Ивлин Во - Упадок и разрушение
Бесшумно -- только чуть слышно позвякивали ключи -- вошла еще одна женщина. Она была моложе сестры, но, в отличие от нее, выглядела очень деловитой.
-- Мыло, надеюсь, захватили? -- спросила она, поздоровавшись. -- Я просила отца напомнить про мыло, но он вечно забывает. На мыло, гуталин и стирку учителям полагается два с половиной шиллинга в неделю -- и ни пенса больше. Чай пьете без сахара?
-- Вообще-то с сахаром...
-- Хорошо, я так и записываю -- буду выкладывать вам по Два куска. Только смотрите, чтобы дети их не таскали.
-- До конца семестра будете классным наставником в пятом классе, -сказал доктор Фейган. -- Пятиклассники у нас просто очаровательные. Клаттербак, правда, требует особого внимания -- очень тонкая натура. Кроме того, вы будете вести уроки труда, гимнастики и занятия стрельбой. Да, чуть было не забыл, вы ведь, кажется, и музыку преподаете?
-- Боюсь, что нет.
-- Досадно, весьма досадно. Мистер Леви уверял меня в противоположном. Я ведь уже договорился, что дважды в неделю вы будете давать уроки органной музыки Бест-Четвинду. Вы уж постарайтесь... Вот и звонок на обед. Не смею вас больше задерживать. Да, еще одна деталь. Ради бога -- ни слова детям о том, почему вы оставили Оксфорд. Мы, педагоги, должны уметь лавировать между правдой и вымыслом. Вот видите, я сказал нечто, что, может быть, даст вам пищу для размышлений. Всего наилучшего.
-- Ку-ку! -- сказала старшая мисс Фейган.
Глава 3
КАПИТАН ГРАЙМС
Столовую Поль отыскал без особого труда. Он смело двинулся на запах кухни и голоса -- и вскоре очутился в просторном, обшитом панелями зале, который показался ему даже привлекательным. За четырьмя длинными столами сидело пятьдесят или шестьдесят учеников от десяти до шестнадцати лет. Младшие были в форме Итона1, старшие в смокингах.
Поля усадили во главе одного из столов. При его появлении мальчики слева и справа почтительно встали и не садились, пока не сел он. Среди них был и изобличенный капитаном Граймсом свистун. Полю он сразу же понравился.
-- Моя фамилия Бест-Четвинд, -- отрекомендовался свистун.
-- Ясно. Это, значит, тебя я должен учить музыке?
-- Меня. Орган у нас в деревенской церкви. Потеха... А вы что, здорово играете?
Поль счел, что в данной ситуации откровенность вовсе не обязательна, и, решив -- согласно заветам доктора Фейгана -- лавировать между правдой и вымыслом, сказал:
-- Как никто на свете.
-- А вы не заливаете?
-- С какой стати? В свое время я давал уроки декану Скон-колледжа.
-- Со мной придется потруднее, -- хмыкнул озорник. -- Знаете, почему я играю на органе? Чтобы на гимнастику не ходить. Слушайте, да у вас же нет салфетки. Филбрик! -- закричал он дворецкому. -- Вы почему не дали мистеру Пеннифезеру салфетки?
-- Забыл, -- признался тот. -- А теперь уже все -- мисс Фейган унесла ключи.
-- Глупости, -- ничуть не смутился Бест-Четвинд. -- Сию же минуту ступайте и принесите салфетку. Вообщето он ничего, -- шепнул он Полю, -главное -- не давать ему спуску.
Вскоре явился Филбрик с салфеткой.
-- Ты смышлен не по летам, -- заметил Поль.
-- Капитан Граймс думает по-другому. Он говорит, что я самая настоящая дубина. Это здорово, что вы не похожи на капитана Граймса. Вульгарный субъект этот Граймс, скажете -- нет?
-- Ты не должен рассуждать при мне о преподавателях в таком тоне.
-- Но все наши так думают. Кроме того, Граймс носит кальсоны. Как-то раз он послал меня принести ему шляпу, и я заглянул в его список белья, отданного в стирку. Надо же -- в кальсонах ходит.
На другом конце столовой что-то стряслось.
-- Клаттербака, похоже, опять стошнило, -- пояснил Бест-Четвинд. -- Его всегда тошнит от баранины.
Мальчик, сидевший справа от Поля, впервые за все это время подал голос.
-- А мистер Прендергаст носит парик, -- доложил он, страшно смутился и захихикал.
-- Это Бриггс, -- сказал Бест-Четвинд. -- Но мы зовем его Брюкс. В честь папашиного магазина.
-- И неостроумно, -- отозвался Бриггс.
Школьная форма учащихся Итона и ряда других привилегированных частных школ состоит из короткой черной куртки, черного жилета, брюк в узкую полоску, белой рубашки и крахмального воротничка.
Вопреки всем опасениям Поля первое знакомство оказалось удачным и найти общий язык с детьми было не так уж и сложно.
Через некоторое время все встали, и в нарастающем гаме мистер Прендергаст принялся читать молитву. Вдруг кто-то гаркнул: "Пренди!" -- под самым ухом у Поля.
-- ...Per Christum Dominum Nostrum. Amen.1, -- закончил мистер Прендергаст. -- Бест-Четвинд, это ты крикнул?
-- Я, сэр? Да что вы, сэр!
-- Пеннифезер, это Бест-Четвинд крикнул или нет?
-- Нет, -- сказал Поль, и Бест-Четвинд посмотрел на него с благодарностью, потому что крикнул, разумеется, он. У выхода Поля подхватил под руку капитан Граймс.
-- Паскудно кормят, старина, верно я говорю? -- сказал он.
-- Неважно, -- согласился Поль.
-- Сегодня у нас дежурит Пренди. Лично я -- в пивную. Не хочешь составить компанию?
-- С удовольствием, -- сказал Поль.
-- Против Пренди я ничего не имею, -- продолжал Граймс. -- Но его никто не слушается. Правда, он носит парик. А ежели у тебя парик, какая тут может быть дисциплина. У меня вот, к примеру, протез, но это совсем другое дело. Дети такие вещи уважают. Думают, что я ногу на войне потерял. На самом деле, что, разумеется, строго между нами, я угодил под трамвай в Стоке-на-Тренте, будучи в сильном подпитии. Но зачем, спрашивается, трезвонить об этом прискорбном случае на всех углах, верно я говорю? Но ты мне внушаешь доверие, сам не знаю почему. Думаю, мы с тобой сойдемся.
-- Надеюсь, -- ответил Поль.
-- В последнее время мне очень не хватало товарища, -- говорил Граймс. -- До тебя тут работал неплохой парень, задавался малость, правда. Гонял себе на мотоцикле. Директорские девицы его невзлюбили. С мисс Фейган ты уже познакомился?
-- Их ведь, кажется, две?
-- И обе стервы, -- молвил Граймс и добавил мрачно: -- Я ведь женюсь на Флосси.
-- Не может быть. Это на которой же?
-- На старшей. Мальчишки зовут их Флосси и Динги. Старику мы пока что не объявились. Зачем спешить: вдруг опять в лужу сяду. Тогда-то и выложим козыри. Лужи мне все одно не миновать. А вот и наша пивная. Уютное местечко. Пиво здешнее делает Клаттербаков папаша. И неплохо, подлец, делает. Будьте добры, миссис Роберте, нам две кружечки.
В дальнем углу они приметили Филбрика, который что-то с жаром объяснял по-валлийски какому-то немолодому и малоприятному на вид субъекту.
-- Его только тут не хватало, нахала этакого, -- сказал Граймс.
Миссис Роберте принесла кружки. Граймс хлебнул пива и блаженно вздохнул.
-- Два года учительствую, но еще ни разу до конца семестра дотянуть не удавалось, может, хоть теперь повезет? -- задумчиво проговорил он. -Поразительное дело: месяц-другой все идет как по маслу, а потом бац! -- и я в луже. По всему видать, не для того явился на божий свет, чтоб детей учить, -- продолжал он, глядя в пространство. -- Если что меня губит, так это темперамент. Страстный я больно.
-- А легко потом бывает подыскать работу? -- поинтересовался Поль.
-- Поначалу не очень, но на все есть свои приемы. Опять-таки не следует забывать, что учился я не где-нибудь, а в привилегированной школе. А это кое-что да значит. В нашем благословенном английском обществе ведь как заведено: ежели ты в хорошей частной школе обучался, с голоду тебе помереть не дадут ни за что. Бывает, сперва помучаешься лет пять -- ну и что, все равно возраст такой, что все в это время мучаются, но потом зато система вывезет.
А я так и вообще легко отделался. Первый раз меня вытурили, когда мне только-только шестнадцать стукнуло. Но мой воспитатель сам в хорошей школе обучался. Знал человек, что к чему. "Слушай меня внимательно, Граймс, -сказал он, -- наломал ты дров, и оставить я тебя не могу -- я должен блюсти дисциплину. Но мне не хотелось бы поступать жестоко, начни-ка ты, братец, все сначала". В общем, сел он и написал рекомендательное письмо моим будущим хозяевам. Не письмо, а поэма! Я тебе как-нибудь его покажу. Если б ты знал, сколько раз оно меня выручало. Вот что значит аристократическое учебное заведение. Провинился -- накажут, но уж зато и пропасть не дадут.
Я даже хотел пожертвовать гинею в фонд помощи ветеранам войны. Я чувствовал, что прямо-таки обязан это сделать. Ей-богу, жаль, что так и не собрался.
В общем, устроился я на работу. У моего дядюшки в Эдмонтоне фабрика была, щетки делали. Все шло лучше не придумаешь. Но тут война началась, и стало мне не до щеток. Ты небось не воевал, молодой еще был? Да-а, доложу я тебе, вот было времечко -- красота да и только. За всю войну, поверишь ли, и дня трезвым не был! А потом бац! -- сел в лужу, и на сей раз основательно. Во Франции дело было. Они мне и заявили: "Будь мужчиной, Граймс! Не позорь полк трибуналом. Даем тебе револьвер. И полчаса времени. А что делать -- сам знаешь. Не поминай лихом, дружище!" Говорят они, а сами только что не рыдают.
