Франсуа Ларошфуко - Размышления на разные темы
10. О ВКУСАХ
У иных людей больше ума, чем вкуса, у других больше вкуса, чем ума. {1} Людские умы не столь разнообразны и прихотливы, как вкусы.
Слово "вкус" имеет различные значения, и разобраться в них нелегко. Не следует путать вкус, влекущий нас к какому-либо предмету, и вкус, помогающий понять этот предмет и определить согласно всем правилам его достоинства и недостатки. Можно любить театральные представления, не обладая вкусом столь тонким и изящным, чтобы верно о них судить, и можно, вовсе их не любя, иметь достаточно вкуса для верного суждения. Порою вкус неприметно подталкивает нас к тому, что мы созерцаем, а иной раз бурно и неодолимо увлекает вслед за собой.
У одних вкус ошибочен во всем без исключения, у других он заблуждается лишь в некоторых областях, зато во всем доступном их разумению, точен и непогрешим, у третьих - причудлив, и они, зная это, ему не доверяют. Есть люди со вкусом неустойчивым, который зависит от случая; такие люди изменяют мнения по легкомыслию, восторгаются или скучают только потому, что восторгаются или скучают их друзья. Другие полны предрассуждений: они - рабы своих вкусов и почитают их превыше всего. Существуют и такие, которым приятно все, что хорошо, и невыносимо все, что дурно: взгляды их отличаются ясностью и определенностью, и подтверждений своему вкусу они ищут в доводах разума и здравомыслия.
Некоторые, следуя побуждению, непонятному им самим, сразу выносят приговор тому, что представлено на их суд, и при этом никогда не делают промахов. У этих людей вкуса больше, чем ума, ибо ни самолюбие, ни склонности не властны над их прирожденной проницательностью. Все в них гармония, все настроено на единый лад. Благодаря царящему в их душе согласию, они здраво судят и составляют себе правильное представление обо всем, но, вообще говоря, мало таких людей, чьи вкусы были бы устойчивы и независимы от вкусов общепринятых; большинство лишь следует чужим примерам и обычаю, черпая из этого источника почти все свои мнения.
Среди перечисленных здесь разнообразных вкусов трудно или почти невозможно обнаружить такого рода хороший вкус, который знал бы истинную цену всему, умел бы всегда распознавать подлинные достоинства и был бы всеобъемлющ. Познания наши слишком ограничены, а беспристрастие, столь необходимое для правильности суждений, большей частью присуще нам лишь в тех случаях, когда мы судим о предметах, которые нас не касаются. Если же речь идет о чем-то нам близком, вкус наш, колеблемый пристрастием к предмету, утрачивает это столь нужное ему равновесие. Все, что имеет отношение к нам, всегда выступает в искаженном свете, и нет человека, который с равным спокойствием смотрел бы на предметы дорогие ему и на предметы безразличные. Когда речь идет о том, что нас задевает, вкус наш повинуется указке себялюбия и склонности; они подсказывают суждения, отличные от прежних, рождают неуверенность и бесконечную переменчивость. Наш вкус уже не принадлежит нам, мы им не располагаем. Он меняется помимо нашей воли, и знакомый предмет предстает перед нами со стороны столь неожиданной, что мы уже не помним, каким видели и ощущали его прежде.
11. О СХОДСТВЕ ЛЮДЕЙ С ЖИВОТНЫМИ
Люди, как и животные, делятся на множество видов, столь же несхожих между собой, как несхожи разные породы и виды животных. Сколько людей кормится тем, что проливают кровь невинных и убивают их! Одни подобны тиграм, всегда свирепым и жестоким, другие - львам, сохраняющим видимость великодушия, третьи - медведям, грубым и алчным, четвертые - волкам, хищным и безжалостным, пятые - лисам, которые добывают пропитание лукавством и обман избрали ремеслом.
А сколько людей похожи на собак! Они загрызают своих сородичей, бегут на охоту, чтобы потешить того, кто их кормит, всюду следуют за хозяином или стерегут его дом. Есть среди них храбрые гончие, которые посвящают себя войне, живут своей доблестью и не лишены благородства; есть неистовые доги, у которых нет иных достоинств, кроме бешеной злобы; есть псы, не приносящие пользы, которые часто лают, а порою даже кусаются, и есть просто собаки на сене.
Есть обезьяны, мартышки - приятные в обхождении, даже остроумные, но при этом очень зловредные; есть и павлины, которые могут похвалиться красотой, зато, докучают своими криками и все вокруг портят.
Есть птицы, привлекающие своей пестрой расцветкой и пением. Сколько на свете попугаев, которые неумолчно болтают неведомо что; сорок и ворон, которые прикидываются ручными, чтобы воровать без опаски; хищных птиц, живущих грабежом; миролюбивых и кротких животных, которые служат пищей хищным зверям!
Есть кошки, всегда настороженные, коварные и изменчивые, но умеющие ласкать бархатными лапками; гадюки, чьи языки ядовиты, а все остальное даже полезно; пауки, мухи, клопы, блохи, несносные и омерзительные; жабы, внушающие ужас, хотя они всего-навсего ядовиты; совы, боящиеся света. Сколько животных укрывается от врагов под землей! Сколько лошадей, переделавших множество полезных работ, а потом, на старости лет, заброшенных хозяевами; волов, трудившихся весь свой век на благо тех, кто надел на них ярмо; стрекоз, только и знающих что петь; зайцев, всегда дрожащих от страха; кроликов, которые пугаются и тут же забывают о своем испуге; свиней, блаженствующих в грязи и мерзости; подсадных уток, предающих и подводящих под выстрел себе подобных; воронов и грифов, чей корм - падаль и мертвечина! Сколько перелетных птиц, которые меняют одну часть света на другую и, пытаясь спастись от гибели, подвергают себя множеству опасностей! Сколько ласточек - неизменных спутниц лета, майских жуков, опрометчивых и беспечных, мотыльков, летящих на огонь и в огне сгорающих! Сколько пчел, почитающих свою родоначальницу и добывающих пропитание так прилежно и разумно; трутней, ленивых бродяг, которые норовят жить за счет пчел; муравьев, предусмотрительных, бережливых и поэтому не знающих нужды; крокодилов, проливающих слезы, чтобы, разжалобив жертву, потом ее сожрать! И сколько животных, порабощенных только потому, что сами не понимают, как они сильны!
Все эти свойства присущи человеку, и он ведет себя по отношению к себе подобным точно так, как ведут себя друг с другом животные, о которых мы только что говорили.
12. О ПРОИСХОЖДЕНИИ НЕДУГОВ
Стоит вдуматься в происхождение недугов - и станет ясно, что все они коренятся в страстях человека и в горестях, отягчающих его душу. Золотой век, не знавший ни этих страстей, ни горестей, не знал и недугов телесных; серебряный, за ним последовавший, все еще хранил былую чистоту; медный век уже породил и страсти, и горести, но, подобно всему, не вышедшему из младенческого состояния, они были слабы и необременительны; зато в железном веке они обрели полную свою мощь и зловредность и, тлетворные, стали источником недугов, которые многие столетия изнуряют человечество. Честолюбие плодит горячки и буйное помешательство, зависть - желтухи и бессонницы; леность повинна в сонной болезни, параличах, бледной немочи; гнев - причина удуший, полнокровия, воспаления легких, а страх сердцебиений и обмороков; тщеславие ведет к сумасшествию; скупость порождает чесотку и паршу, унылость - худосочие, жестокость - каменную болезнь; клевета совместно с лицемерием произвели на свет корь, оспу, скарлатину; ревности мы обязаны антоновым огнем, чумой и бешенством. Внезапная немилость власть имущих поражает потерпевших апоплексическими ударами, тяжбы влекут за собой мигрени и бред, долги идут об руку с чахоткой, семейные нелады приводят к четырехдневной лихорадке, а охлаждение, в котором любовники не смеют признаться друг другу, вызывает нервические припадки. Что касается любви, то она породила больше недугов, чем остальные страсти вместе взятые, и перечислить их нет возможности. Но так как она в то же время - величайшая даятельница благ в этом мире, мы не станем поносить ее и просто промолчим: к ней надлежит всегда относиться с подобающим почтением и страхом.
13. О ЗАБЛУЖДЕНИЯХ
Люди заблуждаются по-разному. Одни знают о своих заблуждениях, но тщатся доказать, что никогда не заблуждаются. Другие, более простосердечные, заблуждаются чуть ли не с рождения, но не подозревают об этом и все видят в превратном свете. Тот все верно понимает умом, но подвержен заблуждениям вкуса, этот поддается заблуждениям ума, но вкус редко ему изменяет; существуют, наконец, люди с ясным умом и отменным вкусом, но таких мало, потому что, вообще говоря, вряд ли есть на свете человек, чей ум или вкус не таил бы какого-нибудь изъяна.
Людские заблуждения потому так повсеместны, что свидетельства наших чувств, равно как и вкуса, неточны и противоречивы. Мы видим окружающее не совсем таким, каково оно на самом деле, ценим его дороже или дешевле, чем оно того стоит, связываем с собой не так, как, с одной стороны, подобает ему, а с другой - нашим склонностям и положению. Этим и объясняются бесконечные заблуждения ума и вкуса. Человеческому самолюбию льстит все, что предстает перед ним в облике добродетели, но так как на наше тщеславие или воображение - действуют различные ее воплощения, то мы предпочитаем выбирать в качестве образца лишь общепринятое или нетрудное. Мы подражаем другим людям, не задумываясь над тем, что одно и то же чувство пристало отнюдь не всем и что отдаваться ему надобно лишь в той мере, в какой оно нам подобает.
