Брэм Стокер - Проклятие мумии, или Камень Семи Звезд
При таких обстоятельствах работа – лучшее лекарство, и он полностью посвятил себя ей. Странная трагедия утраты и одновременного приобретения (ведь ребенок появился на свет со смертью матери) произошла именно в то время, когда мы находились в трансе в погребальной камере гробницы царицы Теры. Она как будто приобрела некую связь с его увлеченностью Египтом и в особенности с тайнами царицы. Он очень мало рассказывал мне о дочери. Нельзя было не заметить, что сердце его разрывалось от двух противоположных мыслей, связанных с ней: с одной стороны, он очень любил свою дочь, можно сказать, боготворил ее, а с другой – не мог забыть, что ее появление на свет стоило жизни ее матери. И это еще не все, что терзало сердце отца, хотя он никогда со мной об этом не говорил. Лишь раз, в момент расслабленности, он намекнул на причины своего молчания. Он сказал: «Она не похожа на свою мать. Внешне она удивительно напоминает царицу Теру, какой ее изображали на портретах». Он добавил также, что отдал ее на попечение людям, которые смогут позаботиться о ней лучше, чем он, и что, пока не повзрослеет, она должна получать от жизни те нехитрые детские радости, что и каждый ребенок. Я много раз пытался завести о ней разговор, но он отмалчивался. Однажды он признался мне: «У меня есть причины не рассказывать ничего, кроме необходимого. Когда-нибудь ты все узнаешь… и поймешь!» Я уважал его немногословность и после своего возвращения из экспедиции никогда больше не расспрашивал о ней. Первый раз я увидел ее только сейчас, в вашем присутствии.
В общем, когда сокровища, которые мы… взяли из гробницы, были доставлены в дом, мистер Трелони сам решил, как их расставить. Мумию, всю, кроме оторванной руки, он поместил в холле в большой прочный каменный саркофаг, изготовленный для Уни, верховного жреца времен Фиванской династии. Как вы, наверное, заметили, он весь покрыт прекрасными иероглифами, в которых содержатся обращения к древним египетским богам. Остальные предметы из гробницы он, вы видели, оставил в своей комнате. Туда же по каким-то известным только ему причинам он поместил и руку мумии. По-моему, он считает ее самой священной реликвией в своей коллекции, кроме, может быть, лишь одного – рубина в форме скарабея, который он называет «украшением семи звезд» и который держит в большом сейфе, как вам известно, надежно запертом и защищенном различными приспособлениями.
Вам, наверное, мой рассказ показался скучным, но я должен был все разъяснить, чтобы вы смогли понять происходящие здесь события. Прошло немало лет с того дня, когда я привез мумию царицы Теры, прежде чем мистер Трелони вновь коснулся этой темы в разговоре со мной. За это время он несколько раз отправлялся в Египет. Иногда его сопровождал я, иногда он путешествовал один. Я и сам совершил еще несколько поездок, либо по его поручениям, либо по своим делам. Но за все эти почти шестнадцать лет он ни разу не затронул эту тему, если, конечно, не считать тех случаев, когда его вынуждали обстоятельства.
Однажды утром он вызвал меня в срочном порядке, я тогда занимался исследованиями в Британском музее и снимал комнаты на Тарт-стрит. Когда я пришел к нему, он находился в чрезвычайно возбужденном состоянии. Я не видел его таким взволнованным ни разу с тех пор, как он получил известие о смерти жены. Он сразу же отвел меня в свою комнату. Жалюзи на окнах были закрыты, а шторы опущены, так что ни один солнечный луч не мог проникнуть внутрь. Светильники в комнате зажжены не были, но ее освещало множество электрических ламп, каждая мощностью по меньшей мере в пятьдесят свечей, причем все они находились у одной стены комнаты. Столик из гелиотропа, на котором стоит семигранный ларец, был выдвинут в центр комнаты. Ларец в ярком свете ламп выглядел изумительно. Казалось даже, что он сам источал сияние, как будто внутри был спрятан некий источник света.
– Что вы скажете? – спросил он.
– Он похож на дорогое ювелирное украшение, – ответил я. – Вы можете его называть «Магический ларец колдуна». Он напоминает живое существо.
– Знаете, почему так кажется?
– Наверное, из-за яркого света?
– Верно, только не из-за самого света, а, скорее, из-за расположения источника света, – произнося эти слова, он включил обычные светильники и выключил лампы. Это произвело удивительный эффект: каменный ларец мгновенно утратил свой необычный вид. Теперь это был просто камень, хотя и очень красивый.
– Вы обратили внимание, в каком порядке расположены лампы? – спросил он.
– Нет!
– Точно в таком, что и звезды, образующие ковш Большой Медведицы, как и звезды в рубине! – Эти слова были произнесены торжественно, не знаю почему: может быть, так много таинственного было в этой истории с мумией и со всем связанным с ней, что любое новое обстоятельство хоть и оставалось загадкой, однако воспринималось как намек на прояснение ситуации. Я слушал дальше.
– Шестнадцать лет я постоянно думал о том приключении, старался найти ключ к решению загадок, с которыми мы столкнулись, но до прошлой ночи так и не мог сдвинуться с мертвой точки. По-моему, озарение пришло ко мне во сне, потому что я проснулся уже с этой мыслью. Я вскочил с кровати, горя желанием что-то делать, но в тот момент я сам еще не понимал, что же именно. Потом ответ на вопрос, потребовавший невероятных усилий, сам по себе вдруг пришел мне в голову с предельной ясностью. На стенах гробницы располагались упоминания о семи звездах ковша Большой Медведицы, и еще постоянно упоминался Север. Те же символы повторялись и относительно «магического ларца», как мы его назвали. Мы уже обращали внимание на просветы в камне, из которого изготовлен ларец. Помните, иероглифы подсказали, что рубин появился из сердцевины аэролита, и сам ларец также изготовлен из него. Я подумал, что, возможно, свет семи звезд, правильно направленный, может оказать какое-то влияние на ларец или на то, что находится внутри него. Я поднял жалюзи и выглянул в окно. Высоко в небе сиял Большой ковш. И звезды, его составляющие, и Полярная звезда находились как раз напротив окна. Я выставил столик с ларцом на свет и начал поднимать его, пока просвечивающиеся точки не совпали со светом звезд. В ту же секунду ларец засиял, но не так ярко, как от света ламп, вы это видели. Я подождал, но небо затянуло облаками, и свечение исчезло. Поэтому я принес провода и лампы – вы знаете, как часто я использую их в экспериментах – и попытался повторить опыт, но уже с электрическим светом. Какое-то время ушло на то, чтобы правильно выставить лампы, так, чтобы они соотносились с частями камня, но когда я наконец выставил их в нужном порядке, эта штука тут же засветилась. Этот свет вы и видели.
Однако больше ничего не происходило. Явно чего-то не хватало. Тут меня осенило, что коль свет имеет такое значение, значит, в гробнице должны были находиться какие-то источники, так как звезд не могло быть в погребальной камере в пещере. И тут все встало на свои места. На стол из гелиотропа, который имеет выемку, по форме соответствующую дну ларца, я установил сам магический ларец, и тут же мне в глаза бросилось, что выпуклости, так аккуратно сделанные на поверхности камня, каким-то образом соответствовали звездам в созвездии. Значит, именно они и должны были улавливать свет.
– Эврика! – воскликнул я. – Осталось только поднести лампы.
Я попытался направить на выпуклости электрический свет, просто подносил близко лампы, но внутри ларца свет так и не возник, и я все больше убеждался, что здесь необходимы специальные лампы. Если бы нам удалось заполучить их, первый шаг к решению загадки был бы сделан.
– А лампы? – спросил я. – Где они? Когда мы сможем найти их? Как нам их узнать, если все-таки удастся их отыскать? Что…
– Все по порядку! – прервал он поток моих вопросов. – В вашем первом вопросе содержатся все остальные. Где лампы? Я вам отвечу: в гробнице!
– В гробнице! – с удивлением повторил я. – Мы же вместе с вами изучили там каждый уголок. Не было там никаких ламп! Там вообще ничего не оставалось, когда мы оттуда ушли в первый раз, да и во второй тоже, только тела арабов.
Пока я говорил, он развернул большие листы бумаги, которые принес из своей комнаты. Он разложил их на большом столе, придавив края книгами и другими предметами. Я с первого взгляда понял, что это были тщательно выполненные им копии наших первых переводов надписей из гробницы. Закончив раскладывать бумаги, он повернулся ко мне и сказал:
– Помните, как вы удивились, когда после тщательного осмотра гробницы не нашли там одну вещь, которая обычно всегда находится в захоронениях такого рода?
– Да! Там не было сердаба.
– Возможно, мне надо пояснить, – прервал свой рассказ мистер Корбек, обращаясь ко мне, – что сердаб – это что-то вроде ниши, вырубленной в стене гробницы. Все обнаруженные до сих пор сердабы не содержат никаких надписей, в них было только изображение того умершего, для которого и строилась гробница.
