Джанет Винтерсон - Письмена на теле
Вычерпнуть ее оттуда и свернуть ей шею? Мне приходилось подстреливать их из ружья, но это намного легче, потому что происходит на расстоянии. Я никогда не буду есть то, что не в состоянии убить. Это кажется фальшивым и лицемерным. Вам, коровы, нечего меня бояться. Их головы поднимаются одновременно, как-будто принадлежат одному телу. Как мужчины в сортирах, коровы и овцы все делают в унисон. Мне всегда это казалось ненормальным. Что общего в глазении, жевании и мочеиспускании? Я иду помочиться за куст. Почему посреди ночи, посреди ничего, человек все же выискивает куст - это еще одна загадка природы.
На вершине холма, на сухой земле, свистящий ветер и вид на деревню. Деревенские фонари как опознавательные знаки времен войны, Тайный совет домов и дорог, приглушенных темнотой. Я сажусь, чтобы доесть сэндвич с яйцом и кресс-салатом. Кролик пробегает мимо меня и, перед тем как сверкнуть своим хвостиком в норе, одаривает меня тем самым скептическим взглядом, Свет вьется лентой там, где проходит дорога. Яркие вспышки света в отдаленной промышленной зоне. В небе красный и зеленый посадочные огни самолета, полного сонных людей. Прямо под ним - более мягкие деревенские огни, и в отдалении - одинокий огонек висящий над всеми другими, как сигнальный фонарь в окне. Сухопутный маяк, указывающий маршрут. Мне бы хотелось жить в нем. Чтобы поднявшись на его вершину мне можно было увидеть куда я отправляюсь. Мой путь лежит сквозь мрачные заросли и крутые спуски перед долгой дорогой домой.
Я скучаю по тебе, Луиза. Многие воды не могут затушить любовь, как не могут ее затопить наводнения. Тогда что убивает любовь? Только одно: Пренебрежение. Не видеть тебя, когда ты стоишь передо мной. Не думать о тебе в мелочах. Не делать дорогу широкой для тебя, стол накрытым. Выбирать тебя просто из привычки, а не из-за желания, проходить мимо продавцов цветами без всякой мысли. Оставлять посуду немытой, кровать незаправленной, Игнорировать тебя по утрам, пользоваться тобой по ночам. Страстно желать чего-то другого, целуя тебя в щеку. Произносить твое имя, не слыша его, Считать что оно откликнется по первому зову. Почему мне не удалось услышать тебя, когда ты сказала, что не вернешься к Элгину? Почему не удалось мне увидеть твое серьезное лицо? Мне действительно казалось, что я поступаю правильно, и мне казалось я имею на то достойные причины. Время выявило определенную шероховатость в самом центре принятых мной решений. В чем на самом деле заключался мой героизм и моя жертва? Было ли это твое упрямство или мое собственное?
Перед моим отъездом из Лондона, мой друг сказал, "По крайней мере твои отношения с Луизой не были неудачными. Это была совершенная любовная связь".
На самом деле? Так вот чего стоит совершенство? Оперный героизм и трагический конец? А как насчет опустошительного конца? Большинство опер заканчиваются опустошающе. Счастливый конец считается компромиссом. И это весь выбор?
Луиза, звезды в твоих глазах - мои собственные созвездия. Мне удалось уверенно следовать за тобой, но не удалось не смотреть вниз. Ты понесла меня над домами, над крышами, по дороге, минующей здравый смыл и хорошее поведение. Без всяких компромиссов. Мне следовало довериться тебе, но у меня сдали нервы.
Я захожу в коттедж. Дверь открыта. Гейл Райт полудремлет в кресле. Огонь горит как заклинание и на столе стоят свежие цветы. Свежие цветы и скатерть. Новые занавески на ободранных окнах. Мое сердце упало. Гейл, должно быть, переехала ко мне. Она проснулась, осмотрела свое лицо в зеркале, потом коротко поцеловала меня и развязала мой шарф.
"На тебе все промокло насквозь".
"Мне пришлось остановиться у реки".
"Надеюсь без мысли положить всему конец?"
Я качаю головой и снимаю пальто, которое показалось мне слишком большим".
"Садись дорогуша. У меня есть чай".
Я сажусь в продавленное кресло. Вот это и есть подходящая концовка?
Или если не подходящая, то неизбежная?
Гейл возвращается с чайником, дымящимся как джин, вышедший из кувшина. Это новый чайник, Не тот старый треснувший предмет, плесневеющий на полке. Принесите два старых чайника и получите один новый!
"Мне не удалось найти ее, Гейл"
Она погладила меня. "А где велись поиски?"
"Во всех местах, где можно было найти. Она пропала".
"Люди не исчезают".
"Еще как исчезают. Она пришла из воздуха и теперь вернулась в него.
Где бы она ни была я не могу попасть туда".
"Я если бы у тебя была такая возможность?"
"Тогда у меня не было бы сомнений. Если бы мне удалось поверить, что есть жизнь после смерти, уже сегодня мое тело лежало бы в той форельнопятнистой речке".
"Не делай этого", - говорит Гейл. "Я не умею плавать".
"Ты думаешь она умерла?"
"А ты?"
Я не могу найти ее. Я не могу даже продвинуться в своих поисках. Как будто Луиза никогда не существовала, как персонаж из книги. Может быть она плод моей фантазии?"
"Нет, но ты пытаешься сделать ее таковой", сказала Гейл "Она существовала не для того, чтобы выдумывать ее."
"Не кажется ли тебе странным, что жизнь, описанная так ярко и полно, эта звериная тропа приключений, должна сжаться до мира размером с монетку? С одной стороны голова, с другой стороны история. О ком-то кого ты любил и что из этого вышло. И это все что есть, если ты пороешься в своих карманах. Самая значительная вещь - это чье-то лицо.
Что еще выгравировано на твоих руках кроме нее?"
"Значит ты все еще ее любишь".
"Всем сердцем".
"Что ты будешь делать?"
"А что я могу сделать? Луиза однажды сказала, "Всему виной стереотипы". Что ты хочешь мне сказать? Что я это переживу? Это верно, не так ли? Время великий могильщик".
"Мне жаль", сказала Гейл.
"Мне тоже. Мне бы хотелось иметь возможность сказать ей правду".
Из двери кухни лицо Луизы. Более бледное, более худое, но ее волосы все еще как густая грива цвета крови. Я протягиваю руку и чувствую ее пальцы; она берет мои пальцы и прикладывает их ко рту. Шрам под губой обжигает меня. У меня что, полное помешательство? Она теплая.
Именно здесь начинается история, в этой обшарпанной комнате.
Стены взрываются. Окна превращаются в телескопы. Луна и звезды увеличиваются в этой комнате. Солнце висит над каминной полкой. Я вытягиваю руку и достаю до углов мира. Мир свернулся в этой комнате. За дверью, где есть река, где есть дороги, будем и мы, Когда мы пойдем, мы возьмем с собой мир и перекинем солнце через плечо. Поторопись, уже становится поздно. Я не знаю, счастливый ли это конец, но вот мы здесь - отпущены на волю в открытом поле.
