Болеслав Прус - Дворец и лачуга
Более разрушенная и поэтому запертая половина дома похожа была на мертвецкую, от которой жилые комнаты были отделены сквозными сенями.
Этих комнат было две, одна за другой и в каждой по два окна - с улицы и со двора. В первой стояла печь, старый шкаф, кровать за ширмой, несколько стульев, скамья и швейная машина; кроме того, у входных дверей висела кропильница с распятием. Во второй комнате стоял топчан с постелью, сундук, хромоногий стол с табуреткой, всякая металлическая и деревянная рухлядь загадочных очертаний, токарный станок, на котором Гофф вот уже двадцать лет заканчивал свою машину, и, наконец, старые стенные часы, медленно отбивающие свое: так-так-так-так...
В день, когда начинается наше повествование, около шести часов вечера три человека сидели в первой комнате описанного нами дома: Гофф, его дочь Констанция и ее девочка лет двух-трех, Элюня.
Разительно похожи были друг на друга девочка и мать. Те же светлые волосы, те же большие серые впалые глаза, истощенные болезненные лица, наконец одинаковое платье, изношенное и черное, которое мать носила уже несколько лет, а дитя бессменно.
Больная женщина шила что-то на руках, больное дитя, сидя у открытого окна, играло выброшенным колесиком машины, а старик монотонным голосом читал библию:
- "Был человек в земле Уц, имя его Иов; и был человек этот непорочен, справедлив и богобоязнен и удалялся от зла".
Старик умолк и глянул в окно. Зеленый тростник колыхался на болотце, от дуновения ветра вздрагивали сухие ветки мертвых деревьев, а по небу медленно ползли продолговатые белые облака.
Гофф продолжал:
- "И родились у него семь сыновей и три дочери".
На пустой участок опустилось несколько воробьев, которые искали между камешками зерен и кричали: чирик! чирик! - на что лягушки из болота отвечали им: ква-ква-ква! К этим звукам присоединилось доносящееся издали кудахтанье курицы, сзывающей цыплят.
- "Сыновья его сходились, делая пиры, каждый в своем доме в свой день и посылали и приглашали трех сестер своих есть и пить с ними".
Гофф отодвинул книгу, оперся головой на руку и пробормотал:
- У меня уже нет сыновей, а моя дочь...
- Отец! - шепнула бледная женщина, с тревогой глядя в лицо отца.
- Дочь и дитя, обе больные, голодные. Да, но где же мне взять? Ах! Беда!
- Бедя! - повторила играющая крошка.
"Так-так-так-так!" - бездумно поддакивали часы из другой комнаты.
Женщина опустила руки.
- Лучше всего быть воробьем, - бормотал старик. - Воробей улетает прочь от пустых закромов, но человеку никуда не деться от своего несчастья... о нет! Воробьята щебечут по целым дням, а мои дети кашляют... Нет, не справиться мне...
- Батюшка! Родной мой батюшка! Не говорите же так! Зачем себя мучить? умоляла дочь.
Старик махнул рукой.
- Что делать, когда дурные мысли сами лезут в голову?
- Батюшка, думайте о чем-нибудь другом. Такой хороший день, солнце пригревает.
- Но наша печка уже давно холодна. Да и на завтра нет ничего.
- Есть еще рубль, батюшка. Поиграйте немного с Элей...
- Элюня больна, о боже! - вздохнул Гофф.
- О, ляля! О, ляля! - закричал ребенок, протягивая ручки за окно.
- Что она болтает? - воскликнул, смеясь, Гофф. - Вот так ляля... Ну-ну!
- Это не ляля, Элюня, это коза, - сказала мать.
- Козя, - повторила девочка.
Лицо старика прояснилось; он пересел со стула на скамью и взял ребенка на руки, говоря:
- Зови ее, Элюня, зови так: козя, козя, бе-е!
- Козя, - повторило дитя, хлопая в ладошки.
- Козя... бе-бе! - кричал старик.
- Бе! - отвечала коза.
- Ха-ха-ха! - рассмеялся Гофф и снова заблеял.
Коза опять ответила.
- Скажи спасибо, Элюня, козе, что она отвечает, - вмешалась мать.
- Сибо, козя, сибо! - благодарила Элюня, подпрыгивая на руках восхищенного деда.
- Попроси, Элюня, козю, чтобы она привела тебе козленка!
- Изленка, - повторило дитя.
Коза тряхнула хвостом, мотнула несколько раз бородой и ушла, а на ее место прилетела стайка воробьев.
- А кысь! - крикнула Элюня.
- А кышь! - вторил дед.
- Скажи, Элюня: воробьи, - учила мать.
- Бобоби! - повторил ребенок.
Дед прямо-таки трясся от смеха; грусть на его лице и в его сердце рассеялась.
- Ну, зови, Элюня: воробей! - говорил старик.
- Болебей!
- Что за ребенок! Что за ребенок! - восхищался дед.
- Попроси, Элюня, деда, чтоб отдал маме челнок, - вставила мать.
- Тельнот! - ответила Элюня.
- Какой челнок? - спросил старик.
- От моей машины, что вы, батюшка, собирались починить.
- Починить? Ну, значит, и починю.
- Батюшка, милый, пусть ее лучше слесарь починит, - умоляла дочь.
Старик помрачнел.
- Думаешь, я не сумею?
- Но...
- Ты думаешь, - продолжал он, все более сердясь, - что старый сумасшедший уже ничего не может, кроме как возиться со своей глупой, как вы ее называете, машиной?
- Разве я когда-нибудь так говорила?
- Бубу! - крикнула девочка.
Лицо старика снова прояснилось; увидев это, мать сказала:
- Проси, Элюня, деду, проси: дай, деда, дай...
- Дяй, деда, дяй! - повторила Элюня.
- Ха-ха-ха! - смеялся старик, отирая выступившие на глазах слезы, - так и быть, отдам уж вам, отдам, раз "дяй"!
В глазах бедной женщины блеснула радость. Быть может, ей подумалось, что починенная машина вернет здоровье ее ребенку и даст хлеб всем им.
- Где же челнок, батюшка?
- Сейчас принесу, - ответил Гофф и, посадив ребенка на скамью, вышел в другую комнату.
- Сегодня господь бог к нам милостив, - шепнула женщина.
Минуту спустя старик вернулся и, отдавая челнок, сказал:
- Ты права, Костуся, это не моя работа. Уж лучше я примусь за свою машину, а когда кончу ее...
На лице дочери появилось выражение тревожного ожидания. Старик заметил это и продолжал:
- Ты опять думаешь, что я брежу? Но не бойся, теперь меня это уже не раздражает, даже не задевает. Достаточно одного доброго слова, чтобы вознаградить за все, а доброе слово мне сказали вон там, видишь, во дворце. Теперь можете болтать, что вам угодно.
Он стал ходить по комнате.
- Обещал, что придет ко мне и окажет мне протекцию, пусть только я кончу! А я кончу, о, кончу!
- Хоть бы пришел, - шепнула дочь.
- Кончу, - продолжал Гофф, - и скажу ему так: "Сударь, - скажу я, - я должен вам кое-что сообщить. Мы, как вы видите, очень бедны... - Говоря это, он поклонился. - Злые люди хотят отнять у нас этот участок и дом. Я спасал его, пока у меня хватало сил, потому что это же приданое Элюни... Но теперь вы должны мне помочь!"
Он говорил это с трудом, прерывающимся голосом, сильно жестикулируя. Глаза его дико сверкали.
- "Господа! Я отдаю вам мою машину, спасение человечества, миллионы! Вы же дайте мне за это... так, пустяки... Только не давайте моим сиротам умереть с голоду".
Он обернулся к оробевшей дочери:
- Может, ты думаешь, что меня не выслушают? А? Ты это думаешь?.. Так ты глупо думаешь! Говорю тебе, что нас золотом засыплют... У нас опять будут дом, огород, коровы... Что? Не веришь?
- Верю, - тихим голосом ответила дочь.
- Дом, сад, коровы... Коровы и ежедневно молоко для тебя и для Элюни... Может, ты не веришь?
- Верю, - опять ответила дочь.
- Дом, сад, покой и уважение от людей... О, покой!..
"Так-так-так-так!" - флегматично поддакивали часы.
В это мгновение солнце заглянуло прямо в окно, и потоки света залили убогую комнатку; одновременно с отдаленной костельной башни донесся колокольный звон.
Старик очнулся.
- Что это?
Похоже было, что этот человек задумался над тяжким сновидением.
Колокольный звон, сперва тихий, то усиливался, то снова ослабевал, уходил, возвращался, словно облетал все усадебки тихого района, и повсюду разносил благословение и покой.
- "И ангел господень рече..." - шептала женщина, опускаясь на колени.
- Молись, дочь, за себя и за нашу Элюню, - сказал Гофф.
Сам он не стал на колени, так как был протестантом.
- "Богородице дево, радуйся, благословенная Мария, господь с тобой..."
- И за душу твоей матери и братьев.
Звук колокола стал сильней.
- "Рече же Мария: се аз раба господня..."
- И за всех людей бедных, как и мы, и за ненавидящих нас, - бормотал Гофф.
Казалось, что колокол застонал.
- "И бог бе слово..."
- И за отца твоего, чтобы бог смилостивился над ним...
- О боже! Последняя надежда наша, смилуйся над нами! - шепнула дочь.
- Смилуйся над нами! - как эхо повторил старик, складывая руки и глядя слезящимися глазами в небо.
Потом он приблизился к столу и упавшим голосом снова начал читать библию.
- "И был день, когда пришли сыны божий предстать пред господа; между ними пришел и сатана.
И сказал господь сатане: откуда ты пришел? И отвечал сатана господу и сказал: я ходил по земле и обошел ее.
И сказал господь сатане: обратил ли ты внимание твое на раба моего Иова? Ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла.
