Валентин Черных - Москва слезам не верит (сборник)
К ним подошел плотный молодой человек.
Борис, Виктор и Петров шли по улицам Красногорска, за ними, на некотором отдалении, двигалась группировка Уварова.
— Михаил Петрович, — говорил Борис, — мы тут толковали между собой. Нехорошо получается. Вы исследуете, а мы вроде подопытных кроликов. Ничего не знаем. Может, рассказали бы что и зачем? Я говорил в парткоме. Там такое мероприятие поддержат.
— Давай, — сказал Петров. — Расскажу.
— Тоща после работы в красном уголке, — сказал Борис.
— В уголке жарко, — сказал Петров. — Давайте у речки. Наберем пива,
— А это будет считаться мероприятием? — усомнился Борис.
— Конечно, — сказал Петров. — Суть ведь останется. А если к пиву вяленой рыбки и соленых сухариков, очень даже совместится приятное с полезным.
— Попробуем, — не очень уверенно согласился Борис.
Петров оглянулся. Группировка Уварова продолжала их преследовать.
— По-видимому, они начнут на пустыре у сквера, — предположил Петров. — С одной стороны — стена, с другой — пруд.
— Конечно, это нехорошо, — сказал Борис. — Но нам надо начинать первыми. Иначе накостыляют. А так у нас будет хоть внезапность.
— Пожалуй, драться придется, согласился Петров. — Но только я и он. Один на один. Так будет справедливо.
— Опасно, — сказал Виктор. — Он вас потяжелее килограммов на двадцать. Если зацепит — рассыплетесь.
— Ну, это еще надо зацепить. Федор! — крикнул Петров. — Ты меня, наверное, очень боишься, если собрал столько помощников. Давай один на один!
Уваров вышел вперед, расстегнул ворог рубашки, отпустил галстук,
Петров снял пиджак, и они пошли навстречу друг другу.
На следующее утро Петров и Людмила Ивановна продолжали прием.
— Начнем, что ли, — сказал Петров и потрогал пластырь под глазом.
— Пожалуйста. — Людмила Ивановна распахнула дверь, и в кабинет вошел Федор Уваров. — Федор, а чего тебе у нас надо? — удивилась она.
— Людмила Ивановна, — попросил Петров, — нам с Федором надо поговорить наедине,
— Что будем делать дальше? — спросил Уваров, когда Людмила Ивановна вышла.
— Ничего, — ответил Петров. — Вчера было семеро на троих. Завтра будет десять на десять, Послезавтра город разделится пополам. Потом все это перекинется на область, потом мы будем драться в масштабах Российской Федерации, потом…
— Я серьезно. — Федор был мрачен. — Государства договариваются, неужели мы не можем договориться?
— Государства могут, а мы — нет, — сказал Петров и добавил; — Федор, только она сама может решить…
— Решать буду я, — И Федор встал. — Не прощаюсь…
— Я тоже, — сказал Петров.
И снова Ольга была в инструментальной. Но теперь Вера Кутейщикова доже не старалась. Она подолгу искала инструмент, ходила медленно и уже не обращала никакого внимания ни на Ольгу, ни на ее секундомер.
Татьяна и Петров шли по Красногорску. На них оглядывались с интересом. Одна из старух даже остановилась и проводила их взглядом.
— Ну, уже пошло! — вздохнула Татьяна. — Теперь разговоров не оберешься.
— Каких разговоров? — спросил Петров.
— Ну, что Таньку Елкину приезжий подцепил…
— А может, она приезжего? — предположил Петров и добавил; — Тань, а ты на танцах плохо поступила.
— А я никак не поступила, — возразила Татьяна. — Я просто ушла,
— Все это, конечно, не так просто, — не согласился Петров. — Ты ведь как рассчитывала: с Уваровым пойдешь — я могу обидеться, со мною — Уваров тарарам устроит. Лучше сбегу одна пораньше. А сколько ни бегай, выбор придется сделать. Ты ведь знала, что меня бить будут?
— Точно не знала, но предполагала… — Татьяна улыбнулась.
— А в беде бросать нехорошо… Знаешь, человек, который думает только о себе, счастливым не бывает…
Татьяна внимательно посмотрела на Петрова и призналась:
— Если хочешь знать, я специально ушла. Если бы ты сбежал, я бы с тобой и разговаривать не стала. Какой это мужик, если он трус.
— Понятно, — сказал Петров. — Значит, это была заранее запланированная акция? А что ты теперь планируешь?
— Ничего не планирую. Будь как будет…
— Ну а если меня снова бить будут?
— Рядом с тобой встану, конечно… Если ударить не смогу, царапаться буду… Дальше не провожай меня.
— Почему? — спросил Петров,
— Вот наш дом. Я не хочу, чтобы нас увидела мама… У нее на меня другие планы…
На заводе начиналась вторая смена. На несколько секунд умолкли станки и наступила тишина. Но вот включился один станок, другой, гулко бухнул пресс, шум все нарастал. Завод продолжал работу.
В инструментальной была пересмена. Пришла Олимпиада. Вера молча сияла халат, надела пальто. Они с Олимпиадой не разговаривали.
Олимпиада надела халат, взбила волосы, сделала кое-какие перемещения в своем инструментальном хозяйстве и открыла окошко инструментальной. Через несколько секунд требуемый инструмент был найден и вручен рабочему.
— А почему вы раскладываете инструменты не так, как указано в инструкции? — вдруг спросила Ольга.
— А вы всегда поступаете по инструкции? — в свою очередь спросила Олимпиада,
И все-таки?
— Так мне удобнее, — ответила с вызовом Олимпиада. — Рабочие на меня ведь не жалуются…
В инструментальную заглянул Петров.
— Здравствуйте, Олимпиада Васильевна!
— Здравствуйте, Михаил Петрович, ответила Олимпиада, с интересом рассматривая Петрова.
— Олимпиада Васильевна, а почему бы вам не пригласить меня в гости? — вдруг спросил Петров.
— Как — в гости? — не поняла Олимпиада.
— Если вы против, то, конечно, не надо.
— Ну почему же? Я не против, — растерялась Олимпиада.
— Тогда в воскресенье. Часика в три, а?
— Ну, пожалуйста…
— А какой ваш адрес?
— Вторая Нагорная, восемь, — ответила Олимпиада, окончательно сбитая с толку.
— Значит, до воскресенья! Ольга Андреевна, я вас жду. — И Петров вышел.
Олимпиада и Татьяна обсуждали предстоящий визит Петрова.
— Ты зачем его пригласила? — спросила Татьяна.
— Сама не знаю, как получилось, — призналась Олимпиада. — Бедовый мужик, — восхищенно добавила она. — Раньше такие чаще попадались. Раз-два — и окрутит. Ох и любила я таких, — и с опаской посмотрела на дочь, не сказала ли чего лишнего. Татьяна отрешенно смотрела в окно. — Но тебе-то он нравится, а?
— Вначале просто интересно было, а теперь он мне по ночам снится…
— Как снится? — не поняла Олимпиада.
— Что мы вместе. И что целует меня. И мне так хорошо.
— Тогда точно, влюбилась. Ой, милочка, боюсь, ничего из этого не выйдет, — вздохнула Олимпиада. — Раз он в этой комиссии — значит из партработников. А у них за аморалку строго. Если он женат, жену бросить ему не разрешат.
— А Никишев из горкома ушел от жены, — возразила Татьяна.
— Ну и что? — спросила Олимпиада и сама же ответила: — Вмиг освободили от работы.
— Тоже мне несчастье, — отмахнулась Татьяна. — Не под машину же попал. Работы, мать, всем до конца жизни хватит.
— Ладно, — решительно заявила Олимпиада. — Заварили кашу, сами и расхлебывать будем. Давай в магазин, возьми водки и красненького.
— Может, он спиртного принесет? — предположила Татьяна.
— Он человек интеллигентный, — сказала Олимпиада. — Он придет с цветами.
Ольга шла по парку. Мимо нее проходили пары. В тире стреляли мужчины, их терпеливо ожидали женщины. Ольга была одна. Она села на скамейку, достала сигареты, закурила. Сидящие рядом старушки возмущенно переглянулись и заговорили о нравах нынешней молодежи.
Принаряженные Татьяна и Олимпиада ждали Петрова.
Раздался стук в дверь.
— Пожалуйста, — сказала Олимпиада.
— Добрый день, — сказал Петров входя. Был он и на этот раз в костюме и при галстуке. Петров достал из портфеля водку, вино и выставил на стол.
Татьяна взглянула на мать и рассмеялась. Но Петров достал из портфеля и цветы. Теперь торжествовала Олимпиада. Она галантно предложила Петрову:
— Садитесь, пожалуйста, — и указала на тахту.
Петров сел. Олимпиада и Татьяна расположились напротив него на стульях.
— Какое впечатление произвел на вас наш город? — спросила Олимпиада.
— Хорошее, — ответил Петров.
Больше он ничего не стал говорить, и пауза затягивалась. По-видимому Олимпиада подыскивала второй вопрос и никак не могла найти, и тут ее выручил Петров.
— Знаете что, — сказал он, — у вас, наверное, есть обед. Я бы с удовольствием съел супчику.
— Ну, за этим дело не станет, — обрадовалась Олимпиада. — Татьяна, накрываем на стол.
… Олимпиада наблюдала, как ест Петров. А ел он хорошо и много, Олимпиада подлила ему водки.
