Андрэ Моруа - Love in exile - Любовь в изгнании
- Значит, она не в обиде на меня за то, что я описал все, как было?
Лебретон неуверенно произнес:
- Ну... По правде говоря, нет: она не понимает, как опасна эта публикация... Даже странно, ведь она такая умная женщина. Впрочем, женщинам всегда не хватает чуткости. Она не отдает себе отчета. Но я, самый близкий друг Вилье, можно даже сказать - его брат, прошу вас - нет, не отказаться от публикации вашего произведения... но немного изменить его... Я обращаюсь к вам не только как к писателю, но и как к порядочному человеку, как к другу семьи Вилье.
- Я попробую, - обещал Бертран.
За обедом он рассказал об этом разговоре Изабелле и добавил:
- Слушая его, я все время думал о том, что нежная забота о Вилье вылилась на деле в роман с Соланж и что этот человек, так ревниво оберегающий честь своего друга, не побоялся самолично посягнуть на нее... Но я, разумеется, оставил свои умозаключения при себе.
- И ты выполнишь его просьбу?
- Поправлю кое-какие мелочи.
- Зачем? Какое тебе дело до Лебретона?
- До Лебретона мне нет никакого дела, но в одном он нрав - портрет мужа вышел слишком натуралистичным. Я над ним еще поработаю.
- Держу пари, что Соланж будет против.
- Соланж? Почему?
Но Изабелла Шмит знала натуру Соланж Вилье, как свои пять пальцев, когда Бертран прочел своей приятельнице новый вариант рассказа, где Вилье стал неузнаваем, та бурно запротестовала:
- Откуда вдруг такая осторожность, Бертран? Зачем ты мне подсовываешь чужого мужа? Жирный, пузатый, с моноклем, и разговаривает, как мастеровой... Да я в жизни не вышла бы за такого!.. Кому; интересно, ты хотел сделать приятное, преобразив его до неузнаваемости? Жаку? Но Жаку наплевать на то, что о нем говорят. Ты думаешь, он заблуждается насчет моей супружеской верности? Не говоря уже о том, что Жаку и в голову не придет читать твои рассказы. Жак интересуется заводами, конкурентами, своим положением в обществе. Я ему нужна, я помогаю ему вести игру; большего он с меня и не требует. Мой муж никогда не читает романов; у него на столе лежат книги по физике и химии, да еще труды по экономике - всякие прогнозы насчет того, каким станет мир после войны. Верни мне моего мужа, Бертран, или запри свой рассказ в ящике письменного стола.
Три месяца спустя рассказ под названием "Love in Exile" появился в журнала, на пестрой обложке которого красовался Эрот в цепях. Уступив требованиям Соланж, Бертран убрал все изменения, сделанные по просьбе Лебретона.
Через несколько дней Соланж пригласила Бертрана и Изабеллу на коктейль. Тут были французы и американцы: банкиры, офицеры, адвокаты, художники. Лебретон предлагал гостям бутерброды с икрой и семгой. "На столике посреди гостиной, на самом, видном месте лежал журнал с рассказом Бертрана. Время от времени Соланж демонстрировала его какому-нибудь важному гостю:
- Вы читали "Love in Exile" Бертрана Шмита?.. Нет?.. Но этот рассказ необходимо прочесть, он прекрасен! Мы с Бертраном старые друзья, и он, сама не знаю почему, вставляет меня во все свои книги. Вы с ним не знакомы? Вон он - сидит на синем диване и разговаривает с моим мужем. Нет, он некрасив, с чего ему быть красивым? Но рассказ его вы обязательно прочтите; вы ведь меня хорошо знаете, и получите большое удовольствие. Хотите, я вам подарю журнал?.. Нет, нет, дорогой мой, меня это ничуть не затруднит, я купила целых пятьдесят штук.
