данной ситуации провернуть что-либо подобное нам вряд ли удастся. Если помнишь, констебль Добсон был пылким романтичным юношей, который при одном упоминании о девицах готов был лезть за ними в любые кусты. Юстас Оутс - совсем другое дело. В нём нет огонька, если ты меня понимаешь. К тому же он намного старше Добсона, наверняка женат, имеет кучу детей, и, чем лазать по кустам, куда с большим удовольствием посидит дома за чашечкой чая.
- Да, сэр. Вы абсолютно правы. Констебль Оутс не обладает жгучим темпераментом. Но я говорю о принципе, который можно применить в том случае, когда возникает острая необходимость. Надо лишь подобрать приманку, наиболее соответствующую психологии конкретного индивида. Я бы посоветовал мистеру Финк-Ноттлю, простите меня за вольность, сообщить констеблю Оутсу, что он видел его шлем у вас в комнате.
- Ну, ты даёшь, Дживз!
- Да, сэр.
- Твоя мысль мне ясна. Здорово придумал. Наверняка сработает.
Гусик смотрел на нас остекленевшим взглядом, и я поторопился объяснить ему,что к чему.
- Ранним вечером, Гусик, чья-то ловкая рука лишила жандарма его прикрышки и оставила с носом. Дживз говорит, если ты сообщишь Оутсу, что видел его кастрюлю в моей комнате, он помчится сюда со всех ног, оставив коллекцию без присмотра. В результате поле боя останется за тобой, и ты получишь полную свободу действий. Я правильно тебя понял, Дживз?
- Вне всяких сомнений, сэр.
Физиономия Гусика вновь потихоньку начала озаряться.
- Ясно. Это называется манёвром.
- Вот именно. Я бы даже сказал, манёвром что надо. Молодец, Дживз.
- Спасибо, сэр.
- Всё будет в порядке, Гусик. Сообщишь, что шлем у меня, подождёшь, пока Оутс умотает, вытащишь из стеклянного футляра корову и быстренько её прикарманишь. Проще простого. Ребёнок, и тот справился бы. Я жалею лишь о том, Дживз, что теперь тётя Делия лишается малейшего шанса заполучить эту серебряную тварь. К несчастью, на неё слишком большой спрос.
- Да, сэр. Но, возможно, миссис Траверс поймёт, что нужда мистера Финк-Ноттля сильнее её нужды, и философски отнесётся к утрате.
- Может, и отнесётся. А может, нет. Тем не менее, когда происходит столкновение интересов, если так можно выразиться, кому-то всегда достаётся короткая соломинка.
- Очень тонко подмечено, сэр.
- Нельзя раздавать счастливые концы направо и налево, я имею в виду, по счастливому концу на нос.
- Нет, сэр.
- Самое главное - устроить дела Гусика. Проваливай, Гусик. Одна нога здесь, другая там, и да поможет тебе бог.
Я закурил сигарету.
- Складно у тебя получилось, Дживз. Прекрасная мысль. Хотел бы я знать, как она пришла тебе в голову?
- Видите ли, сэр, мне подал её не кто другой, как констебль Оутс, когда мы недавно с ним беседовали. Из некоторых его замечаний я сделал вывод, что он на самом деле подозревает в краже шлема именно вас.
- Меня?! С какой стати? Я едва с ним знаком. Мне казалось, он считает виновницей Стефи.
- Вначале так оно и было, сэр. Мистер Оутс и сейчас продолжает считать мисс Бинг рганизатором преступления, но он убеждён, у неё имелся сообщник, который выполнил чёрную работу. Насколько я понял, сэр Уаткин придерживается того же мнения.
Внезапно я вспомнил начало нашего разговора с папашей Бассетом в библиотеке, и наконец-то до меня дошло, к чему он клонил. То, что я принял за пустую болтовню, можно сказать, сплетни, оказывается, имело зловещий смысл. Мне казалось, мы просто обмениваемся новостями, как два приятеля, а он всё это время пытался меня подловить и засадить в кутузку.
- Но с чего Оутс вдруг решил, что сообщник именно я?
- Насколько я понял, сэр, констебль был поражён сердечными отношениями между вами и мисс Бинг, когда сегодня утром встретил вас на дороге; он укрепился в своих подозрениях, когда нашёл на месте преступления перчатку.
- При чём тут перчатка?
- Констебль предположил, вы без памяти влюблены в мисс Бинг, сэр, и поэтому носите её перчатку у сердца.
- Если б я носил её у сердца, как я мог бы её выронить?
- Он убеждён, вы достали перчатку, чтобы запечатлеть на ней свой поцелуй.
- Да ну, Дживз, брось. Разве я сумасшедший? Неужто я стал бы целовать перчатки в ту минуту, когда умыкаю шлем?
- По всей видимости, мистер Пинкер поступил именно так, сэр.
Я только начал объяснять бестолковому малому, что между поступками старины Свинки и любого нормального человека, у которого мозгов на две унции больше, чем у часов с кукушкой, существует большая разница, как мои объяснения были прерваны неожиданным возвращением блудного Гусика. По его кислой физиономии мне сразу стало ясно, что хорошими новостями он не богат.
- Дживз оказался прав, Берти, - сообщил мне придурок. - Он словно насквозь Оутса видел.
- Твоя информация его расшевелила?
- Никогда в жизни не видел более взволнованного полисмена. Он забыл обо всём на свете и чуть было не бросился в твою комнату сломя голову.
- Что же его остановило?
- В последнюю секунду Оутс вспомнил, что сэр Уаткин строго-настрого велел ему не покидать поста ни при каких обстоятельствах.
По правде говоря, психология Оутса была мне ясна, как день. Капитан тоже стоит на горящей палубе и, стиснув зубы, смотрит, как все остальные улепетывают с корабля.
- Значит, теперь ему придётся уведомить папашу Бассета о том, что случилось, и испросить у него разрешения уйти со стражи?
- Да. Думаю, Оутс появится у тебя с минуты на минуту.
- Тогда твоё место не здесь, а в холле. Затаись и жди.
- Уже бегу. Я зашёл доложить, как обстоят дела.
- Приготовься умыкнуть корову, как только Оутс смоется.
- Не беспокойся. Осечки не будет. Здорово ты придумал, Дживз.
- Благодарю вас, сэр.
- Даже странно, как легко я себя чувствую, зная, что через несколько минут всем моим неприятностям придёт конец, - сказал Гусик. - Жаль только, задумчиво добавил он, - что я отдал старикану свою записную книжку.
Он сказал это небрежно, как бы между прочим, так что сначала я даже пропустил его слова мимо ушей, но затем прямо-таки опешил и чуть язык не проглотил от изумления. Моя нервная система испытала шок, хуже не бывает. Хотите верьте, хотите нет, я почувствовал себя так, словно уселся на стул, а он ни с того ни с сего оказался электрическим.
- Ты отдал ему записную книжку?!
- Да. В самом конце разговора. Я подумал, быть может, там есть прозвища, которыми я забыл его обозвать.
Чтобы не упасть, я опёрся дрожащей рукой о каминную полку.
- Дживз!
- Сэр?
- Бренди!
- Слушаюсь, сэр.
- И прекрати подавать его крошечными порциями, словно это радий. Принеси бочку.
Гусик недоумённо на меня посмотрел.
- Что-нибудь случилось, Берти?
- Случилось? - Я рассмеялся замогильным см. - Ха! Считай, тебе крышка.
- В каком смысле «крышка»? Почему?
- Ты что, не понимаешь, что ты натворил, глупая твоя голова? Можешь больше не умыкать никаких коров. Это бессмысленно. Если только папаша Бассет ознакомился с содержанием твоей книжки, он больше в твою сторону не посмотрит, хоть ты из кожи вон вылези.
- Но почему?
- Разве ты не видел, как отреагировал на твою писанину Споуд? Вряд ли сэр Уаткин с большим удовольствием, чем Споуд, прочтёт о себе святую правду.
- Он уже слышал о себе святую правду. Я ведь тебе рассказывал, как его отделал.
- Верно, но это могло сойти тебе с рук. Пожалуйста, не обращайте внимания: я погорячился: с кем не бывает: сам не знаю, как у меня вырвалось, ну, и всё такое. То, что ты день за днём марал в записной книжке, будучи в здравом уме и трезвой памяти - совсем другое дело.
Наконец-то его проняло. Лицо у придурка вновь вытянулось и позеленело, а рот приоткрылся совсем как у золотой рыбки, вознамерившейся полакомиться муравьиным яйцом, которое её приятельница вдруг стащила у неё прямо из-под носа.
- Господи помилуй!
- Вот именно.
- Но что же мне делать?
- Понятия не имею.
- Думай, Берти, думай!
Я напряг свои мозги и, само собой, был вознаграждён. Удачная мысль посетила меня буквально через несколько секунд.
