Мария Романушко - Если полететь высоко-высоко…
Тогда зачем приезжала? – подумала я. Зачем так жалобно просила рассказать, чуть ли не слёзы роняла… Зачем кассеты в диктофоне меняла? Зачем так жадно запихивала в сумочку всё, что я дала ей почитать? Чтобы использовать только одну фразу??
Через несколько дней вышел «Вечерний клуб».
Купила. Развернула…
Нет, не зря она полдня у меня просидела. Не зря кассетки в диктофоне меняла… Всё пошло в дело у тихой, сноровистой девочки. Только было это, конечно, не интервью, как мы с ней сначала задумали, а большой, на две полосы, – её «авторский» материал. И всё, о чём я ей рассказала, все мои мысли о творчестве Моего Клоуна, эта шустрая дебютантка на журналисткой ниве опубликовала от своего имени!! Вот какая умница-разумница.
И только где-то, мимоходом, эта начинающая акулка пера небрежно так обронила: «Как сказала подруга Енгибарова Мария Романушко…» И дальше следуют буквально три слова. Какая-то глупость. Которую я не говорила.
Вот так, дорогие читатели… Захочется ли вам после этого общаться с журналистами?
Интересно, это их в университетах этому учат – втираться в доверие, лгать, присваивать и красть? Или же в эту профессию идут люди с уже определёнными (врождёнными) свойствами?…
А то, что она взяла у меня почитать, с обещанием вернуть, она, конечно же, не вернула. Наверное, ещё когда-нибудь этим попользуется…
Валя Гнеушев виновато оправдывался:
– Кто б мог подумать? Такая тихая девочка…
А друзья и близкие меня утешали:
– Радуйся! Получился прекрасный материал о Енгибарове! И какая читателю разница, чья фамилия стоит под статьёй…
Материал действительно получился замечательный.
Только трудно радоваться, когда у тебя крадут и тебе лгут.
Но если полететь высоко… если полететь высоко-высоко…
То можно увидеть, какие это всё мелочи…
Все эти «фуксики»…
А всё моё – навсегда со мной.
Глава 6. ЧАСОВЫХ ДЕЛ МАСТЕР
Ездили с тобой в детский магазин «Смена» на Соколе, в широкие окна которого я заглядывалась когда-то – когда тебя у меня ещё не было…
Теперь мы приезжаем сюда с тобой, по делу.
В этот раз мы купили конструктор – пластмассовый, с яркими, красными и жёлтыми деталями.
Конструкторы с того дня стали твоей страстью…
* * *
Да, мы с тобой обожали «Смену» на Соколе.
Здесь было столько конструкторов!… и кубиков!… Правда, не всегда. И конструкторы, и кубики надо было выслеживать, надо было «попасть» на них. Тебе постоянно требовался новый строительный материал для твоего города, который жил на ковре посреди комнаты, достраиваясь и перестраиваясь, несколько лет…
Соседи, у которых вырастали дети, приносили нам свой, ненужный уже им, строительный материал. Всё шло в дело!
* * *
А кроме домов, ты «строил» часы. Часы для всего! На все случаи жизни, для удовлетворения самых разных желаний и нужд.
(Ну, разумеется, часы твои были «не ходящие», – если иметь в виду физическое измерение жизни. Но в другом измерении жизни – в мире твоего воображения – всё, конечно, исправно работало!)
19 октября 1979 года.
Пятница. Утро. Туман и моросящий дождь…
Пошли гулять в сквер за «Невой». Мы с тобой гуляем в любую погоду. И в любую непогоду!
В сквере было пусто, мокро, всё завалено листвой, листья сыпались вместе с дождём, никто их не мёл, не сгребал в кучи, не сжигал. И вообще, этой осенью мы не видим нигде дворников – ни одной метлы. Все дворники словно взяли больничные листы или – отпуск за свой счёт и теперь безнаказанно наслаждаются этой невероятной по красоте осенью…
Антон становился под берёзы – и я устраивала ему золотой душ, он жмурился от восторга, открывал рот, подставлял ладошки, ловил листья губами и руками…
Земля отяжелела от золота, меди и янтаря… Земля придавлена, ослеплена, оглушена листвой. Воздух, одежда, волосы, – всё пропиталось насквозь запахом листвы…
Гуляли с Антошиными часами, которые он сегодня смастерил их пластмассового конструктора. Чтобы их механизм не промок и не испортился, Антон заклеил некоторые дырочки лейкопластырем.
Встретили в сквере маленькую девочку с бабушкой. Шёл дождь, и девочка почему-то плакала, а сказать – почему, ещё не умела. И глаза её от слёз были голубые-голубые.
– Она у нас плакса, – сказала бабушка. – Дома плачет, на улице тоже плачет.
Антоша, выяснив, что девочку зовут Наташа, и что ей два с половиной года, принялся объяснять ей устройство своих часов:
– Это – циферблат, а это – стрелки, минутная и часовая, а это – огонёк, чтобы светить ночью. А это я заклеил их лейкопластырем, чтобы они не намокли. А то испортятся и не будут тикать и зажигаться.
Девочка вряд ли что-то поняла, но она заулыбалась вся и потрогала осторожно колёсики часов розовым пальчиком, и, засмущавшись, уткнулась в бабушкины колени. Она уже не плакала. Ей нужно было, в сущности, совсем немного: просто, чтобы с ней поговорили, и поговорили спокойно, серьёзно, на равных.
И мы пошли дальше, и обнаружили под густым кустом сирени большого рыжего пса, мирно спящего на сухой траве. И мне показалось, что это – тот же самый пёс, которого мы видели неделю назад из окна троллейбуса, когда ехали по Ленинградскому шоссе в детский магазин «Смена» – за конструктором для часов. Ну, конечно же, это был он! Та же оранжевая густая шерсть на спине и затылке, та же отрешённо-безмятежная поза. Тогда он спал в центре шумной автострады, на узкой разделительной полосе, сейчас – в мокром, пустом сквере. И там, и здесь он чувствовал себя одинаково уютно, по-домашнему.
– Собака! Ты спишь? – окликнул его Антон.
Пёс открыл глаза, посмотрел на нас спокойно – и опять уткнул морду в передние лапы.
– Мама, погладь его!
Но, странное дело, я почувствовала робость.
– Жаль, у нас нет с собой для него куска хлеба. Зачем же я буду будить и тревожить его понапрасну? Пусть спит…
И мы решили, что теперь всегда будем брать с собой кусок хлеба, идя на прогулку. А вдруг опять встретим бездомного пса? Или кошку. Или ещё кого-нибудь.
* * *
20 октября, в субботу, было удивительно солнечное утро. Мы опять пошли в сквер.
Золото, медь и янтарь были собраны в огромные вороха (Антоше – по пояс!). На Берёзовой аллее стояла машина с прицепом, и краснощёкие женщины грузили в кузов нашу четвёртую осень… Мы долго стояли, наблюдая их нескучную работу. Захватывая лопатами и вилами горящую на солнце листву, они закидывали её в кузов, но каждый раз добрая половина этой лиственной охапки с шорохом и звоном срывалась вниз весёлым водопадом – на головы румяных женщин… И, подхваченная ветром, разлеталась, забрызгивая тротуар. Женщины вновь упрямо сгребали листья граблями, а они, словно золотые жуки, расползались из-под железных граблевых зубов. Женщины опять их сгребали, а ветер подхватывал и разносил – и всё повторялось сначала…
Потом грузовик тихонько тронулся.
– Увозят нашу осень… – задумчиво сказал ты.
Солнечный ветерок гнал по дороге октябрьские листья, и они ползли ну точно как жуки, царапая тротуар своими золотыми панцирями. Ты, смеясь, бежал за ними, стараясь догнать и прихлопнуть своим красным башмачком. Поднимал ногу – и мгновенно золотой жук уползал дальше…
Огромные золотые жуки – и маленький смеющийся мальчик на залитой солнцем дороге…
* * *
На следующий день, в воскресенье, утро было немного пасмурным – «прибалтийским». На аллее по её обочинам громоздилась так и не вывезенная вчера листва. Её уже порядком разметали детские ноги. Ребятишки, визжа, кувыркались в листьях. Антон не обогнул ни одного вороха. Мы шли вброд…
Во дворах жгли костры, мальчишки раздували огонь. Мы с Антошей очень любим смотреть на огонь. Стоим всегда у костра, не в силах оторваться…
* * *
А через два дня пришла зима. Всё завалило снегом…
Поехали в «Смену» за зимней шапкой для Антона и за ещё одним конструктором.
– Знаешь, зачем мне нужен ещё один конструктор?
– Зачем?
– Я теперь сделаю много-много часов, и у меня будет настоящая часовая мастерская! А что люди подумают, которые к нам придут?
– Подумают, что они ошиблись адресом. Шли к Антоше, а попали в часовую мастерскую!
– А мы что им скажем?
– Что не ошиблись.
– Что часовой мастер и есть Антоша! – хохочет сынок.
Работа в мастерской кипела… Антон так звонко щебетал, сообщая новейшие марки часов, что у меня даже звенело в ушах…
Когда это началось – твоё увлечение часами? В два года, когда наши соседи, Саша и Таня, подарили тебе на день рождения большие часы с прозрачным корпусом. Потом я раскрутила старый будильник и показала тебе внутренность настоящих часов. Восторгу твоему не было предела! С тех пор часы завладели твоими фантазиями и мечтами.
