Виктор Вяткин - Человек рождается дважды. Книга 3
— Никишов всё равно вычеркнет, — безнадёжно махнул рукой Колосов.
— Не вычеркнет, — заверил Петраков.
Попрощались. Глядя вслед машине, Колосов заметил:
— Иван Григорьевич — толковый и заботливый хозяин. Совсем не похож на Никишова.
Марин, наклонившись к Его уху, шепнул:
— Поговаривают, Никишова того. Не то поднимут выше, не то — наоборот. Он срочно выезжает в Москву.
— Пое-ха-ли!.. — крикнул Колосов, рванул верёвку, перекинутую через плечо, и побежал вниз. Затрещали сучья, запрыгала вЯзанка, оставляя на снегу чёрный след.
— Ее-ха-ли!.. — разнеслось по сопке, и помчались по всему склону такие же сучковатые вязанки обожжённых таёжными пожарами сухих коряг.
Желнин бежал с вязанкой недалеко от Колосова. Они соревновались, и за их работой следили все. Колосов приволок свою вЯзанку, сложил в штабель, замерил — ровно восемь кубометров, норма. По всему подножью сопки/ пунктирными чёрточками темнели такие же штабеля.
Притащил свою вЯзанку и замполит.
— А ты задал сегодня всем жару. Видимо, подлечили тебя доктора. Как ни старался, а тебя не обскакал, — засмеялся Колосов, заботливо сбивая с Его куртки мусор.
Желнин до приезда Петракова не работал со всеми на дровозаготовках, ссылаясь на болезнь сердца. После разговора Петракова с рабочими/ замполита покритиковали на собрании. Он тогда промолчал, но с тех пор стал работать.
За кустами уже разворачивался и сигналил автобус, надо было торопиться. Когда автобус выскочил на трассу и покатил по ровной дороге, Желнин наклонился к Юрию:
— Может быть, в отдельных вопросах и был неправ. Но ты не можешь сказать, что не чувствовал моей, принципиальной поддержки.
— На старое наплевать. Сегодня я доволен. — Колосов засмеялся. — Давно бы так. Я стремился… — Он недоговорил. Автобус резко затормозил. Юрий посмотрел в окно.
Впереди стоял грузовик со спущенными баллонами. В кузове лежали вещи. Водитель, опустив голову, сидел на подножке крыла, попыхивая махоркой. Приземистый человек стоял на трассе с поднятой рукой. Плащ Его был распахнут, на груди поблёскивал орден Трудового Красного Знамени.
— Лёнчик, Алексеев! — узнал Его Юрий и распахнул дверку. — Ты куда это?
— Еду с семьей на Индигирку. Только что из отпуска. Да вот сразу два колеса. Выручайте.
— Садись к нам. За машиной пришлём, отбуксируем! — Колосов попросил рабочих перетащить вещи. Он знал из газет, что Алексеев работал всё это время начальником участка на Западе. Считался неплохим горняком. Награждён. Оказалось, что у него уже было двое детей школьного возраста, мальчик и девочка. Жена, худенькая женщина, Явно им командовала.
Валя тепло приняла семью Алексеевых.
За ужином, когда Лёнчик потЯнулся за второй рюмкой, жена так на него посмотрела, что он смутился, отставил спирт и пить решительно отказался.
— Заезжал на Оротукан. Всё Ещё тянет, — говорил Лёнчик. — Постоял у памятника Татьяне. Ухаживают за ним, — Он вздохнул. — Вот мы постарели, поседели, а она на барельефе такая же молодая и такой останется всегда. Любил Её Сашка Копчёный, а так и не решился сказать.
— Ты что-нибудь знаешь о Копчёном и Шайхуле? — спросил Колосов. Он потерял их из виду с тех пор, как они убежали на фронт.
Алексеев засмеялся.
— Да их и смерть испугалась. Живы оба. Интересно, какими вы их себе представляете?
— Думаю, Копчёный образумился, ну а Шайхула… — задумался Колосов. — Нет. Даже не могу и предположить.
— Копчёный живет под Ростовом, старший механик машинно-тракторной станции. Не узнаешь. Здоровый как бык, вся грудь в орденах, но потерял руку. Всё холостяк. — Лёнчик вытер кулаком губы (так и осталась эта лагерная привычка). — А Шайхула женился. Учится на вечернем отделении металлургического техникума, работает технологом на литейном заводе. Целый выводок детей. Всё собирается на Колыму, тоскует. Получит диплом и приедет. Усы отпустил, галстук носит — не подступись…
— К старому не тянет Его?
— Да что вы? Дурость была одна, молодость… — Лёнчик обиделся даже.
Луна выглЯнула из-за сопки одним рожком, точно собираясь трубить сбор на работу. Волнистыми нитями застыли облака. С реки доносился хруст и шорох застывающей шуги. Юрий заторопился в мастерские. А в конторе уже ждали экономисты/ с контрольными цифрами плана будущего года. Потом пришли бухгалтеры с приказом о годовой инвентаризации. Так в делах и хлопотах прошёл Ещё один день.
Колосов уже собирался идти домой, когда в кабинет торопливо вошли Желнин и комендант мастерских. Замполит быстро подошёл к портрету Берии, рывком сорвал Его со стены.
— Ты куда это Его поволок, да Ещё так непочтительно? — Колосов смотрел на белёсое лицо замполита, ничего не понимая. Тот, не отвечая, вынул из рамки портрет, разорвал и бросил в корзину, а раму передал коменданту.
— Пробежишь по всем комнатам, кабинетам, цехам, общежитиям, всюду снимешь и принесёшь мне. Я уничтожу лично. Понял? — поднял он на коменданта глаза и только после того, как тот ушёл, повернулся к Колосову. — Арестован наш шеф. Арестован и предан суду как негодяй, авантюрист, нанёсший стране огромнейший вред.
— Выходит, враг?
— Днями будем знакомиться с обвинительным заключением. Там всё узнаем.
— Значит, кое-кто затоскует?
— А кое-кто свободней вздохнёт.
— Уж не ты ли?
— Хотя бы. — Желнин немного помялся и доверительно сказал — Я кое с кем перекинулся по телефону. Возможно, поеду в Магадан. Думаю, ты не будешь возражать?
— Валяй.
Совещание директоров механических предприятий было назначено на одиннадцать. Колосов приехал в Магадан только утром. На отдых времени не оставалось. Он вымылся, позавтракал и пошёл в главк.
Ровно в одиннадцать секретарь начальника Дальстроя распахнула дверь в кабинет и пригласила войти участников совещания.
Петраков говорил об огромных убытках Дальстроя. Основные потери складывались из невероятно больших списаний материалов и продовольствия на базах, складах.
— Как ни печально, но мы стоим перед необходимостью чуть ли не заново/ закладывать в Дальстрое основной фундамент социализма, — говорил Петраков. — Следует ввести строжайший учёт, а также обеспечить сохранение государственных ценностей, я имею в виду имущество и людей. Это первая задача, на которую мы направим все силы и средства.
— Но вы, Иван Григорьевич, обещали деньги на строительство, — забеспокоился Колосов.
— Да, вы получите их. В главке создан жилищно-бытовой отдел. Он разумно и с перспективой будет распределять эти средства. Он же будет контролировать состояние бытовых условий на предприятиях Колымы.
Когда выходили из кабинета, Колосов увидел в приёмной штатских.
— Что за люди? — наклонился он к секретарю.
— Это организационный комитет. Есть решение Совета Министров РСФСР о создании Магаданской области.
ГЛАВА 15
— Домой? — спросил водитель, покосившись на Колосова.
— Да, прямо в контору. Успеть бы разобраться с текущими делами, а там снова в Магадан, уже на первую областную конференцию.
Водитель повернул на Чай-Урью. Снег хрустел под колёсами, обдавая машину липкой кашицей. Солнце Ещё не коснулось горизонта, а затенённые стороны сугробов уже отливали голубым блеском, разбухший снег затвердел, и мороз рисовал на лужах первые серебристые ве-точки льда.
Колосов закрыл глаза, припоминая районную партийную конференцию. Не простое дело — организация области, и самая большая проблема — кадры. Взять того же Желнина. Уехал тогда в Магадан, пристроился где-то в управлении МВД, а тут реорганизация министерства. И вот приехал он в район уже уполномоченным Комитета государственной безопасности. А Авдейкин? Неприветливо встретила Его конференция. При выдвижении Его кандидатуры в списки для голосования/ пришлось Желнину, как председателю, изворачиваться.
— Не надо варягов! Не знаем человека! Своих найдём! — шумели делегаты.
— Знаем, знаем! Старый дальстроевец, инженер, офицер! Поддерживаем! — прокатилась другая волна голосов.
Зал заволновался. Желнин встал, рассказал о заслугах Авдейкина. А зал не унимался. Тогда поднялся на трибуну майор, потом полковник. Авдейкина включили в списки.
Как только было выдвинуто положенное число кандидатур в члены райкома, Желнин встал.
— Поступило предложение дальнейшую запись прекратить.
— Почему прекратить! Продолжать!
— Прекратить!
Мнения снова разделились.
— Поступило два предложения, — заглушая выкрики, повысил голос Желнин. — Кто за прекращение дальнейшей записи кандидатов, прошу голосовать. Сто шестьдесят, — сообщил он. — Кто за продолжение выдвижения кандидатов?
И опять лес рук.
— Сто сорок! Итак, большинством голосов…
